Избранная лирика - Уильям Вордсворт

АНГЛИЯ, 1802[49]

                  Скажи, мой друг, как путь найти прямей,                  Когда притворство — общая зараза                  И делают нам жизнь — лишь для показа —                  Портной, сапожник, повар и лакей?

                  Скользи, сверкай, как в ясный день ручей,                  Не то пропал! В цене — богач, пролаза.                  Величье — не сюжет и для рассказа,                  Оно не тронет нынешних людей.

                  Стяжательство, грабеж и мотовство —                  Кумиры наши, то, что нынче в силе.                  Высокий образ мыслей мы забыли.

                  Ни чистоты, ни правды — все мертво!                  Где старый наш святой очаг семейный,                  Где прежней веры дух благоговейный?

LONDON, 1802

               Milton! thou shouldst be living at this hour;               England hath need of thee: she is a fen               Of stagnant waters: alar, sword, and pen,               Fireside, the heroic wealth of hall and bower;               Have forfeited their ancient English dower               Of inward happiness. We are selfish men;               Oh! raise us up, return to us again;               And give us manners, virtue, freedom, power.               Thy soul was like a Star, and dwelt apart;               Thou hadst a voice whose sound was like the sea:               Pure as the naked heavens, majestic, free,               So didst thou travel on life's common way,               In cheerful godliness; and yet thy heart               The lowliest duties on herself did lay.

ЛОНДОН, 1802[50]

                   Нам нужен, Мильтон, — ты! Отчизна ждет.                   Трясина дней, стоячее болото                   Священника, солдата, рифмоплета,                   Пустопорожних мнений и хлопот —                   Таков, порвавший с прошлым, этот год,                   Поправший нашу праведность. Забота                   Лишь о себе к нам ломится в ворота.                   Вернись! верни свободу и почет,                   Былую доблесть и благую силу.                   Ты был звездой, сиявшей с высоты.                   Реченья, величавы и просты,                   На берег Альбиона набегали,                   Как волны, — но послушные кормилу.                   Ты понимал и низкие печали.

"Nuns fret not at their convent's narrow room…"

               Nuns fret not at their convent's narrow room;               And hermits are contented with their cells;               And students with their pensive citadels;               Maids at the wheel, the weaver at his loom,               Sit blithe and happy; bees that soar for bloom,               High as the highest Peak of Furness-fells,               Will murmur by the hour in foxglove bells;               In truth the prison, unto which we doom               Ourselves, no prison is; and hence for me,               In sundry moods, 'twas pastime to be bound               Within the Sonnet's scanty plot of ground:               Pleased if some Souls (for such there needs must be)               Who have felt the weight of too much liberty,               Should find brief solace there, as I have found.

"Монашке мил свой нищий уголок…"[51]

                   Монашке мил свой нищий уголок,                   В пещерной тьме аскет не знает скуки,                   Мила студенту цитадель науки,                   Девица любит прялку, ткач — станок.

                   Пчела, трудясь, летит искать цветок                   На дикий Фернс, — жужжит, и в этом звуке                   Лишь радость, ни усталости, ни муки.                   И кто в тюрьме свой дом увидеть смог,

                   Тот не в тюрьме. Вот почему не ода,                   Но тесного сонета краткий взлет                   И в радостях мне люб, и средь невзгод.

                   И кто, как я (не шутит ли природа!),                   Горюет, что стеснительна свобода,                   В сонете утешение найдет.

COMPOSED UPON WESTMINSTER BRIDGE, SEPTEMBER 3, 1802

                 Earth has not anything to show more fair:                 Dull would he be of soul who could pass by                 A sight so touching in its majesty:                 This City now doth, like a garment, wear                 The beauty of the morning; silent, bare,                 Ships, towers, domes, theatres, and temples lie                 Open unto the fields, and to the sky;                 All bright and glittering in the smokeless air.                 Never did sun more beautifully steep                 In his first splendour, valley, rock, or hill;                 Ne'er saw I, never felt, a calm so deep!                 The river glideth at his own sweet will:                 Dear God! the very houses seem asleep;                 And all that mighty heart is lying still!

СОНЕТ, НАПИСАННЫЙ

НА ВЕСТМИНСТЕРСКОМ МОСТУ

3 СЕНТЯБРЯ 1802 ГОДА[52]

                     Нет зрелища пленительней! И в ком                     Не дрогнет дух бесчувственно-упрямый                     При виде величавой панорамы,                     Где утро — будто в ризы — все кругом

                     Одело в Красоту. И каждый дом,                     Суда в порту, театры, башни, храмы,                     Река в сверканье этой мирной рамы,                     Все утопает в блеске голубом.

                     Нет, никогда так ярко не вставало,                     Так первозданно солнце над рекой,                     Так чутко тишина не колдовала,

                     Вода не знала ясности такой.                     И город спит. Еще прохожих мало,                     И в Сердце мощном царствует покой.

COMPOSED BY THE SEA-SIDE NEAR CALAIS, AUGUST 1802

                Fair Star of evening, Splendour of the west,                Star of my Country! — on the horizon's brink                Thou hangest, stooping, as might seem, to sink                On England's bosom; yet well pleased to rest,                Meanwhile, and be to her a glorious crest                Conspicuous to the Nations. Thou, I think,                Should'st be my Country's emblem; and should'st wink,                Bright Star! with laughter on her banners, drest                In thy fresh beauty. There! that dusky spot                Beneath thee, that is England; there she lies.                Blessings be on you both! one hope, one lot,                One life, one glory! — I, with many a fear                For my dear Country, many heartfelt sighs,                Among men who do not love her, linger here.

НАПИСАННОЕ НА МОРСКОМ ПОБЕРЕЖЬЕ БЛИЗ КАЛЕ, АВГУСТ 1802[53]

                       Вечерняя звезда земли моей!                       Ты как бы в лоне Англии родном                       Покоишься в блистании огней,                       В закатном упоении своем.

                       Ты стать могла бы светочем, гербом                       Для всех народов до скончанья дней.                       Веселым блеском, свежестью лучей                       Играла бы на знамени святом.

                       Об Англии, простертой под тобой,                       Я думаю со страхом и мольбой,                       Исполненный мучительных тревог.

                       В единстве жизни, славы и судьбы                       Вы неразрывны — да хранит вас Бог                       Среди пустой, нелюбящей толпы.

"The world is too much with us; late and soon…"

               The world is too much with us; late and soon,               Getting and spending, we lay waste our powers:               Little we see in Nature that is ours;               We have given our hearts away, a sordid boon!               This Sea that bares her bosom to the moon;               The winds that will be howling at all hours,               And are up-gathered now like sleeping flowers;               For this, for everything, we are out of tune;               It moves us not. - Great God! I'd rather be               A Pagan suckled in a creed outworn;               So might I, standing on this pleasant lea,               Have glimpses that would make me less forlorn;               Have sight of Proteus rising from the sea;               Or hear old Triton blow his wreathed horn.

"Нас манит суеты избитый путь…"[54]