«Новый историзм»: Науковедческий анализ - Алина Анисимова

Таким образом, «новый историзм» является влиятельным направлением в современном гуманитарном знании, конкурентоспособность которого основана не на его методологической связности, а на масштабности поднятых в нем проблем. Будучи междисциплинарным по своей сути «новый историзм» сохраняет связь с дисциплиной «английская литература» и несет на себе функции, возложенные на эту дисциплину исторически. Что же касается интереса «новых историков» к проблемам культуры и социума, он основан на традиции изучения культуры в университетах США. Балансируя между «литературой» и «культурой», а точнее между «литературностью» и «культурностью», авторы «нового историзма» создали оригинальную исследовательскую программу, востребованную представителями различных дисциплин.

Целью настоящего исследования является многоплановое изучение специфики «нового историзма» в контексте институциональной и дисциплинарной трансформации гуманитарного знания в 80-90-е годы XX в. Для достижения этой цели предполагается последовательно выявить институциональную специфику «нового историзма»; проследить трансформацию дисциплины «литературоведение» в США, возникновение проблематики культуры в литературоведческих исследованиях; сформулировать концептуальные основы, выработанные в рамках «нового историзма»; рассмотреть, каким образом новая методология положительно сказалась на современных музейных исследованиях, историческом анализе, исследованиях, посвященных истории науки.

Создатели «нового историзма», стараясь прояснить основные положения своей теории, одновременно рассматривали свое направление критически, поскольку критика собственной теории была частью политики репрезентации направления [56; 67; ПО; 126]. Иногда отделить тексты представителей направления от литературы о «новом историзме» бывает непросто. Для данного исследования значимыми являются работы авторов как причастных, так и не причастных «новому историзму».

В России интерес к «новому историзму» стал проявлять себя относительно недавно, поэтому целесообразно было бы представить здесь в общих чертах имеющуюся о предмете литературу, как русско-, так и англоязычную. Литературу, посвященную «новому историзму», можно разделить на три основные группы. К первой из них относится литература, посвященная институциональному аспекту «нового историзма». Ко второй – литература, в которой раскрываются концептуальные моменты теории «нового историзма». К третьей – литература, в которой «новый историзм» оценивается с точки зрения новизны.

Есть отдельные публикации, в которых уделяется внимание карьере ведущих представителей направления, основным исследовательским проектам «нового историзма», а также институтам, в рамках которых направление развернулось. Так, важную роль в рассмотрении профессиональных качеств С. Гринблатта сыграла работа П. Стивенса [122], а обстоятельная работа Дж. Графа позволила оценить, как изменилась дисциплина «английская литература» с появлением «нового историзма» [58].

Большую группу составляют работы, посвященные концептуальным основам «нового историзма», ключевым понятиям, характеризующим это направление. В первых исследованиях, посвященных концепции «нового историзма», особое внимание было уделено собственно проблеме «историзма». Начиная с конца 80-х годов XX в. исследователи пытались определить, какая же из форм «историзма» представлена в «новом историзме». Дж. Каллер и Дж. Граф предлагают выбирать среди множества «историзмов» наиболее близкий практике «новых историков». Только в 2001 г. Дж. Питере предлагает свернуть с этого пути, указав на то, что в «новом историзме» не представлена ни одна из известных форм «историзма» [105]. Ф. Анкерсмит поддержал позицию Дж. Питерса [33].

Изучение «историзма» отвлекло исследователей от проблем, которые, как выяснилось позже, в большей степени характеризуют концептуальную специфику «нового историзма» («представление» (representation), «практика обмена», «контекст»). Однако отдельные исследования на эту тему были проведены еще в начале 90-х годов XX в. В 1991 г. Б. Томас подробно рассматривает идею «представления» в своей книге, посвященной «новому историзму» [126]. Он предлагает исчерпывающий анализ этого понятия, касаясь и проблемы составления канона, и проблемы представления культур, и проблемы репрезентативного статуса литературы.

