Степень вины - Ричард Паттерсон

Чарльз Монк занял место свидетеля, медленно поднял голову, обернулся, оглядывая зал. Его лицо было лишено всякого выражения. Мария подумала, что у него невозмутимый взгляд черепахи, которая, высунув из воды голову, не видит вокруг ничего достойного внимания. По сведениям Джонни Мура, он выступал свидетелем на тридцати семи процессах об убийстве, тридцать шесть из них закончились осуждением обвиняемого. На столе рядом с ним лежала кассета с записью показаний Марии.

Уже со слов Монка Шарп поняла, какую ценность представляет собой эта кассета, бывшая у них на хранении. Мария ничего не могла возразить против ее представления суду. Окаменев, она наблюдала, как команда обвинения готовит прослушивание, и, когда Монк включил запись, почувствовала себя совершенно беззащитной.

Мария знала, что Шарп преследует две цели. Получить подтверждение тому, что она убила Марка Ренсома, поскольку свидетелей преступления не было. И, что было бы более пагубно для Марии, доказать, что она пыталась ввести Монка в заблуждение.

И Шарп медленно, но неуклонно двигалась к своим целям. Слушая собственный голос, Мария думала о том, как глупо она себя вела.

Показания ее, несомненно, работали на версию Шарп. После того как Ренсом позвонил ей, она купила «вальтер». Никому не сказала о поездке в Сан-Франциско. Заявила, что, распалившись, Ренсом напал на нее. Что она расцарапала его ягодицы. И что царапины на ее теле — дело рук Ренсома. Что стреляла в него с очень близкого расстояния, когда он тянулся к пистолету или даже хватался за него. С ее слов — шторы были опущены все время. Она позвонила по 911 сразу, как только смогла. Голос на пленке звучал то равнодушно, то устало или смущенно, раз или два в нем послышалось даже раздражение. Но женщина в состоянии шока так говорить не может, и, слушая себя, Мария боялась взглянуть на Карло.

В зале суда царила тишина.

Когда запись отзвучала, Мария почувствовала, как люди поворачивают головы, чтобы посмотреть на нее. И судья Мастерс как-то особенно пристально взглянула ей в лицо.

Они не слушали запись ее звонка по 911, поняла Мария.

А Шарп и Монк уже перешли к другим уликам. Осмотр места происшествия, ее отпечатки пальцев в разных местах номера — на кофейном столике и на письменном столе — доказательство того, что она ходила по всей комнате. Только ей, подумала Мария, слышится в голосе Шарп злорадное торжество преследователя.

— Одним словом, — безжалостно спрашивала Шарп, — отпечатки пальцев мисс Карелли есть всюду, на многих предметах?

— Это верно.

— Какие-нибудь из предметов опрокинуты?

— Нет.

— Повреждены?

— Нет.

— Кажутся сдвинутыми?

Монк покачал головой.

— Нет, — тихо ответил он.

Блеснули его очки в золотой оправе.

— Бутылка из-под шампанского была опрокинута?

— Нет.

— А бокалы?

— Нет.

— Магнитофон?

— Нет.

Шарп уперла руки в бока.

— Иными словами: было ли что-нибудь в номере, что позволило бы предположить, что между мисс Карелли и Марком Ренсомом происходила борьба?

Марией овладела оторопь: ей вдруг пришло в голову, что она не понимает, как должно выглядеть отсутствие улик.

— Нет.

— Но можно ли сделать иное предположение — о том, что до выстрела мисс Карелли и мистер Ренсом мирно беседовали?

— Протестую! — Пэйджит встал. — Вопрос неправомерен.

— Протест отклонен.

— Нет. — Низкий, раскатистый голос Монка звучал спокойно. — Не было ничего такого.

Во взгляде Пэйджита было нечто похожее на замешательство.

Глядя на него, Терри тоже испытывала смятение: Монк был опытным свидетелем — он лишь повторял слова Марии, излагал факты, и только. Она не представляла, как Пэйджит может подступиться к нему.

— Прежде чем допрашивать мисс Карелли, — спросил он, — вы направляли ее в больницу?

Какую-то долю секунды Монк размышлял, Терри поняла, что вопрос удивил его. Но ответил он по-прежнему спокойно:

— Нет.

И снова это был ответ опытного свидетеля — он не желал оправдываться, он не старался предугадать, куда клонит Пэйджит.

— Как я понял из вашего заявления, вы не заметили никаких следов борьбы, это так?

Монк опять ответил не сразу.

— По крайней мере, в комнате, — сказал он. — Нет, не заметил.

