Степень вины - Ричард Паттерсон

Грохнул судейский молоток.

— Здесь зал суда, — резко заявила Мастерс, — а не спектакль. Если кто-то не может этого понять, он будет смотреть по телевизору, вместе с остальными.

Она грозно взглянула на Шарп, как будто во всем было виновато обвинение.

— Продолжайте.

— На чем, — спросила Шарп, — основывается ваше заключение?

Шелтон снова повернулась к Марии, на этот раз ее взгляд был почти извиняющимся.

— На самих царапинах. В отличие от обычных царапин, таких, как у мисс Карелли, например, там не было разорванных капилляров или иных признаков кровотечения. — Шелтон вздохнула. — Из чего я сделала вывод, что уже произошел отток крови от ягодиц. Потому что сердце его перестало биться.

Зал снова затих. Впервые Кэролайн Мастерс смотрела не на Элизабет Шелтон, а на Марию Карелли. Та сидела с закрытыми глазами.

— Давайте вернемся назад, — говорила между тем Шарп, — и с других позиций посмотрим на данные медэкспертизы. Постараемся разобраться в том, что на самом деле происходило, а не в том, что рассказывала Мария Карелли.

Поднялся Пэйджит.

— Можно считать это вопросом, — осведомился он, — или мисс Шарп готова взять на себя более высокую миссию?

Судья взглянула на него:

— Вы заявляете протест?

— Да, Ваша Честь, по форме вопроса. — Пэйджит выступил вперед. — Я без протестов позволял мисс Шарп вести допрос. Но когда она начинает высказываться, как Чарльз Лоутон в «Свидетеле обвинения»[36], кто-то должен напомнить ей, что она не свидетель и что речи не факты.

— Вы позволяли мисс Шарп вести допрос, — заметила Мастерс, — поскольку ее вопросы не могли вызвать возражений. Другое дело — выступления.

Она обернулась к Шарп:

— Никаких речей!

— Хорошо, Ваша Честь. — Марни снова повернулась к Шелтон: — Данные медицинской экспертизы говорят о том, что мисс Карелли выстрелила в мистера Ренсома с расстояния в несколько футов, это так?

— Да.

— Значит, с вашей точки зрения, не исключена вероятность того, что синяк на лице мисс Карелли появился не при попытке оказать сопротивление, а при иных обстоятельствах.

— Протестую, — выкрикнул Пэйджит. — Это предположение, а не вопрос.

— Согласна, — сказала судья Мастерс. — Но, возможно, в этом есть нечто заслуживающее внимания, и я бы послушала предположение доктора Шелтон.

— Да, — ответила ей Шелтон. — Это возможно. Я считаю, что синяк у мисс Карелли от удара. Но сделать заключение о том, как удар был нанесен, при каких обстоятельствах, невозможно. — Она помолчала. — Нет оснований даже для того, чтобы сказать, что именно мистер Ренсом ударил ее.

— И, с вашей точки зрения, нет никаких признаков, указывающих на сексуальное возбуждение мистера Ренсома?

— Протестую, — снова заявил Пэйджит. — Эти вопросы уже задавались, и на них получен ответ. Только сейчас им придается иное значение.

— Верно, мистер Пэйджит, — согласилась судья. — Но я бы позволила мисс Шарп подвести итог медицинских исследований.

— Нет, — ответила эксперт, обращаясь к Шарп. — Не было никаких следов сексуального возбуждения.

Та сделала паузу.

— И ногти мистера Ренсома — произнесла она, — не позволяют сделать предположение, что это именно он расцарапал мисс Карелли.

— Верно.

— Поскольку только под ногтями мисс Карелли были найдены частицы ножи.

— Правильно.

— И под ногтями мисс Карелли, а не мистера Ренсома, вы нашли частички нейлонового волокна.

— Да.

— Такого же состава, как и колготки мисс Карелли.

— Да.

Шарп выпрямилась.

— Основываясь на данных медицинских исследований, как бы вы оценили историю мисс Карелли?

Элизабет Шелтон внимательно посмотрела на нее.

— Я могу сказать, что некоторые факты в истории мисс Карелли, в частности дальность выстрела, противоречат данным медицинской экспертизы. Другие, например удар, не нашли подтверждения.

— В таком случае позвольте мне дать альтернативную версию, основанную на результатах медэкспертизы. — Шарп помолчала и закончила, возвышая голос в ритмичной каденции: — Возможно такое: Карелли, убив мистера Ренсома, не звонила по 911 минут сорок, а за это время стянула с него брюки, расцарапала ему ягодицы, расцарапала себе бедро и шею, разорвала колготки — и все это, чтобы инсценировать защиту от изнасилования.

