Живые души. Роман-фантасмагория - Алена Даль

Неожиданно зазвучал рингтон видеосвязи: звонил президент компании. Звонок во внеурочное время – такое случалось крайне редко, видимо, что-то срочное. На экране возникло хмурое землистое лицо Новикова. Справившись у тестя о здоровье, Антон услышал в ответ:

– Ты бы лучше о своём здоровье побеспокоился!

– В чём дело, Вадим Петрович?

– Это я тебя хотел спросить: в чём дело?! К жене за неделю ни разу не притронулся – это как понимать? А она, между прочим, специально прилетела, соскучилась!

– Давайте не будем об этом, – попросил Антон, скривившись как от зубной боли.

– Ладно, не будем, – тесть шумно отхлебнул из стакана глоток воды, – рассказывай, что там у тебя с казаками?

– Всё под контролем.

– Какой, к чёрту, контроль?! Думаешь, я не знаю, что бульдозер опять сломали? – голос Новикова звенел яростью. – Не можешь договориться – подкупай, не можешь подкупить – угрожай! Запугивай, заводи уголовные дела – делай что хочешь! Но чтобы я больше не слышал ни о каком протесте! Ты меня понял?

– Да, – выдавил из себя Антон.

– И последнее. Будь любезен погасить перерасход за последние два квартала. Иначе ты заставишь меня усомниться в твоей профессиональной компетентности. У меня всё.

Разъярённое лицо Новикова исчезло с экрана. Рубин откинулся в кресле и прикрыл глаза.

После разговора с тестем чугунная плита удвоила вес. Антон усилием воли попытался сдвинуть её в сторону: пропустил по рукам и ногам шипучую насыщенную серебристыми пузырьками жидкость, расслабил лицо, обратил внутренний взор в точку между бровями так, что она зажглась огнём. Глубоко вздохнул и только теперь услышал едва уловимый запах акации, доносящийся из открытого окна.

Его медитацию прервал стук в дверь. В кабинет протиснулась пресс-секретарь Дёгтева с пачкой конвертов в руках.

– Антон Михайлович, давайте всё-таки просмотрим приглашения – напористо попросила она, потрясая перед ним пёстрой кипой, – вы уже вторую неделю откладываете. Между прочим, интерес делового и светского сообщества нельзя игнорировать.

– Садитесь, – вяло предложил Рубин.

Алина грациозно пристроилась на краешек стула и разложила веером приглашения.

– В эту пятницу – юбилей «Штучки»!

– Не понял – чего штучки?

– Ну, это самый престижный журнал Верхнедонска – называется «Штучка». У них послезавтра юбилей. В «Шиншилле». Приглашение на два лица, подписано лично Бобровой, – Алина положила на стол глянцевый фолиант, с любопытством ожидая реакции Рубина.

– Дальше, – равнодушно произнёс директор, отодвинув фолиант в сторону.

Дёгтева стала перечислять: собрание региональной Ассоциации инвесторов, открытие банка «Золотой телец», презентация гольф-клуба, тест-драйв, дегустация виски в клубе «Пегас», премьера в Гоголевском Театре, лекция в Центре эволюции человека…

– Довольно, – прервал её Рубин, – можете раздать приглашения сотрудникам. Я никуда не пойду.

– Да вы что?! – испугалась Алина, – так нельзя! Даже в плане Орешкина написано: «Важной составляющей укрепления репутации компании является вовлечённость его руководства в деловую и общественную жизнь города и области».

Рубин вздохнул:

– Ладно, назовите мероприятие, по-вашему, наиболее значимое.

– Разумеется, юбилей «Штучки»! – не задумываясь, выпалила Алина.

– Вы уверены?

– На 100%! Там будут очень влиятельные персоны, которых журналисты облизывают со всех сторон. Попав в их компанию, вы автоматически станете одним из них и больше никогда не прочтёте строк с критикой в адрес вашего характера или решений.

– Штучка так штучка, – равнодушно согласился Рубин, – только напомните мне накануне. Да, и придумайте сами подарок.

– Там приглашение на два лица – можно я с вами пойду? – вспыхнула Дёгтева.

Рубин поднял на неё удивлённый взгляд.

– Хорошо, Алина. Да хоть по всем приглашениям идите, я не возражаю.

Дёгтева сгребла кипу открыток со стола и выскочила вон из кабинета.

