Степень вины - Ричард Паттерсон

— Да.

— Из-за того, что это одна из пятнадцати комнат с живописным видом на Беркли, в которых вы побывали?

— Нет, — возразил Агилар упрямым голосом. — Из-за мисс Карелли.

— Мисс Карелли, — протянул Пэйджит. — Похоже, она полностью завладела вашим воображением.

Последние три слова были сказаны крайне язвительно. Он заметил, что это не ускользнуло от внимания Кэролайн Мастерс: на ее лице появилась и тут же исчезла легкая улыбка. Но Агилар не уловил издевки.

— Да, — согласился он, — мне она запомнилась.

— А долго вы были в той комнате, мистер Агилар?

— Не могу вспомнить.

— Но вы же привыкли — войти и тут же выйти из комнаты?

— Да. Люди не любят, когда нарушают их уединение.

— И все, что вам нужно было сделать тогда, это поставить ведерко со льдом и два бокала, верно ведь?

— И чтобы мистер Ренсом подписал счет.

— Несложная работа, правильно?

— Можно так сказать.

— И то, что вы говорили мистеру Муру, что пробыли в номере примерно полторы минуты, сейчас у вас протеста не вызывает?

Агилар помолчал.

— Думаю, что так, — буркнул он наконец.

— Значит, ваши сегодняшние показания основаны на каких-то девяноста секундах пребывания в одном из сорока трех номеров, которые вы посетили в тот день. Так?

Агилар упрямо поджал губы.

— Я помню все, что видел.

— И вы уверены, что заметили спокойный и непринужденный вид мисс Карелли?

— Да. Было заметно, что ей хорошо с мистером Ренсомом.

Пэйджит внимательно рассматривал его.

— Они говорили что-нибудь друг другу?

— Нет, насколько я помню.

— Или вам говорили что-либо друг о друге?

— Нет. Не говорили.

— Касались друг друга?

— Нет.

— И даже не улыбались друг другу?

— Нет.

— Иными словами, каждый из них говорил только с вами, улыбался только вам, и тем не менее вы сделали заключение, что им было приятно друг с другом.

— Мистер Ренсом заказал шампанское, сэр. — Агилар сделал паузу. — А потом подмигнул мне.

Пэйджит улыбнулся:

— А вам не кажется, мистер Агилар, что вы просто понравились ему?

Смех прокатился по залу. Агилар был взбешен.

— Конечно, нет.

— Правда? Но ведь вас-то он приласкал?

— Он похлопал меня по спине.

Пэйджит покачал головой:

— Меня там не было, мистер Агилар, но ваш рассказ произвел на меня впечатление. Похоже, что за эти девяносто секунд вы немало обрели и свершили.

Зал взорвался смехом. Шарп мгновенно вскочила:

— Протестую, Ваша Честь. Мистер Пэйджит издевается над свидетелем.

— В самом деле? — спросила ее судья Мастерс. — Но ведь на основании его показаний вы установили, что в течение каких-то двух минут мистер Агилар обслужил клиентов, составил определенное мнение о состоянии мисс Карелли, успел заметить, в каком положении находятся шторы, оживил воспоминания детства, высказал свой взгляд на литературу, установил приятельские отношения с мистером Ренсомом. Я с удовольствием узнала бы, что произошло и в других сорока двух комнатах.

Пэйджит поймал себя на том, что смеется вместе со всеми. Марни ждала, пока смех не утих.

— Было бы неправильно, Ваша Честь, только к этому свести показания свидетеля. При этом упускаются из виду два центральных момента: когда мисс Карелли пришла в номер, шторы были подняты, а когда мистер Агилар уходил из номера, она просила его обеспечить им уединение.

Кэролайн Мастерс кивнула:

— Восхищаясь способностями мистера Агилара в толковании разного рода фактов и явлений, я совсем забыла сказать, что поддерживаю ваш протест. — Она обернулась к Пэйджиту. — Я поняла вашу точку зрения, мистер Пэйджит: взгляд этого свидетеля на взаимоотношения мистера Ренсома и мисс Карелли основывается на домыслах. У вас что-нибудь еще?

Пэйджит молчал, разочарованный: вмешательство судьи Мастерс, каким бы доброжелательным по отношению к нему оно ни казалось, спасло свидетеля от сокрушительного разгрома. Теперь он вынужден был перейти к самому трудному моменту допроса.

— Помнится, вы показали, что мисс Карелли просила вывесить табличку с просьбой не беспокоить…

Энергичный кивок:

— Именно так.

— А вы уверены, что не Марк Ренсом просил вас об этом?

— Уверен.

Ответ Пэйджиту совсем не понравился.

— Почему вы уверены?