— Протестую! — Пэйджит встал и вышел вперед под возбужденный гул публики. — Повторяются все те же фантазии, о которых я упоминал в связи со вступительным словом мисс Карелли. Это гипотетично, спекулятивно, факты извращены и подаются избирательно — либо столь же избирательно игнорируются… Иными словами, все это вздор.

На лице судьи Мастерс появилась тонкая улыбка.

— А мне кажется, вам это просто не нравится. Формально вы в чем-то правы, мистер Пэйджит. Но предубеждения мы не можем исключить, и ответы доктора Шелтон я признала бы соответствующими процессуальным нормам. — Она сделала паузу. — Считаю, что это слушание было ценным.

Обернувшись, Пэйджит увидел лицо Марии, помертвевшее и бледное. Терри не поднимала глаз, Карло выглядел обиженным и беспомощным. В молчании зала Пэйджит вернулся за адвокатский стол с желанием подольше не покидать его.

Он сел и постарался придать своему лицу выражение вынужденного смирения.

— По моему мнению, — обратилась Шелтон к судье, — медицинская экспертиза говорит в пользу гипотезы мисс Шарп, а не версии мисс Карелли.

Шарп не могла скрыть своего удовлетворения:

— Вот и все, что я хотела узнать, Ваша Честь. По крайней мере, от этого свидетеля.

— Очень хорошо. — Мастерс взглянула на Пэйджита. — У защиты есть вопросы к свидетелю?

— Да, Ваша Честь. Конечно, есть.

Судья взглянула на часы:

— Сделаем перерыв на обед. До половины второго.

Она решительно встала и покинула судейское место. Зал взорвался. Пэйджит сидел, погруженный в раздумья.

Обернувшись, увидел, что Карло подошел к Марии, встал рядом с ней, пытаясь улыбнуться, а она пыталась улыбнуться ему в ответ. Они были так похожи друг на друга, что Пэйджиту было больно глядеть на них.

— Идемте, — бросил он Терезе Перальте. — Нам надо работать.

Пэйджит поднялся из-за адвокатского стола, прошел вперед и остановился напротив Элизабет Шелтон. Место он выбрал так, чтобы Кэролайн Мастерс могла видеть и его, и Шелтон одновременно. Пока он не заговорил, зал хранил гробовое молчание.

Он спокойно спросил:

— Вы не знаете, что произошло между Марией Карелли и Марком Ренсомом?

Мгновение Шелтон испытующе смотрела на него.

— Нет. Меня там не было. Я могу только дать оценку данным медицинской экспертизы.

— То есть вы не можете сказать, имела ли место борьба.

— Нет.

Пэйджит сделал паузу.

— Или, — мягко произнес он, — пытался ли мистер Ренсом насиловать мисс Карелли.

— Нет. — Шелтон помолчала. — Все, что я могу определить: подтверждают ли улики заявление мисс Карелли о том, что на нее совершено нападение на сексуальной почве.

Пэйджит искоса взглянул на нее:

— И среди этих улик синяк на лице мисс Карелли, не так ли?

— Да.

— И когда вы обследовали ее, вы определили, что синяк появился от удара.

Шелтон молчала, на ее умном лице появилось замешательство, которое она не пыталась скрыть.

— Да.

— И, как вы знаете, обвинение не располагает сведениями о том, что мисс Карелли пришла к Марку Ренсому в таком состоянии, не так ли?

— Насколько я знаю, нет.

— Как, по вашему мнению, удар был нанесен открытой рукой?

— Да.

— Кем-то, кто все делает правой рукой?

— Да.

— А мистер Ренсом не был левшой?

— Нет.

Пэйджит бросил взгляд на судью Мастерс. Та смотрела на Шелтон с бесстрастным интересом. Пэйджиту почему-то представилось, что она вспоминает о тех не особенно приятных случаях, когда Элизабет Шелтон обрекала на осуждение ее клиентов. Он обернулся к эксперту:

— Вы задавались вопросом, был ли человек, нанесший удар мисс Карелли, правшой?

Та молчала. Пэйджит знал, что наступил момент, когда она могла сама решать — помочь ему или навредить; но, каково бы ни было ее мнение на этот счет, он не мог заставить ее высказаться без ее доброй воли.

— Да, — спокойно сказала она.

— И каково же ваше мнение?

Шелтон глубоко вздохнула:

— Более вероятно, что удар мисс Карелли был нанесен правшой.

— На чем основано ваше заключение?

— Доводов два. Как правило, правши бьют правой рукой. Такой удар наносится в состоянии озлобления, что, в свою очередь, предполагает его спонтанность, которая говорит в пользу того, что нападавший действовал под влиянием инстинкта. — После небольшой паузы она добавила: — А инстинктивное движение у правши вполне определенное.