«Новый историзм»: Науковедческий анализ - Алина Анисимова

Для нового направления всегда огромное значение имеет личный профессиональный успех первых его представителей. В случае с «новым историзмом» статус направления был во многом определен стремительным карьерным ростом Стивена Гринблатта, его основателя и лидера.

С. Гринблатт (1943 г.р.) учился в Йельском университете в 60-е годы XX в., когда там были популярны французский структурализм и постструктурализм (French theory). В 1969 г. Гринблатт начинает преподавать в Калифорнийском университете (Беркли), где в 1980 г. он получает должность «полного профессора» и начинает более активно заявлять о собственной исследовательской программе, которую он называет «поэтика культуры». В 1997 г. уже в статусе одного из наиболее влиятельных представителей дисциплины (благодаря именно «новому историзму») переходит на работу в Гарвардский университет. Гринблатт длительное время является членом американской Ассоциации современных языков, и даже был ее председателем (в 2002 г.).

Другим видным представителем «нового историзма» является Кэтрин Галлахер. В 1980 г. она также начинает преподавать в университете Беркли. Позднее становится там же руководителем факультета английской литературы. В другом Калифорнийском университете, Сан-Диего, факультет английской литературы длительное время возглавлял профессор Л.А. Монроз, один из ведущих теоретиков и практических исследователей «нового историзма». Стремительная карьера этих ученых является явным признаком конкурентоспособности всего направления1.

Не менее важным для понимания «нового историзма» является учет политической ситуации в США во второй половине 70-х – начале 80-х годов XX в., в том числе политики республиканцев в области образования. В США были более и менее благоприятные периоды для развития гуманитарных дисциплин. Государственное субсидирование играет существенную роль для гуманитарного знания и значительно влияет на настроения в академической среде, определяя карьерные возможности выпускников и положение преподавателей.

Те восемь лет, что президент Рональд Рейган (Ronald Reagan) находился у власти, крайне негативно сказались на состоянии гуманитарных дисциплин. В 1983 г. Рейган развернул долгосрочный проект «Стратегическая оборонная инициатива» (Strategie defense initiative), известный как «Звездные войны», а в 1987 г. запустил шестилетний проект по созданию гигантского ускорителя. Стратегические планы Рейгана потребовали переорганизации всей системы федеральных затрат, деньги на стратегические нужды он предполагал сберечь за счет финансовой поддержки студентов-гуманитариев [109]. В течение двух сроков его правления общее количество безвозмездных грантов сократилось с 55,35 до 31,8 %, причем в первую очередь сокращались гранты по гуманитарным специальностям.

Жесткая политика Рейгана в области образования привела к тому, что интерес среди абитуриентов к гуманитарным наукам, в частности к литературоведению, существенно снизился. Об этом свидетельствуют данные, приведенные А. Делбанко [49]. Пик защищенных в США докторских диссертаций, посвященных изучению английской литературы (English), пришелся на 70-е годы XX в., тогда как к концу 90-х годов XX в. количество защит по этой дисциплине сократилось на 1/3. Количество защит по другим гуманитарным специальностям также уменьшилось (с 20,7 до 12,7 %).

В 1966 г. Рейган, будучи еще губернатором Калифорнии, сократил бюджет Калифорнийского университета на 10 %. Так что Калифорния ранее других ощутила на себе действие политического курса будущего президента. За этим решением последовали студенческие беспорядки, поддержанные преподавательским составом. К. Керр (Clark Kerr), например, в результате столкновения с властью был вынужден оставить свой пост президента одного из калифорнийских университетов [109].

Политика Рейгана вызывала критику некоторых его помощников. Так, первый секретарь Рейгана по образованию Т. Белл (Тегrel H. Bell) полагал, что национальная система образования находится в кризисном состоянии. Им была создана Национальная комиссия, призванная дать оценку качеству образования. В 1983 г. эта комиссия опубликовала отчет «Нация в опасности» (A nation at risk), в котором отмечалось, что качество среднего и высшего образования в стране существенно снизилось, и это должно насторожить общественность. Правительство озабочено проблемами безопасности, однако оно забывает, что знание и информация являются сегодня таким же конкурентным товаром, каким раньше были лекарственные препараты, синтетические удобрения и джинсы [109]. Когда Рейгана переизбрали на второй срок, Т. Белл одним из первых ушел со своего поста, поскольку президент продолжал начатую им ранее политику по сокращению федеральных средств, отпускаемых на гуманитарное образование.

