Степень вины - Ричард Паттерсон

— У тебя все будет хорошо, — проговорил Карло. — Отец одолеет ее.

В этой фразе чувствовался подтекст — мальчику хотелось видеть в решительных действиях отца доказательство того, что он верит Марии. Но все, что могла сейчас Мария, — это сказать Карло, что она верит в Кристофера Пэйджита.

— То, что он делает, — просто чудо, — ответила она. — Случай трудный, как ты понимаешь.

Сын вопросительно посмотрел на нее:

— Что ты имеешь в виду?

Мария призвала на помощь всю свою выдержку. Ей проще было скрыть свои страдания, чем пытаться уберечь его от мучительного сочувствия.

— Есть вещи, которые я скрыла от полиции, — тихо вымолвила она. — У меня есть на то свои причины. И потому у Криса трудности — он догадывается об этом.

Мария с болью в душе наблюдала попытки Карло быть мужественным и взрослым и снова подумала о том, стоило ли привлекать Пэйджита в качестве адвоката.

Бесстрастным голосом мальчик спросил:

— А сейчас уже поздно рассказать ему об этом?

— Поздно. В силу некоторых обстоятельств… — Она замолкла на полуслове. — Раньше были одни причины, теперь — другие, не менее важные. Прошу тебя, Карло, отнесись к этому с пониманием.

Он медленно кивнул:

— О'кей.

Мария испытующе смотрела на него. Она не представляла, что ей будет так тяжело потерять доверие сына, что он так много значит для нее. Но, по крайней мере, он останется с тем из родителей, которым можно гордиться.

— Мне нужно, чтобы ты знал об одной вещи, — решилась она.

Кажется, он понял ее состояние.

— Ты моя мама, — ответил он. — И что бы ты ни сочла нужным сказать мне, я всегда выслушаю.

Мария инстинктивно избегала употребления слова «нужно» применительно к себе. Но лучше, если Карло будет думать, что она нуждается в нем. Она прикрыла его руку своей.

— Речь идет о кассете. На ней запись моего разговора с психиатром. Она была у Марка Ренсома.

Карло еще не научился выдержке Пэйджита. Тревога и смятение промелькнули на его лице, прежде чем он овладел собой.

— Окружной прокурор знает? — спросил он.

— Да. Они думают, что из-за этой кассеты я и убила его. Завтра или послезавтра будет перерыв в заседании. Для закрытого совещания — твой отец не хочет, чтобы эта кассета фигурировала как улика.

— Значит, отец все же знал.

— Теперь знает. Но только потому, что они разыскали ее. — Мария старалась говорить ровным голосом. Не показывай ему, повторяла она себе, как тебе трудно и как ты боишься того, что может сделать Марни Шарп.

— Это касается того времени, когда я была юристом. Некоторых обстоятельств, которых я очень стыжусь.

— Но убить из-за этого? Как они думают?

— Кассета может означать конец моей карьеры. — Мария слегка улыбнулась. — Кое-кто думает, что из-за этого я способна на убийство.

Карло покачал головой. Мария не могла бы сказать, к чему относится этот жест — к тому, что люди могут так думать, или к ее словам.

— Этого недостаточно, — тихо проговорила она. — Для того, чтобы убить кого-то.

Мгновение Карло молчал.

— И отец не знает об этих обстоятельствах?..

— Не знает о том, что они имеют отношение ко мне.

Мальчик смотрел на ее руку, все еще лежащую на его пальцах. Потом повернул кисть так, что ее рука оказалась на его ладони, и охватил ее пальцы своими.

Мария едва не расплакалась от этого рукопожатия.

— Поскольку Крис защищает меня, — овладев собой, вновь заговорила она ровным голосом, — есть некоторые обстоятельства, о которых он не спрашивает, и обстоятельства, которые он не должен знать. Я хочу, чтобы ты знал: его задача, как адвоката, гораздо трудней, чем тебе могло представляться. Труднее даже, чем он сам думает. — Она понизила голос: — За это можно винить меня.

Мария увидела, что его настроение снова изменилось, похоже, он испытал облегчение. С горечью и радостью она поняла, как много в самоощущении этого мальчика от Кристофера Пэйджита.

— Он хороший отец, — сказала она. — Не так ли?

— Да. Хороший.

Марии показалось — он рад тому, что они сменили тему разговора и что можно с похвалой отзываться о Пэйджите, не боясь задеть ее. И она тоже была рада уйти от опасной темы — все, что угодно, только не то, о чем она не могла рассказать никому, и прежде всего Карло.

— Какая-то личная жизнь у Криса есть? У меня об этом ни малейшего представления.

