Русское тысячелетие - Сергей Эдуардович Цветков

стрельчих и стрельчат. Это решило дело. Обеспокоенные за жизнь своих родных стрельцы выдали Дмитрия. Его отволокли во дворец и после зверских издевательств убили. Обезображенный труп выбросили на Красную площадь. Очевидцы насчитали на теле Дмитрия 21 колотую рану. Как у Цезаря.

Труп Дмитрия отвезли за Серпуховские ворота, разрубили на части, кремировали, зарядили останками пушку и выстрелили в сторону Литвы. Москвичи с облегчением вздохнули: «Ну вот, теперь он не встанет!»

Но в этом они ошибались. В самом скором времени им суждено было увидеть не менее полудюжины новых Дмитриев. На Россию надвигалась Великая Смута.

В 1960-х годах, во время реставрации Архангельского собора и вскрытия захоронений Ивана Грозного и его сыновей — царевича Ивана и царя Фёдора, — в присутствии церковной комиссии была обследована также и могила царевича Дмитрия. Результаты работы комиссии не опубликованы до сих пор (я опираюсь на устное свидетельство одного из осведомлённых священников Русской Православной Церкви).

Сегодня у историков появился отличный способ внести ясность в вопрос о личности названого Дмитрия, а именно: провести генетическую экспертизу скелета Ивана Грозного и останков угличского младенца, которые считаются мощами царевича Дмитрия. Надеюсь, что моя книга[33] подвигнет Московскую Патриархию дать согласие на это исследование.

Первая русская поэтесса

Царевна же Ксения, дщерь царя Бориса, девица сущи, отроковица чюдного домышления, зелною красотою лепа, бела вельми и лицом румяна, червлена губами, очи имея чёрны велики, светлостию блистаяся, бровми союзна, телом изобильна, млечною белостию облиянна, возрастом ни высока, ни ниска, власы имея чёрны велики, аки трубы, по плечам лежаху.

Князь И. М. Катырев-Ростовский

Царевна Ксения, единственная дочь царя Бориса Годунова, по московским понятиям, была девушкой редкой красоты: среднего роста, полнотела, румяна и кругла лицом, с чёрными глазами и длинными косами по плечам. Тело её было словно из сливок, говорит восторженный современник, а брови её сходились. Обладая приятным голосом, она прекрасно пела и, подобно брату Федору, получила отличное по тем временам образование. Как говорит летописец, Ксения «поучению книжному со усердием прилежаще» и «зело научена премудрости и всякого философского естественнословия». Терпеливо и основательно постигала Ксения смысл «семи мудростей»: грамматики, диалектики, риторики, арифметики (или числительницы), геометрии, астрономии (или звездозакония), а также музыки.

Борис подыскивал ей иноземного жениха королевской крови. Сначала его выбор остановился на шведском принце Густаве, изгнанном из своей страны.

Густав свободно разговаривал на пяти языках, в том числе на русском, и обладал недурными познаниями в химии, заслужив имя второго Парацельса. Годунов пригласил его в Россию, пообещав в приданое ливонское королевство, которое, правда, нужно было ещё завоевать. Но Густав не согласился ни принять православие, ни расстаться со своей любовницей, которую привёз с собой в Россию. Затосковав по свободе, он во всеуслышание грозился поджечь Москву, если Борис не отпустит его из России. Рассерженный Годунов отослал его в Углич, передав в распоряжение августейшего арестанта доходы с этого города.

Другим женихом Ксении был принц Иоганн Шлезвиг-Голштинский (брат датского короля Христиана IV) — умный и воспитанный юноша, который полюбился царевне. Их брак уже считался делом решённым. Но принца погубило русское гостеприимство. Как известно, что русскому хорошо, то для немца смерть. В Москве царского жениха ежедневно чествовали обедами, такими обильными, что однажды датский желудок принца не выдержал, и Иоганн приказал долго жить. Ксения была безутешна, и слёзы на её глазах, пишет летописец, делали её красоту ещё более неотразимой.

Известно и о других матримониальных переговорах Бориса Годунова, в частности с императором Священной Римской империи, а также с грузинским царём, но ни одно из них не было доведено до счастливого конца.

В 1605 году после смерти Бориса Годунова сторонники первого Дмитрия убили жену и сына царя, но Ксению пощадили. Ходили слухи, будто Дмитрий польстился на неё. Пушкин в примечаниях к своему «Борису Годунову» счёл нужным сказать: «…Это ужасное обвинение не доказано, и я лично считаю своей священной обязанностью ему не верить».

По другим известиям, в царствование Василия Шуйского Ксению постригли в одном из дальних монастырей под именем Ольги. В Смутное время Ксения, помещённая в Троице-Сергиевом монастыре[34], выдержала все тяготы осады, а после освобождения обители вместе с племянницей Ивана Грозного, Марией Владимировной Старицкой, переехала в Москву, в Новодевичий монастырь.

Но в начале августа 1611 года казаки Ивана Заруцкого взяли приступом Новодевичий монастырь и разграбили его. В одной из грамот того времени говорится: «Когда Ивашко Заруцкий с товарищами Девичий монастырь взяли, они церковь Божию разорили, и черниц, королеву, дочь князя Владимира Андреевича, и Ольгу, дочь царя Бориса, на которых прежде и зрети не смели, ограбили донага, и иных бедных черниц и девиц грабили и на блуд имали, а как пошли из монастыря, и церковь и монастырь выжгли».

Она умерла в 1622 году. Перед своей смертью Ксения Годунова завещала похоронить её рядом с родителями и братом. Последнее желание несчастной царевны исполнилось. Тело её было перевезено в Троице-Сергиевский монастырь и погребено рядом с могилами родных у входа в Успенскую церковь.

Ещё при жизни Ксении в народе пели приписываемые ей песни, в которых царевна оплакивала отца и свою несчастную судьбу.

Плач царевны Сплачется мала птичка, белая перепёлка: «Ох-ти мне, молодой, горевати! Хотят сырой дуб зажигати, Моё гнёздышко разорити, Мои малые дети побити, Меня, перепёлку, поймати». Сплачется на Москве царевна: «Ох-ти мне, молодой, горевати, Что едет к Москве изменник, Ино Гришка Отрепьев расстрига, Что хочет меня полонити, А полонив меня, хочет постричи, Чернеческий чин наложити! А что едет к Москве расстрига, Да хочет теремы ломати,