Русское тысячелетие - Сергей Эдуардович Цветков

в далёком Антониево-Сийском монастыре. Его жену вместе с детьми, среди которых находился малолетний Михаил — будущий основатель династии, сослали в Пермскую волость. Прочих братьев рассеяли по отдалённым городам. Из шести арестованных братьев Романовых выжили только двое: Филарет и Иван, остальные умерли в ссылке.

Казалось, жизнь — привычная жизнь — кончилась навсегда. В смертельной тоске новоиспечённый монах горевал о своей семье, с которой уже не чаял увидеться: «Беда моя — жена да дети: как их вспомнишь, так точно рогатиной в сердце колет».

И вдруг весной 1605 года его настроение резко переменилось, он словно ожил. Монахи Сийского монастыря, Иринарх и Леонид, приставленные следить за Филаретом, донесли Годунову о странном поведении узника, который живёт-де не по монастырскому чину, даже в Великий пост не исповедовался, в храме не бывал, а всегда смеётся неведомо чему, и говорит про мирское житье, про ловчих птиц и собак, да как он в миру жил, на старцев же лает и бить их посохом хочет, и говорит им: «Увидите, каков я впредь буду!»

Беспричинное с виду веселье Филарета на самом деле имело вескую причину: это было время, когда названый Дмитрий уже шёл на Москву, одерживая победу за победой над царскими войсками. Дело шло к свержению Годунова. И вот, слыша о появлении победоносного царевича, что должен был подумать Филарет? Он решил, что мина, заложенная им пять лет назад под Борисов трон, взорвалась!

Велико же было его изумление, когда, приехав в Москву из своей северной ссылки, он увидел, что вместо Григория Отрепьева на царский престол сел кто-то другой. Сам он называл себя сыном Грозного и утверждал, что в Угличе зарезали подставного младенца, а его — истинного царевича — скрыли от подосланных Годуновым убийц и спасли. Растерянный Филарет вновь ушёл в тень. Его страстное желание сбросить насильно навязанный монашеский клобук и вернуться в мир не исполнилось. По некоторым сведениям, в начале 1606 года он был соборным старцем в Троице-Сергиевом монастыре.

Возле трона

Недолгое правление названого Дмитрия закончилось в мае 1606 года. Новый царь Василий Шуйский, не пользовавшийся доверием народа, попытался опереться на авторитет Церкви. При нём самые видные церковные посты заняли люди, не запятнавшие себя сделками с прежней властью. Ставленник названого Дмитрия патриарх Игнатий был низложен, и на его место избран Казанский митрополит Гермоген — ярый противник «латинства». Филарет был поставлен в Ростовские митрополиты, несмотря на то что он «божественное писание разумел отчасти». Это было высокое назначение. В росписи церковных владык Ростовский архиерей занимал третью степень после митрополитов Новгородского и Казанского.

Этот новый излом его судьбы показал, что Филарет окончательно отказался от мысли вернуться к мирской жизни. Оставаясь, по сути, светским политиком, он связал свой удел с могучей силой, которой предстояло стать последней опорой разваливавшейся русской государственности — Православной Церковью. Отныне он держит себя с достоинством государственного мужа.

Между тем испытания его отнюдь не закончились. 11 октября 1608 года поляки Сапеги и казаки врываются в Ростов, грабят город, а захваченного в плен митрополита «с бесчестием» везут в Тушинский лагерь под Москвой. Здесь, однако, Филарета ждут неожиданные почести. Тушинский вор, разыгрывающий роль царевича Дмитрия, — родственника Романовых, — объявляет ростовского митрополита патриархом Московским и всея Руси.

Филарет подчинился обстоятельствам, но вёл себя осторожно, «не склоняясь ни направо, ни налево», по словам келаря Троице-Сергиева монастыря Авраамия Палицына. Он не столько служил Вору, сколько духовно окормлял православную паству Тушинского лагеря. При случае всегда подчёркивал условность своей патриаршей власти. Единственная его грамота, сохранившаяся от того времени, начиналась словами: «Благословение великого господина преосвященного Филарета, митрополита ростовского и ярославского, наречённого патриарха Московского и всея Руси».

Не случайно законный патриарх Гермоген, непреклонный по отношению к изменникам, никогда не ругал тушинского «антипатриарха». Так, в феврале 1609 года он пишет обличительную грамоту тушинцам, где между прочим говорится: «а которые взяты в плен, как Филарет митрополит и прочие, не своею волею, а силою, и на христианский закон не посягают, крови православных братий своих не проливают; таких мы не порицаем, но молим о них Бога».

После свержения Шуйского оба патриарха оказались рядом, в одном стане с теми, кто готов был пролить свою кровь для прекращения Смуты. Лояльность Филарета была вознаграждена. Во время споров в Боярской думе о кандидатуре нового государя из уст патриарха Гермогена впервые прозвучало имя Михаила Фёдоровича Романова: «а на Московское государство выбрать нам государя всею землёю, собравшись со всеми городами, которого нам государя Бог подаст». Вторым возможным кандидатом тогда считался князь В. В. Голицын.

С этого дня Филарет превратился в «крепкий адамант» (алмаз), по выражению летописи, призывая русских людей всем вместе «стати против… злодеев». Впереди его ждали ещё твёрдое «стояние в правде» на переговорах с Сигизмундом III под Смоленском, восьмилетний польский плен и триумфальное возвращение в Москву для того, чтобы занять пустовавший патриарший престол с титулом «Великого государя» и стать фактическим правителем государства (1619). Судьба, так долго водившая Филарета возле московского трона, наконец, позволила ему присесть на его краешек. Теперь ему предстояло избывать последствия Смуты, которую когда-то он сам и накликал на Русскую землю.

Почему Алексей Михайлович — тишайший?

Царь Алексей Михайлович остался в истории с прозвищем «тишайший». Что же оно означает?

Казалось бы, ответ лежит на поверхности. Обыкновенно считается, что второго Романова прозвали так за его мягкую доброту. Действительно, царь был добродушный человек. Однако он вовсе не был «тишайшим» в этом смысле слова — ни по своей натуре, ни по делам.

Рассмотрим вначале его характер.

Если второй Романов и обнаруживал некую «тихость», то лишь в первые годы своего правления, когда был юн. Но его природная вспыльчивость очень быстро дала себя знать. Царь легко терял самообладание и давал волю языку и рукам. Так, однажды, поссорившись с патриархом Никоном, он прилюдно обругал его мужиком и сукиным сыном. Вообще Алексей Михайлович умел браниться весьма изобретательно и изощренно, не то, что нынешние сквернословы со своим убогим лексиконом средней школы. Вот, например, какое письмо царь