Степень вины - Ричард Паттерсон

— Но не всегда.

— Нет.

— И даже в том случае, если выделения могли быть, ваш тест не дает стопроцентной гарантии?

— Нет. — Шелтон выпрямилась, в ее голосе появились назидательные нотки. — Но вы могли бы заметить, мистер Пэйджит: ваши вопросы возникли из-за того, что вы предположили невероятное наложение ошибок одного теста на ошибки в других. Думаю, наши тесты надежнее, чем вы предполагаете.

Пэйджит помедлил. Он подошел к самой деликатной части допроса. Надо было избежать враждебности эксперта.

— Я не сомневался, — заметил он непринужденно, — в вашем высоком профессионализме. Но вы не сами определяете, каким случаем вам заниматься, а в данном деле большую роль играют косвенные доказательства.

Снова поднялась Шарп:

— Мистер Пэйджит был недоволен тем, что на допросе произносятся речи. Я бы хотела заявить о своем недовольстве. В частности, тем, что единственная цель мистера Пэйджита — нападки на обвинение.

Пэйджит обернулся к ней:

— Моя единственная цель — прояснить некоторые недоразумения. Для этого, я полагаю, надо развести по разные стороны профессиональную компетентность доктора Шелтон и ваш случай.

Судья Мастерс подалась вперед:

— Довольно, мистер Пэйджит. Не отвлекайтесь.

— Благодарю вас, Ваша Честь. — Пэйджит снова обернулся к Шелтон: — Я правильно понимаю, доктор Шелтон: в версии обвинения относительно фабрикации улик большая роль отводится царапинам на ягодицах Марка Ренсома?

Шелтон, подумав, ответила:

— Определенная роль отводится, да. Но я не стала бы переоценивать их значение.

— Но вы допускаете, что могли ошибиться и что царапины появились до смерти Марка Ренсома.

— Да, это возможно. Но, основываясь на том, что нет кровоподтеков и поврежденных капилляров, я делаю вывод, что царапины появились после смерти мистера Ренсома.

Пэйджит взглянул на нее:

— А вам известно, доктор Шелтон, какие процедуры проделывают санитары, прибыв по вызову?

— Да, известно.

— И в округе Сан-Франциско они всегда проделывают одну и ту же процедуру, как только прибывают на место происшествия?

— Да. Если положение тела и другие признаки не доказывают, что человек несомненно мертв, санитары обязаны сделать попытку оживить ее или его. Они должны проверить, в частности, есть ли сердцебиение.

— И они проделывали это с Марком Ренсомом?

— Насколько я понимаю, да. У Марка Ренсома была только одна рана, значит, они могли подумать, что он еще жив.

— То есть они должны были проверить, бьется ли сердце Марка Ренсома?

— Да, среди прочего.

Лицо Пэйджита выразило удивление:

— Но, когда вы обследовали мистера Ренсома, разве он не лежал лицом вниз?

— Да. — Шелтон задумалась. — Как я понимаю, они его переворачивали. Но как только определили, что мистер Ренсом мертв, они вернули его в прежнее положение.

Пэйджит кивнул.

— Другими словами, они находят его лежащим на животе, переворачивают на спину, потом снова на живот. Правильно?

— Так мне это представляется. Оставляют его в не очень изящной позе.

— Проделывая все это, они должны были касаться тела руками?

Глаза врача сузились.

— Да.

— Тела человека, который, согласно вашему отчету, весил около двухсот двадцати пяти фунтов.

— Да, такой у него вес.

— И все это они делают довольно быстро, так ведь?

— Должны. Ведь предполагается, что жертва может оказаться живой.

Пэйджит помолчал, перевел взгляд с напряженно слушавшей Кэролайн Мастерс на Элизабет Шелтон.

— А не могло получиться так, — мягко спросил он, — что санитары нанесли царапины на ягодицы мистера Ренсома?

Какое-то мгновение женщина не отрываясь смотрела на него. Стояла тишина, потом она наконец кивнула. Казалось, это был не ответ на вопрос Пэйджита, а жест восхищения.

— Да. Не знаю, насколько это вероятно, но это возможно.

— И, честно говоря, ведь существование такой возможности делает несостоятельной гипотезу мисс Шарп, которую она вам предложила?

— Кстати, — доктор Шелтон заговорила тихо, адресуясь к одному Пэйджиту, — если Марк Ренсом оцарапал Марию Карелли, а санитары оцарапали Марка Ренсома, чья же кожа была под ногтями Марии Карелли?