П. Хохендаль останавливается на важнейшей для «нового историзма» проблеме «циркуляции социальной энергии». С. Гринблатт употребил понятие «циркуляция» по отношению к исследованиям культуры, предположив, что смыслы сохраняются в культуре подобно физической энергии. Изучение движения социальной энергии было применимо к капиталистическому обществу, поскольку как раз создавалось для изучения культур капитализма. Это и дало повод П. Хохендалю усомниться в том, что указанная методика будет иметь будущее, ведь на рубеже XX-XXI вв. всем казалось, что на смену капиталистическому обществу приходит общество информационное [77].

Важнейшую для «нового историзма» проблему контекста впервые поднимает К. Прендергаст [107]. Он рассматривает эту проблему в связи с работой С. Гринблатта «По направлению к поэтике культуры». К. Прендергаст считает, что традиционное понимание проблемы контекста напрямую связано с практикой разделения культуры и социума, и эта традиционная точка зрения не распространена в «новом историзме». По нашему мнению, это очень верное замечание. Представители «нового историзма» действительно считали, что нередко «исторический контекст» является способом отделения социальных проблем от культуры, и старались избегать этого в собственных исследованиях.

Другая попытка определения специфики «нового историзма» основана не на анализе отдельных понятий, а на выделении принципа работы. Одним из таких принципов называется принцип «расшатывания структур». Важно помнить, что методология направления основывалась во многом на критике прежде широко распространенного «универсалистского» подхода к изучению культуры английского Ренессанса. Исследования «универсалистов» предлагали рассматривать культуру Ренессанса как устойчивую культуру. «Новые историки» стремились изменить эти представления, опираясь на принцип «расшатывания устойчивых структур». О том, насколько в «новом историзме» этот опыт оказался успешным, будет рассказано в третьей главе.

Идея описать «новый историзм» как направление, в котором любые стабильные структуры представляются как неустойчивые, была сформулирована уже довольно рано. В 1989 г. Элизабет Фокс-Дженовез говорит об этом впервые [54]. В 2000 г. эту идею развивает Дж. Питере, высказавший предположение, что представители «нового историзма» отыскивают конфликты даже там, где их не было [105].

Еще одним принципом работы, характерным для «нового историзма», называют «борьбу с небытием». В ряде исследований творчество С. Гринблатта и опыт всего «нового историзма» определяют именно таким образом [122]. Это определение может показаться пафосным, но анализ прикладных работ, проделанный в третьей главе, показывает, насколько оно является точным. В «новом историзме» поднимают из небытия понятия, составляющие плоть культуры. К ним относятся «женское», забытое элитой эпохи Ренессанса, «мужское», забытое исследовательницами-феминистками, «визуальное», забытое многими поколениями исследователей культуры и литературоведов.

Имеется ряд специальных исследований, в которых отдельно рассматривается, что именно нового было разработано в рамках «нового историзма». Возможно, авторы этого направления лишь компиляторы, переписывающие то, что было сделано до них. Здесь действительно существует некая науковедческая проблема. С одной стороны, «новый историзм» удачно вписался в общую структуру современного гуманитарного знания и является его неотъемлемой частью, с другой же стороны, анализ литературы, посвященной «новому историзму», показывает, что исследователи постоянно подвергают сомнению новизну направления. Этот тезис оказался довольно устойчивым в аналитических работах о «новом историзме».

Немецкий литературовед П. Хохендаль [77] считал, что «новый историзм» в институциональном отношении – явление крайне неопределенное и серьезной роли среди других гуманитарных дисциплин не играет. Его голландский коллега Ф.Р. Анкерсмит называл концепцию «нового историзма» непроработанной и призывал скептически отнестись к заявлениям о новизне и значительности «нового историзма» [33].

Интересно, что о непроработанности концепции «нового историзма» заявляли не только исследователи, не имевшие к нему отношения, но и сами его представители. Для А. Визера, под редакцией которого вышла первая подборка текстов о «новом историзме», это мнение тоже было характерно. Методологию «нового историзма» он однозначно называет неопределенной [100]. Большие сомнения в новизне «нового историзма» возникают также у Б. Томаса, хотя этот автор допускает, что его собственная методология близка «новоисторической» [126].