Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в. - Наталья Юрьевна Сухова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К концу 1883 г. во всех академиях было 1 127 студентов (из них 688 казеннокоштных и 52 стипендиата): в СПбДА – 372, в МДА – 359, в КДА – 218, в КазДА – 178[635]. Рост числа своекоштных студентов делал особенно актуальным вопрос о помощи «недостаточным» студентам. Ответом на эту проблему стало учреждение обществ и братств для «вспомоществования недостаточным студентам». К моменту введения нового Устава 1884 г. во всех четырех академиях действовали подобные организации: при МДА с 1880 г. Братство преподобного Сергия, при КДА с 1882 г. – Богоявленское братство, в 1883 г. было учреждено подобное братство и при КазДА[636].
Вступительные экзамены в послереформенных академиях стали проверкой готовности абитуриентов: хотя принималась большая часть поступающих, отзывы экзаменационных комиссий были достаточно строги[637]. На вступительных экзаменах особенное значение придавалось письменным «экспромтам», в годы действия Устава 1869 г. их было обычно два (в КДА и КазДА) или три (в СПбДА и МДА), одно или два – по богословским наукам, одно – по гуманитарным[638]. Оставалась неопределенность в том, что из богословских наук и в какой степени спрашивать у выпускников светских школ. Но так как серьезного изменения состава поступающих не произошло, резко вопрос так и не встал.
Увеличение числа казенных мест в каждой академии, при системе централизованного распределения, давало основание надеяться на обеспечение кандидатами духовных академий всех преподавательских должностей. Учебный комитет поставил вопрос о подготовке выпускников академий к преподаванию и в училищах. Указом Святейшего Синода от 23 мая 1880 г. студенты 4-го курса обязывались знакомиться с программами и планами духовных училищ[639]. Первый же поток академистов в училищах (в 1880 г. более половины выпускников академий оказались там) столкнулся со множеством проблем[640]. Профессора говорили с некоторой иронией, что через несколько лет «все училища наполнятся преподавателями с академическим образованием», хотя польза от этого высокого уровня не очевидна: «академисты, высоко о себе мудрствуя, манкируют преподаванием какой-нибудь грамматики»[641].
Принципиальные изменения произошли в организации научно-богословской деятельности духовных академий. Главным недостатком богословской науки предреформенных лет было признано недостаточное количество и качество специальных трудов по конкретным разделам и вопросам богословия. Несмотря на отдельные проблемы, в целом Устав имел в этом направлении значительные результаты: специальные исследования появились практически во всех областях богословской науки, хотя разного уровня, разной степени самостоятельности. Специализация, преподавательская и учебная, по кафедрам и отделениям, сама по себе не могла развить науку, но значительно стимулировала этот процесс, хотя проявила при этом определенные проблемы.
Система отделений активизировала не только учебный процесс, но и научное развитие корпораций духовных академий. Появилась возможность преодолеть привычку индивидуально-замкнутых научных занятий и выстроить полноценную систему богословских исследований совместными усилиями научного коллектива. Этому должны были способствовать обсуждения в отделениях магистерских и докторских диссертаций. Но ни опыта обсуждений научных проблем, ни опыта совместной исследовательской деятельности преподаватели академий не имели, и предоставленные Уставом возможности использовались лишь в малой степени.
Если большая часть докторских научных работ, представленных в 1869–1874 гг., являлась плодом дореформенных исследований, то диссертации периода после 1874 г. представляли собой результат деятельности пореформенных академий[642]. Диссертации этого времени, а также диспуты, на которых они защищались, свидетельствовали о расширении эрудиции ученых-богословов, самостоятельной работе с источниками, попытках применения научно-критических методов, иногда плодотворных, иногда недостаточно компетентных. В каждой области богословия сформировались определенные направления, иногда противостоящие друг другу в научных вопросах, происходили научные споры, способствующие выработке более адекватных взглядов. Но большая часть научных работ, как и прежде, являлась плодом личных усилий, хотя стимулированных и поддерживаемых новой системой. Для последовательного систематического развития богословской науки, с одной стороны, должен был накопиться опыт, позволяющий критически использовать сами научные методы, и более значительный запас специальных работ, на которые можно было опираться. С другой стороны, необходима была централизация богословской науки, предоставляющая возможность систематизации проводимых исследований, регулярных контактов со светской наукой, построения перспективных проектов, осуществления более широкого научного преемства.
Продолжали возникать коллизии с диссертациями, представляемыми на соискание богословских степеней преподавателями небогословских предметов: несоответствие направления учебной специализации, на которой Устав поставил акцент, и богословского научного исследования представляло так и не разрешенную проблему[643]. Большинство философов, историков, филологов находили, как советовал Устав, темы, «сродные» преподаваемой науке (§ 46), но осмысление самого принципа научно-богословского развития небогословских наук еще предстояло[644].
Скабаланович Николай Афанасьевич, профессор СПбДА
К 1880 г. докторские диссертации защищались уже реже: наличные ординарные профессора имели докторские степени, в некоторых академиях[645]. Всего за период действия Устава 1869 г. в СПбДА было защищено 9 докторских диссертаций, в МДА – 10, в КДА – 10, в КазДА – 8 (и еще 2 были присуждены без публичной защиты). Магистерские диссертации, ставшие полноценными научными работами, вызывали серьезные научные дискуссии, иногда открывали новое направление в русских богословских исследованиях[646]. Всего за период действия Устава 1869 г. в СПбДА было защищено 23 магистерские диссертации, в МДА – 21, в КДА – 13 (еще 1 степень присуждена без публичной защиты), в КазДА – 13 (еще 2 степени без публичной защиты[647]).
Эффективным вспомогательным средством для развития богословской науки в условиях Устава 1869 г. стали командировки преподавателей и кандидатов в преподаватели с научной целью за границу и в русские университеты. Это послужило серьезным стимулом развития и научных исследований, и учебного процесса. Заграничные поездки осуществлялись в основном по двум направлениям: на христианский Восток, Балканы и славянские земли; или – Европа, в основном Германия и Италия[648]. При отправлении командируемому давалась от Совета «инструкция» с примерным маршрутом и три задания: 1) научное: ознакомиться с основными направлениями преподаваемого им предмета в западной науке; 2) методологическое: уяснить положение этой науки среди других богословских наук, внутреннюю структуру, изучаемые вопросы, применяемые методы и т. д.; 3) источниковедческое и историографическое: ознакомиться с доступными источниками и лучшими пособиями, составить каталог и по возвращении рекомендовать библиотеке академии.
Все заграничные поездки приносили ощутимые плоды как для самого командированного, так и для высшего богословского образования и науки в целом: отчеты, научные статьи, расширение и значительное обновление лекционных курсов, расширение горизонтов научно-богословских исследований. Некоторые же командировки имели принципиальное значение, способствуя становлению новых направлений богословской науки[649]. Заграничные командировки, требовавшие живого знания европейских языков, способствовали повышению уровня их преподавания в академиях