Обернувшись, Пэйджит посмотрел на Джонни Мура, который стоял теперь в проходе, у стены. Не прошло и минуты, как Мур вытащил в центр зала щит, к щиту была прикреплена огромная фотография Марии Карелли. Возбуждение охватило зал: из-за темного синяка под глазом взгляд ее, казалось, просто кричал о пережитом потрясении. Судья Мастерс перевела взгляд с Марии на ее копию, холеная женщина в зале суда смотрела на своего истерзанного двойника. Контраст был поразительным.

— Узнаете эту фотографию? — спросил Пэйджит.

— Да. — Тон был все таким же размеренным. — Это полицейская фотография, сделанная на месте происшествия. Только увеличенная.

— Именно так выглядела мисс Карелли, когда вы впервые увидели ее?

— Да.

— У нее под глазом синяк, не так ли?

— Да.

— И глаз оплыл?

Монк кивнул:

— Да.

Пэйджит приподнял брови:

— Но ведь вы утверждаете, что следов борьбы не было.

— В комнате не было. Я говорил только это.

Пэйджит смотрел на Монка недоверчивым взглядом.

— В комнате, — повторил он. — А если бы кофейный столик был разломан, она бы уже не предстала перед судом? Или вы обвинили бы ее в хулиганстве, как сейчас обвиняете в убийстве?

Терри вся напряглась.

— Протестую, — отрывисто выкрикнула Шарп. — Единственная цель подобного вопроса — подавить свидетеля морально.

— Протест принимается. — Мастерс обернулась к Пэйджиту: — И даже не пытайтесь задавать этот же вопрос в другом виде. Не делайте больше подобных выпадов ни против свидетеля, ни против суда.

— Извините, Ваша Честь. Впредь я постараюсь избегать полемической остроты. — Пэйджит снова обратился к Монку: — Посмотрите, пожалуйста, на фотографию, инспектор.

Когда Монк обернулся к портрету, Пэйджит отступив назад, встал рядом с ним. Вместе они разглядывали изображение, как два посетителя картинной галереи.

— А как вам кажется, — тоном непринужденной беседы поинтересовался Пэйджит, — нет ли на лице мисс Карелли «следов борьбы»?

— Когда на лице такой синяк, не исключена возможность физического насилия, — согласился Монк.

— Но, по вашему мнению, не исключена и другая возможность?

— Нет. Другой возможности мы не предполагаем. — Это было сказано очень осторожно.

— Но мисс Карелли говорила вам, что Марк Ренсом стал избивать ее, когда она попыталась защищаться.

— Да. Говорила.

— Но вы не направили ее в больницу.

Монк заморгал глазами, Терри поняла, что из-за быстрой смены темы он лишился своей обычной самоуверенности.

— Нет. Но она сказала, что не хочет в больницу.

Не сводя глаз с фотографии, Пэйджит наклонил голову.

— А как вы думаете, то, что сделала эта женщина, закономерно для нее?

Монк обернулся к нему:

— Я полагаю, она могла это сделать, вполне могла.

— Вы врач?

На лице Монка отразилась досада:

— Нет.

— А у вас есть уверенность, что у мисс Карелли не было, например, сотрясения мозга?

— Нет. — У Монка, кажется, впервые появилось желание оправдываться. — Когда мы приехали туда, мисс Карелли была спокойной, говорила вполне членораздельно и сохранила способность разумно мыслить. Синяк, ее лицо вовсе не были так ужасны, как при этом увеличении. А раз она не хотела ехать в больницу, мы не захотели принуждать ее.

— Но вы не захотели и отпустить ее?

— Конечно, нет. — Монк нахмурился. — Она не только убила Марка Ренсома, она была единственным человеком, который знал, что происходило в той комнате.

— Итак, будучи поставлены перед выбором: допрашивать мисс Карелли или доставить ее в больницу, вы выбрали допрос. Верно?

Помешкав, Монк ответил:

— Да.

— Как скоро после вашего прибытия в отель вы начали допрашивать ее?

Монк посмотрел в потолок:

— Примерно через три часа.

— Где проходил допрос?

— В полицейском участке.

— А что до этого вы проделывали с мисс Карелли?

Он задумался.

— Минут сорок она оставалась на месте. В основном это надо было медэксперту.

Пэйджит взглянул на него искоса:

— Чтобы провести кое-какие исследования?

— И для этого.

— Например, взять пробу из-под ногтей?

— Да.

— И еще раз осмотреть царапины на теле?

— Да.

— То есть у вас нашлось время, чтобы обследовать ее в своих целях, но не было времени, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

— Протестую. — Шарп встала. — Заявление свидетеля толкуется неверно. Инспектор уже говорил, что мисс Карелли не захотела ехать в больницу.