— Потому что мне это в память врезалось — подмигивание мистера Ренсома и просьба мисс Карелли. Было видно, что он понимал, что к этому дело идет и она тоже хочет этого.

Пэйджит, чувствуя, что земля уходит у него из-под ног, задал уточняющий вопрос, чтобы хоть как-то сгладить впечатление от слов официанта:

— Понимал, что дело идет к чему?

— Вы знаете. — У Агилара был смущенный вид. — К половым сношениям, что тут еще понимать?

Пэйджит притворился негодующим:

— Вы полагаете, мистер Агилар, что всякое общение мужчины и женщины наедине не обходится без секса?

— Нет, — запротестовал тот. — Вовсе я так не полагаю. Но представьте себе: мужчина и женщина в отеле, и мужчина заказывает шампанское, женщина просит, чтобы им не мешали. Что я должен думать? По-моему, все шло к этому. Так мне представляется дело, и мистер Ренсом, думается, так на это смотрел. Вот почему мне и запало в голову, что именно мисс Карелли хотела уединения.

— Ну вам ли не знать — вы там целых девяносто секунд пробыли, — съязвил Пэйджит. — Но ведь есть вещи, которые вы знать не можете. У мисс Карелли могло быть, например, желание просто поговорить наедине.

Агилар долго смотрел на него, собираясь с мыслями.

— Я не знаю, — проговорил он наконец. — Может быть, так, а может быть, и нет.

— Рассудительный ответ, — холодно заметил Пэйджит и обернулся к судье: — К этому свидетелю у меня больше ничего нет, Ваша Честь.

Она кивнула, задумчиво глядя на Агилара:

— Снова ваша очередь, мисс Шарп.

— Нет, спасибо, Ваша Честь. После моего последнего протеста я вполне довольна той работой, которую мистер Пэйджит проделал за нас.

— Что она имела в виду? — пробормотала Терри. — Что Ренсом не имел этих намерений или что Мария не собиралась его соблазнять?

— И то и другое, — прошептал в ответ Пэйджит. — Марни хочет представить дело так: Мария усыпила бдительность Ренсома, чтобы, оставшись с ним наедине, убить его.

Терри кивнула. Они смотрели, как Джон Хаслер занимает место свидетеля.

Это был мужчина под пятьдесят, с приятным открытым лицом, администратор страховой компании из Чикаго, двадцать лет состоящий в браке и имеющий двух дочерей-тинейджеров. Охарактеризовав этого достойного во всех отношениях гражданина, Шарп добавила, что Хаслер останавливался во «Флуде» в тот день, когда погиб Марк Ренсом, и затем спросила:

— Мистер Хаслер, вы действительно жили на том же этаже, что и мистер Ренсом?

— Да, это так. Я встретил его в лифте, после завтрака. Он только что поселился в отеле.

— Вы узнали его?

— Как же не узнать — такое лицо, эти рыжие волосы? Его нельзя было не узнать. Я сказал ему: «Привет!» — Хаслер грустно покачал головой. — Такой приятный человек, очень доброжелательный. Утонченный, но в то же время очень обходительный.

— Вы долго с ним разговаривали?

— Минут пять или около того. Нам было по пути, и он пригласил меня в свою комнату. Я хотел посмотреть, какой у него номер, поскольку я тоже снимал люкс. — Он помолчал. — Как я уже говорил, очень любезный человек.

— О чем вы разговаривали?

Умиление на лице Хаслера смешалось с печалью — он был одним из последних, кто разговаривал с Марком Ренсомом.

— Он показал мне свой номер — довольно просторный, говорил о писателях из Чикаго, которых знал. Хорошо отзывался о них и о нашем городе. Потом взглянул на часы и как-то смущенно улыбнулся. Сказал, что с удовольствием побеседовал бы со мной еще, но ему предстоят смотрины. — Хаслер бросил беглый взгляд на Марию. — Сказал, что примерно через час к нему придет женщина.

— Он говорил вам, зачем она приходит?

— Нет. Но, судя по тому, как он выглядел и говорил, это была не деловая встреча. По крайней мере, у меня нет оснований так думать.

— Он говорил, с кем встречается?

— Нет. Только сказал, что я узнаю ее, как только увижу. Чувствовалось, что он очень доволен. Надо признаться, я был заинтригован.

Пэйджит взглянул на Марию. Лицо ее было неподвижным, лишь в глазах сверкали гнев и презрение. Кэролайн Мастерс хмурилась за судейским столом, и было непонятно, чем вызвано ее неудовольствие.

— Что было потом? — спросила Шарп.

— Ничего. Мы пожали друг другу руки, и я пошел дальше по коридору в свой номер.

— Как долго вы там пробыли?

— В час у меня был ленч, значит, где-то около двух часов. Я просмотрел свои записи, сделал несколько телефонных звонков.