В то время как Алина Дёгтева в заботах о репутации компании уговаривала Рубина пойти на юбилей «Штучки», Андрей Перцев третьи сутки корпел над изучением пухлой папки Сидоренко. И чем глубже погружался журналист в документы, тем больший разлад воцарялся в его бедной голове. Нет, напрасно он согласился взяться за это дело, лучше бы, как и прежде, клеймил позором рыбозаводы, торгующие просроченными консервами, да ковырялся в вялотекущих судебных разбирательствах. И деньги стабильные, и голова не пухнет от объёма противоречивой информации. Перцев стал ориентироваться в сложной терминологии, его не пугали больше слова «интрузии», «сульфидные руды», «флотация», «окатыши», «хвосты обогащения». Он разобрался в стадиях горно-обогатительного процесса не хуже выпускника геофака и отличал технологию обжига от методов гидрометаллургии, но легче ему от этого не стало. Стало труднее. И прежде всего потому, что мало-помалу перед ним начала вырисовываться общая картина, о которой говорил опальный профессор. Перцев был уже не рад, что забрал у него его потрёпанную папку, что узнал из неё о залегании над рудными телами опасных рассолов, о наличии в руде токсических веществ, не упомянутых в официальной документации, об ошибках в экономических прогнозах и отсутствии радиологической экспертизы. Закрыв последнюю страницу, журналист крепко задумался. После усердного часового размышления он решил поделиться своими сомнениями с Орешкиным, следуя при этом рекомендации Сидоренко относительно неприкосновенности вверенной ему папки.

Журналист застал директора в кабинете оживлённым и радостно потирающим руки, что происходило с ним в двух случаях: либо он только что получил очередной задаток, либо провернул удачное дело, сулящее скорую выплату круглой суммы.

– Ну, никелевый адвокат, – Орешкин стрельнул золотоносным взглядом в Перцева, – рассказывай, как продвигается твоя защита?

– Фактура собирается, встречаются любопытные вещи, – промямлил журналист, – но не всё так просто, как кажется на первый взгляд.

– А кто говорил, что будет просто? – парировал директор. – Простые задачи мы ставим перед студентами-практикантами, а профессионалы вроде тебя должны вскапывать масштабные проекты – разве не так?

Что-то в рассеянном облике Перцева не понравилось Орешкину. Он мягко, как барс, пересел с директорского кресла на стул напротив и впился немигающими янтарными глазами в лицо подчинённого.

– Давай выкладывай, что у тебя за проблемы?

– Да нет особо никаких проблем… – начал было Перцев, да спохватился: – «а чего тогда пришёл, дурак?» – и выложил Орешкину всё как на духу. И про встречу с Сидоренко рассказал, и про казачьи дозоры, и про письма чернавцев, и про заключения экспертов, нигде до сих пор не опубликованные. Даже первую поездку в Чернавск описал в подробностях, без утайки, и глупо заулыбался, вспоминая своё купание в Чернавке.

– Всё ясно, – подытожил Орешкин, – нанюхался лютиков-цветочков, прочистил ауру и перековался из жёсткого профи в сентиментальную тряпку, гринписовец хренов!

Перцев попытался было возразить, но директор остановил его властной рукой.

– Ты что думаешь, я позволю тебе разрушить то, что я создавал годами? Ты забыл, как я отмазывал тебя от ментов, как выгораживал перед людьми, когда ты лез, куда не надо, со своей журналистской дотошностью? Сколько раз я закрывал глаза на твои пьянки? Нет уж, дружок, взялся за гуж – не говори, что не дюж!

Журналист сидел, понурив голову. Всё, о чём говорил директор, было чистой правдой. Орешкин вскочил со стула и заходил туда-сюда по кабинету.

– А почему ты так уверен, что твой Сидоренко не подкуплен? – предположил он, нависая над Перцевым. – Кроме «Траст-Никеля» в конкурсе участвовали две крупные компании, которые вполне могли себе позволить насолить более удачливому конкуренту. И потом, твой Сидоренко – аутсайдер, его выгнали с кафедры. Думаешь, он не завидует сейчас Эпштейну, ставшему, между прочим, академиком? Что ты на это скажешь?

Перцев вспомнил дерматиновый портфель Сидоренко, толстые линзы в роговой оправе и усомнился в словах Орешкина. Видя колебания сотрудника, директор смягчился:

– Андрей, ну не мне тебе напоминать: люди продажны по своей натуре. Вопрос исключительно в цене, ну и таланте покупателя, разумеется. Ты же знаешь о недавнем скандале с «Зелёными братьями», обвинёнными в преднамеренном убийстве котиков. Да что далеко за примером ходить – вспомни хоть наш «Сладкий дом»! Или взять недавнее разоблачение Трепакова – непонятно только, что ему стукнуло в голову так подставиться?

Журналист молчал.

– Тебе нужно больше общаться с работниками «Траст-Никеля», – переменил подход Орешкин. – Ты разговаривал с Семёновым? Он тебе расскажет и о твоих правдолюбцах-казаках, и о побоях, и о пятнадцатимиллионном ущербе после погрома.