Кирилловцы vs николаевцы. Борьба за власть под стягом национального единства - Вячеслав Черемухин

Помимо приветственных речей, которые озвучивали А. Ф. Трепов, Е. П. Ковалевский (Народно-монархический союз), А. И. Фенин (Совет съездов горнопромышленников Юга России), Ж. Эрлиш (экс-депутат Национального Собрания Франции), герцог Г. Н. Лейхтенбергский (Союз объединенных монархистов), Н. Х. Денисов (Союз русских деятелей торговли и промышленности), К. В. Родзевич, Н. Е. Марков, граф П. В. Гендриков (Русская монархическая партия во Франции)[295], Н. Н. Изнар (Союз русских инженеров), а также работ по личному составу съезда, заседания 4 апреля прошли без особых дискуссий. «Подвигом коалиции» назвало заседания первых дней парижское «Возрождение»[296], хотя эта коалиция была скорее внешней, нежели внутренней, да и говорить о коалиции в целом в едином лагере правых можно гораздо проще, нежели о коалиции, если бы там принимали участие представители и других политических сил.

Понедельник 5 апреля был посвящен в целом работе Президиума, когда состоялись выборы председателя Съезда. «Злоба дня — выборы президиума, — за несколько дней до открытия съезда это уже писали „Дни“. — Крайне правые выдвигают кандидатом в председатели сен. Трегубова, а в товарищи А. Крупенского и Юрия Семенова… В противовес замыслам зубров „левые“, так называемый „надпартийный блок“ (некоторые называют его даже „прогрессивный блок“ (?!)) — выдвигают кандидатуру П. Б. Струве, С. Н. Третьякова и… того же А. Крупенского»[297]. Делегат должен подать «одну или две записки в зависимости от количества мандатов и пишет на ней одно только имя». При абсолютном большинстве, которое по поданным запискам должно было составить 432 записки, в 217 голосов П. Б. Струве занимает первое место на выборах председателя с 232 голосами «за». Второе после него место занимает И. П. Алексинский с 193 голосами. На выборах Генерального Секретаря из 399 записок 234 получил С. Н. Трегубов, а в состав Президиума входят: гр. М. Н. Граббе, А. Н. Крупенский, П. П. Панкратов, И. П. Алексинский и Д. Д. Гримм. «При выборах секретариата и товарищей Председателя группа правых получила перевес в 40–50 голосов и полностью провела свои списки», — констатировало «Возрождение»[298]. Иными словами, борьба между «объединением центральных групп» и правыми началась уже в первые дни работы. «Дни» и вовсе окрестили этот перевес правых «реваншем марковцев»[299]. По итогам выборов председателя Съезда из состава ВМС вышел А. М. Масленников, который был не удовлетворен позицией крайне правых по данному вопросу[300]. Еропкин отмечал: «Первая схватка произошла при выборе председателя Съезда, причем правые вели проф. Алексинского… часть правых голосовала против своей партии, и проф. Струве выбран был 39 голосами. Зато при избрании остального президиума правые показали всю свою силу»[301]. С определенным уважением отнеслись к победе правых в русском Берлине: «Надо отдать должное правому крылу правого съезда, — писал кадетский „Руль“, — оно недаром потратило столько времени и усилий: ему удалось таким образом составить руководящие органы съезда, что они представляют собой твердыню, которой не страшны никакие инакие течения»[302].

Третий день работы — «большой день» в истории Съезда. В этот день на имя Великого Князя было послано обращение делегатов, в котором они приветствовали его как «Верховного Вождя Христолюбивого Российского Воинства, Вождя, призванного с первых дней ниспосланных России испытаний стать во главе Святого Дела защиты нашей Родины»[303]. Это обращение лично в руки старшего из Романовых доставил в этот же день П. Б. Струве. Ответ от него Струве огласил вечером того же дня. Великий Князь ответил: «я высоко ценю засвидетельствованную Съездом готовность зарубежных сынов России содействовать моим начинаниям ко спасению Родины…. С верой уповаю на помощь Всевышнего — да приблизится час спасения Родины»[304]. «Возрождение» писало по этому поводу: «Надпартийный и сверхпартийный [выделено мной. — В. Ч.] облик Съезда обнаружился в полной мере: перед именем Великого Князя смолкли споры, улеглись распри, сгладились трения — сменились выражения стихийного, общего и единого порыва»[305].

Единство взглядов на возглавление эмиграции Великим Князем Николаем Николаевичем в целом характеризовало ту тенденцию, которая была характерна в государствах начала ХХ века. «На фоне усиления государства и его институциональной активности авторитет… активно вытеснялся вовне политического пространства, в сферу неформального действия и морального влияния». В это время авторитет во власти «представлял собой опору власти вождя, соединявшего в себе позиции легального лидера государства и человека, обличенного доверием всего народа»[306]. Исключением приведенного примера является то, что в эмиграции так и не удалось создать государственности и даже образа, несмотря на отдельные попытки создать правительство в изгнании.

В целом же день был посвящен пленарным докладам Ю. Ф. Семенова «Сущность и назначение Зарубежной России», где он провел параллель между русской и французской эмиграцией конца XVIII века, несмотря на общий аристократизм предыдущей эмиграции. Ю. Ф. Семенов отметил в своем докладе, что в эмиграции из различных групп «образовалась какая-то организованная народность, … связанная внутренней духовной жизнью»[307]. Народность эмиграции должна дать «три слова» Съезда: единство эмиграции, члены Съезда могут говорить лишь «от себя самих с уверенностью, что наши взгляды смогут сочетаться с тем неясным, что подготовляет будущее общественное мнение русского народа»[308].

Сопровождая выступления всех ораторов аплодисментами, представители русской эмиграции своеобразно демонстрируют свое единство. М. М. Федоров напоминает, что на съезде «нет левого сектора. Но существуют два сектора: правый и центр. Они должны сделать всё, чтобы довести до конца дело, направленное к спасению и возрождению России»[309]. Другой делегат съезда, Я. И. Савич, по итогам его работы выделял несколько групп: крайне правых, «просто правых» и «центр без всякого левого оттенка», среди которых первых возглавлял Н. Е. Марков 2-й, вторых А. Ф. Трепов и герцог Лейхтенбергский, а остальных главные деятели и организаторы съезда[310]. А. Ф. Трепов и вовсе выразил надежду «на государственную зрелось правой части собрания, которая приурочит свои суждения к другому времени и месту»[311].

В вечернем заседании 6 апреля делегаты выслушали доклад С. С. Ольденбурга «Сущность Коммунистической власти», в котором оратор высказал позицию, что коммунисты — это лишь «внешняя сила», она не может являться русским правительством, традиционные обвинения в том, что коммунисты — это «интернациональная политическая секта», а также антинациональная секта, которая «хуже, чем татарское иго». Ну и традиционно разделил понятия СССР и Россия, говоря, что «Успехи Союза Советских Социалистических Республик — успехи не России, а злейших ее врагов»[312].

Заседания следующего, четвертого дня, 7 апреля включали в себя выступление А. М. Масленникова, который огласил доклад «Отношение Грядущей России и ее национальной государственной власти к русским людям, находящимся в красной армии и на советской службе». В выступлении отметил важность отказа «от политики мести и кары». Власть «призвана… стать творцом в деле восстановления разрушенной государственной и экономической жизни России», и она должна «руководствоваться не