Русское тысячелетие - Сергей Эдуардович Цветков

посвятил ревельскому бедолаге несколько строф в стихотворении «Ночь в Ревеле»:Что ж ты, море, так бушуешь? Словно шабаш ведьм ночных! Про кого ты там колдуешь Ночью, в чане волн седых? Про того ли про Кащея, Что, не принятый землёй, Ждёт могилы, сиротея, Не мертвец и не живой. Дней Петровых современник, Взяли в плен его враги, И по смерти всё он пленник За грехи и за долги. Ты поведай, скоро ль сбросит Он курчавый свой парик И земную цепь износит, Успокоенный старик? (1844)

А прозой добавил в письме: «Видел де Круа. Похож на дядю Пушкина, только поважнее…»

Несмотря на то, что показ вельможной мумии приносил церкви неплохой доход, в середине ХIХ века власти распорядились спрятать тело снова в подвал.

Официальное захоронение фельдмаршала оказалось возможным потому, что в январе 1897 года вся сумма его долга неожиданно была выплачена, но кем — до сих пор остаётся тайной. Лишь после этого русские власти предали тело де Кроа земле со всеми подобающими фельдмаршалу воинскими почестями.

Царь со скальпелем

«Лик его ужасен…»

Как часто Пётр пугает нас зловещим выражением своей физиономии, даже в самых благих своих начинаниях!

В 1697 году молодой царь посетил в Амстердаме анатомический кабинет знаменитого тогда учёного, Фредерика Рейса, достигшего удивительного совершенства в приготовлении анатомических препаратов. Вот примерный перечень того, что увидели царь и его спутники в этом музе, согласно анонимному автору «Журнала путешествия по Германии, Голландии и Италии в 1697–99 гг.»:

«Видел у доктора анатомии кости, жилы, мозг человеческий, тела младенческие и как зачинается во чреве и как родится; видел сердце человеческое, лёгкое, почки, и как в почках родится камень, и вся внутренняя разная: и жила та, на которой печень живёт, горло и кишки, и жила та, на которой лёгкое живёт, подобно, как тряпица старая; жилы те, которые в мозгу живут; видел 50 телес младенских, в спиртусах от многих лет нетленны… Видел кожу человеческую, выделана толще барабанной, которая на мозгу у человека живёт, вся в жилах…» и т. д.

Обычного человека в подобного рода заведениях охватывает приступ тошноты. Есть люди настолько любопытные, что они преодолевают в себе страх и отвращение. Есть просто индивидуумы с крепкими нервами, которых ничем не проймёшь. Но то, что сделал Пётр, превосходит любую реакцию нормального человека. Он пришёл в неописуемый восторг. При виде забальзамированной четырёхлетней девочки в роброне и золочёных туфельках, сохранённой с таким поразительным искусством, что застывшая на губах улыбка делала этот препарат как бы живым, царь настолько преисполнился чувств, что поцеловал трупик прямо в эти улыбающиеся уста.

На мой взгляд, это один из самых страшных поцелуев в истории. От него по коже невольно пробирает морозец.

Замечу в скобках, что пауки и тараканы, в отличие от человеческой мертвечины, вызывали у царя невыносимое отвращение. Одно движение тараканьих усов ввергало его в тёмный ужас. Бывало, ночью он страшно кричал, завидя паука в спальне. В таких случаях он выбегал к денщику с трясущейся головой, в припадке…

Вернёмся в Амстердам 1697 года. С тех пор Рейс стал пользоваться особым царским благоволением. Пётр часто бывал у него в доме, а также вместе с Рейсом посещал подведомственный ему госпиталь Святого Петра, где заворожённо следил за каждым движением хирургов, оттачивавших мастерство на бледном мертвеце под простынёй…

Проходя однажды по базарной площади Амстердама, царь заметил странствующего фельдшера, который при помощи самых простых инструментов ловко выдёргивал желающим гнилые зубы. Пётр залюбовался зрелищем и, когда пациенты разошлись, увёл зубодёра в ближайшую таверну, угостил его и уговорил за известную плату обучить его своему мастерству. Усвоив после нескольких уроков все нехитрые приёмы учителя, царь стал постоянно носить в кармане своего зелёного шкиперского кафтана небольшой футляр с хирургическими инструментами. Как только он узнавал, что у кого-нибудь болит зуб, — тотчас являлся с предложением своих услуг. Отказаться, разумеется, было невозможно. В Кунсткамере до сих пор хранится небольшой мешок с зубами, собственноручно выдернутыми им у разных лиц. Иногда, впрочем, Пётр из дантиста преображался в палача и рвал зубы с целью наказать виновных и укротить строптивых. По этому поводу существует один вполне достоверный и оттого особенно жуткий анекдот[37].

Камердинер государя Полубояров женился на девушке, которая не питала к нему никаких тёплых чувств. Но этого брака желал сам Пётр, поэтому она должна была подчиниться, ибо её родные считали такую партию очень выгодною. После свадьбы государь заметил, что Полубояров ходит постоянно пасмурный и озабоченный, и спросил его о причине. Тот признался, что жена упорно уклоняется от его ласк, отговариваясь зубною болью. «Добро, — сказал Пётр, — я её поучу». На другой день, когда Полубояров находился на службе во дворце, государь неожиданно зашёл к нему в дом, позвал его жену и спросил её:

— Я слышал, что у тебя болит зуб?

— Нет, государь, — отвечала молодая женщина, трепетавшая от страха, — я здорова.

— Я вижу, ты трусишь, — сказал Пётр, — ничего, садись вот на этот стул, поближе к свету.

Г-жа Полубоярова, опасаясь царского гнева, не посмела возражать и безмолвно повиновалась. Пётр выдернул ей здоровый зуб и ласково заметил: «Повинуйся впредь мужу и помни, что жена да боится своего мужа, инако будет без зубов». Вернувшись во дворец, государь позвал Полубоярова и, усмехаясь, сказал ему: «Поди к жене. Я вылечил её, теперь она ослушна тебе не будет».

Любовь Петра к хирургии была так сильна, что петербургские медики были обязаны извещать государя о каждой трудной хирургической операции. Царь приезжал