Взгляд Карло выразил веселое недоумение:

— Ты имеешь в виду женщину? Или просто вечеринки с коктейлем или что-то вроде этого?

— Я имею в виду именно женщин. Просто мне хочется знать, как он прожил эти годы.

— Многого он мне не рассказывал. Всегда были одна-две женщины, обычно красивые, нарядные, с хорошей работой. Но, кажется, он никогда не привязывался к ним. — Карло пожал плечами. — Может быть, из-за того, что у него есть сын, а большинство тех, с кем он общался, были бездетными. Я думаю, они просто не понимали, какое это имеет для него значение.

— Как и я; по крайней мере, так мне было сказано, — Мария улыбнулась. — Люди, нам подобные, об эмоциях просто забыли.

Карло бросил на нее лукавый взгляд:

— А все, кто вас знает, считают, что вы все еще любите друг друга.

Она рассмеялась.

— Крис не из тех, кто забыл об эмоциях, — весело воскликнула она. — И какой-то частью своей души я его терпеть не могу. — Помолчав, Мария продолжала: — Странно все это. Когда я только что познакомилась с Крисом, подумала: вот самый высокомерный человек из всех, когда-либо встречавшихся мне, такой же волевой, как и я, уверенный в своей правоте. Теперь он стал гораздо мягче, осознает свои недостатки — даже готов признать свою полную порочность. — Она слегка покачала головой. — Но почему-то вместо радости это вызывает во мне уныние. Как будто мы оба уже стали старыми.

Мгновение Карло размышлял:

— Трудно думать о нем как о старом человеке. Мне кажется, он всегда выглядел одинаково. С той поры, как я впервые приехал сюда.

Последней, на первый взгляд беззаботной фразой он, казалось, спрашивал Марию, почему она позволила ему уехать. Сделав вид, что не заметила этого, она искала — о чем еще спросить его.

— А какой была Андреа — его жена?

— Я ее плохо помню. Помню только, подумал тогда, что она похожа на тебя. — Он махнул рукой, это был жест юношеского безразличия к вещам, которые не имели к нему никакого отношения. — Я думаю, им суждено было разойтись.

Мария кивнула. Карло был слишком мал, а Пэйджит — слишком деликатен, поэтому мальчик и не догадывался, что это он был тому виной.

— Наверное, он найдет себе кого-нибудь еще.

— Не знаю. — Карло задумался. — Кто действительно нравится ему, так это Терри, но она только работает у него. Кроме того, — добавил он таким тоном, как будто это и было самым главным, — у нее муж и пятилетний ребенок.

Мария усмехнулась. Наверное, не место здесь говорить то, что инстинкт подсказывает ей: Тереза Перальта влюблена в Кристофера Пэйджита, и уже не имеет значения, есть ли у нее муж или нет его, и даже, позволяет ли она себе догадаться об этом.

— Видишь ли, Крис и Терри могут быть просто друзьями. Не обязательно быть любовниками.

Он бросил на нее ироничный взгляд:

— Сейчас ты говоришь совсем как отец. Послушать его — о сексе и говорить нечего. Тем более со мной.

Мария рассмеялась:

— Я его помню совсем другим.

Сказав эту фразу, она задумалась. Другие мысли и воспоминания овладели ее сознанием — ночь в Вашингтоне, полдень в Париже. Последнее воспоминание было горше и памятней всего. Она отогнала видения, снова улыбнулась.

— Друг для друга мы были несчастьем, — заметила она, — но, когда пришло время выбирать для тебя папочку, я поступила очень правильно.

Карло поднял стакан с водой.

— За всех нас. — И добавил: — Я знаю, что ты выиграешь, мама.

Мария подумала о том, что выиграет или проиграет не только она одна. Что в кошмаре, от которого она проснулась прошлой ночью в холодном поту, ей снились не тюрьма, не бесчестье, а Карло Карелли Пэйджит, слушающий кассету, которую никогда не должны отыскать.

Мария коснулась своим бокалом стакана Карло.

— За всех нас, — повторила она. — И прежде всего за тебя.

4

Посыльный официант Пол Агилар был энергичным мужчиной испанского происхождения, тридцати с небольшим лет, с черными усами, зализанными волосами и самоуверенной улыбкой. Публичная дача показаний была ему отнюдь не в тягость.

— Вы сможете опознать женщину, — спросила Шарп, — которую видели с мистером Ренсомом?

По ее уверенному поведению Пэйджит понял, что она основательно поработала с Агиларом — он будет хорошим свидетелем.

— Это было ответчица, мисс Карелли. — Агилар, выпрямившись в кресле, указал на Марию. — Даже если бы не доводилось видеть ее по телевидению, мисс Карелли трудно забыть.