Более удачливым, по сравнению с Т. Беллом, политиком в области образования при президенте Рейгане был его второй секретарь по образованию В. Беннет (William J. Bennett). В. Беннет был критиком существовавшей системы образования в колледжах и университетах, но его позиция не расходилась со взглядами Рейгана. Он считался специалистом по гуманитарным программам, поскольку ранее возглавлял организацию «Национальные резервы в области гуманитарных наук» (National endowment for the humanities). Именно В. Беннет стал основным оппонентом оформлявшегося в эти годы «нового историзма», именно он занимался урегулированием проблемы стенфордских реформаторов, благодаря которым в США появился новый образовательный канон по литературе.

Таким образом, в 80-е годы XX в. государство в США оказывало весьма определенное воздействие на развитие гуманитарного знания. Представители гуманитарных дисциплин, и представители «нового историзма» в их числе, вынуждены были задуматься о том, как придать актуальность своим знаниям в условиях сокращения государственной поддержки гуманитарных программ.

Еще одним важным контекстом институционального оформления «нового историзма» была рецепция направления в академическом сообществе. Борьба за признание нового направления проходила в условиях жесткой критики со стороны профессионального сообщества.

Рецепцию «нового историзма» можно условно разделить на три этапа. Первый этап (1980-1985) характеризовался общей высокой оценкой работ С. Гринблатта, в первую очередь вышедшей в 1980 г. книги «Формирование "я" в эпоху Ренессанса», и предложенных им принципов анализа вне связи с каким-либо направлением. Поскольку многие литературоведы не могли сразу понять специфику «нового историзма», характерные особенности направления были определены не сразу. В течение следующего непродолжительного периода (1985-1987) критика сводилась к сопоставлению «нового историзма» с другими смежными дисциплинами. В этот период и сами создатели нового направления прилагали значительные усилия, чтобы отграничить свой подход от других. Третий этап (1987¬1989) характеризуется тем, что критики заговорили о специфике «нового историзма». Многие из них начинают работать над тем, чтобы определить предметное поле и исследовательский подход «нового историзма», вписать его в общую панораму направлений современного литературного и культурного анализа.

Первоначально «новый историзм» был воспринят многими как направление, по многим параметрам противоположное «новой критике», одному из самых влиятельных американских литературоведческих течений середины XX в. В рамках «новой критики» сложился формалистический подход к изучению литературных текстов. Это означает, что «новые критики» сосредоточили свои усилия на изучении структуры литературных текстов, по большей части игнорируя тот исторический контекст, в котором исследуемые произведения появляются и функционируют2.

Неудовлетворительность подхода, при котором историко-культурный контекст уходил на второй план, осознавали многие известные американские литературоведы еще до появления «нового историзма». В 1980 г. крупный американский литературовед, профессор Ф. Лентриккиа обратил внимание на необходимость вернуться к истории в литературоведении, причем, скорее, даже к историям. Он противопоставлял множество историй единой «тотализированной» истории и считал, что именно в них смогли бы сосуществовать разнородные силы и противоречия [89].

Таким образом, к началу 80-х годов XX в. наметилась тенденция к созданию подхода в литературоведении, альтернативного «новой критике». Сами создатели «нового историзма» помещают свое направление как раз в эту нишу. Л.А. Монроз, ссылаясь на позицию Ф. Лентриккиа [13, с. 18], утверждает, что постмарксизм и «новый историзм» характеризуются сдвигом к «историчности».

Если в начале 80-х годов XX в. представители различных литературоведческих школ только присматривались к «новому историзму», то в середине 80-х годов XX в. отношение к «новому историзму» со стороны его оппонентов становится более критическим. Устойчивым становится утверждение, что «новый историзм» – неоригинальное направление, что его положения заимствованы из других дисциплин.