Истина была столь бесспорна и высказана с такой искренностью, что Пэйджит почувствовал, как все результаты его стараний сведены на нет. И без гудения зала он знал, какой урон она нанесла ему. И был даже благодарен залу за эту реакцию, дававшую ему время на размышление.

Ударил молоток судьи Мастерс.

— Мистер Пэйджит, — осведомилась она. — У вас есть еще вопросы?

— Несколько, — небрежно бросил он. — Вы назвали две причины появления кожи под ногтями мисс Карелли. Первая: она царапала мистера Ренсома, что, как вы полагаете, произошло после его смерти, хотя могло быть и наоборот. Правильно?

— Да.

— И вы считаете, что, фабрикуя улики, мисс Карелли могла сама расцарапать себя.

— Да.

— А нет ли третьей причины?

Шелтон бросила на него осторожный взгляд:

— Например?

Пэйджит прошел вперед.

— Мисс Карелли могла расцарапать себе бедро, защищаясь от изнасилования — стараясь не позволить стянуть с себя колготки.

Мисс Шелтон нахмурилась, опустив взгляд. Пэйджит почувствовал, что она вновь перебирает обстоятельства происшествия, но не для того, чтобы ответить на его вопрос, а для того, чтобы найти для себя честный выход. Наконец она подняла на него глаза и тихо сказала:

— Да, могло быть и так.

Пэйджит почувствовал, что камень упал с души.

— Спасибо, доктор, — отозвался он. — Это все, что я хотел узнать.

Она кивнула, слегка улыбнулась, и Пэйджит сел на свое место.

А Шарп была уже на ногах.

— Кое-что из сказанного вами, доктор Шелтон, наводит меня на размышления. Причина этого в том — я повторю сказанное, — что вопросы защиты возникли в результате предположения невероятного совпадения ошибок в разных тестах. Что вы думаете об этом?

С минуту та размышляла:

— Я и хотела сказать: оправдание мисс Карелли возможно лишь в случае, если выявится, что несколько тестов было проделано небрежно, были сделаны неверные выводы из некоторых посылок и все это к тому же совпало.

Шарп кивнула:

— В частности, это относится к тестам, которые не обнаружили кожу под ногтями мистера Ренсома.

— Да, — подтвердила мисс Шелтон и поправила себя: — Хотя нередки случаи, что кожу не находят.

Шарп нахмурилась, тон ее стал язвительным:

— И нужно, чтобы тесты не обнаружили следов сексуального возбуждения.

— Да.

— А на руках мистера Ренсома не должно обнаружиться порохового нагара, хотя мисс Карелли заявила, что была борьба за пистолет.

— Да.

— А еще он должен отпрянуть назад в момент, когда она стреляла в него.

— Да.

— А мисс Карелли сама должна порвать свои колготки.

— Все это так.

— А если царапины мистеру Ренсому нанесли санитары, надо еще к тому же, чтобы вы ошиблись в определении времени, когда они были нанесены.

— И снова да.

Взгляд Шарп стал недоверчивым.

— Вы на самом деле ошиблись?

Мисс Шелтон склонила голову:

— Все же надеюсь, что нет.

— Как вы думаете, все эти подпорки спасут версию мисс Карелли?

Прежде чем ответить, эксперт долго смотрела в сторону Марии.

— С медицинской точки зрения все это неправдоподобно, — спокойно резюмировала она. — Неприятно об этом говорить, но я ей просто не доверяю.

3

Мария Карелли испытующе смотрела в лицо Карло.

Они сидела за угловым столиком в кафе «Маджестик» — в элегантном зале, оформленном в викторианском стиле, с вентиляторами под потолком и пианистом в глубине зала, играющим спокойную мелодию. Как она и ожидала, другие обедающие, узнав, обстреливали их взглядами. Но, несмотря на это, она пригласила Карло пообедать с ней, потому что больше, чем последние слова Элизабет Шелтон, ее душу взволновало то, как Карло пытался успокоить ее.

Мария не хотела его присутствия на суде. Но она не хотела и того, чтобы он почувствовал: его присутствие ей в тягость. Карло принял решение и сделал так, как хотел.

— Я не говорила тебе, — произнесла она наконец, — как важно было для меня видеть тебя в зале. Моя беда в том, что всегда полагалась только на себя, а кончилось тем, что меня обвинили в преступлении. — И добавила с легкой улыбкой: — Надо будет использовать эту фразу.

Она смотрела, как он пытается улыбнуться ей в ответ. Карло изо всех сил старался полюбить ту, которую совсем не знал, в том ее образе, который создавался усилиями Марни Шарп. Мария находила это трогательным и понимала, как это мучительно.