Реквием по Марии - Вера Львовна Малева

дверь и поздоровается. У доамны Нины кто-то есть, и досаждать ей она не будет. Она отлично знала дом, поэтому, пройдя столовую, направилась в гостиную, однако услышала вдруг оттуда фразу, которая заставила ее замереть. Раздраженный, даже сипловатый от волнения, голос — такой бывает у курящих женщин, произнес:

— …Но, Нина, дорогая! Мой Кока такой чистый, невинный мальчик, а эта девчонка из простолюдья кажется просто бестией!

— Не следовало бы так говорить о Марии, доамна Томша. Вы плохо ее знаете. Это скромная, воспитанная девушка.

Доамна Нина говорила сильно приглушенным голосом.

— Воспитанная?! В том-то и дело, что нет! И хочет окрутить моего Коку. Узнала, что единственный наследник, и…

— Господи! — возмущенно воскликнула доамна Нина. — От злости сами не знаете, что говорите! Они ведь совсем еще дети. И потом, насколько мне известно, у Марии совсем другие намерения.

— Намерения! У всех у них одни намерения!

— Они еще дети, — растерянно повторила доамна Нина. — Видела однажды, как танцевали, и…

— Знаю. Потому и пришла к вам.

— Вот как! Я же, глупая, поверила, что вспомнили, как дружили когда-то…

— Оставим это. Если тебе кажется — прости, что перешла на «ты», — что кто-то избегает тебя, то это просто глупости, дорогая моя. Кто в наше время думает о чем-то таком? Что сделала, за кого вышла замуж. В конце концов, многие девушки выходят сейчас за королевских служак. Все смешалось. А то, что не встречаемся, — всему виной жизнь, у каждого свои дела и заботы. Хозяйство, дети. Сама видишь, что происходит. Достаточно слегка ослабить вожжи, и окажешься перед фактом мезальянса. Эти существа, вышедшие из низов, готовы на любую хитрость… — Гостья снова вернулась к волновавшей ее теме.

— Еще раз прошу тебя не говорить так об этой девушке. Она подруга моего ребенка и чистая, порядочная девушка. А то, что бедна, — тут не ее вина.

Голос доамны Нины стал холодным и сдержанным.

— Что позволяешь дочери дружить с кем попало — дело твое. Что ж касается порядочности, не смеши людей. Порядочная девушка не будет бродить по кладбищам с юношей из хорошей семьи.

— По кладбищам?

— Вот именно. Они встречаются на кладбищах. Где меньше людей.

Послышались шум отодвигаемого стула и резкий, режущий голос доамны Нины. Мария даже представить не могла, что Талина мать может говорить с металлом в голосе.

— Очень жаль, Дорина. Что бы ты ни говорила, мое мнение об этой девушке не изменится. Ее идеалы совсем иные, чем твой сын и ваши владения. Что ж касается того, что ты на каждом шагу следишь за Кокой, мне, должна признаться, это внушает отвращение. Я воспитывалась родителями несколько иначе и сейчас в таком же духе стараюсь воспитывать и своих детей.

Пронзительно зазвенел звонок. Мария вздрогнула и словно бы проснулась после полного кошмаров сна.

«Господи боже! — забилась в голове пугающая мысль. — Что я делаю? Стою и подслушиваю у дверей, что говорят чужие люди!» Звонок продолжал звенеть, похоже, весело, нетерпеливо. Из кухни раздались шаги Тины, затем, в прихожей, ее незлое ворчание:

— Иду уже. Разве не слышите — иду!

Мария проскользнула в дверь столовой и наконец оказалась в комнате подруги.

«Господи, господи! Что все это значит? Что говорила эта женщина? — в отчаянии думала она. — Хоть бы не пришла сейчас Тали! Хоть бы не она звонила сейчас в дверь! Иначе как спрятаться? И куда, куда? Что же делать? Какой стыд, господи! А Кока, Кока! Разве не мог все объяснить, рассказать, как было дело? А если узнает отец? Он же убьет меня! Хоть бы не пришла Тали! Чтоб я могла выйти отсюда. Убежать из этого дома! Ноги моей больше здесь не будет! Но подожди, подожди, при чем здесь дом? Ох, чего доброго, весь наш двор узнает. И тетушка Зенобия, и мадам Терзи. Но что они могут узнать? Что я такого сделала? И Кока! Кока! Почему не сказал мне? Но что он мог сказать? Что мы встречаемся просто так. И я, и я… намереваюсь окрутить… так она сказала: окрутить ее Коку? Окрутить…»

Она почувствовала, что готова разразиться рыданиями. И чем больше старалась сдержать слезы, тем сильнее содрогалась всем телом. И та самая спасительная мысль, которая все время билась в сознании: «Только бы не пришла Тали», — в самом деле принесла ей избавление. Но Тали пришла. Потеряла или, как обычно, забыла ключ, вот и пришлось звонить. Прежде чем зайти к себе, она заглянула к матери, обменялась несколькими словами с гостьей, в которой с трудом узнала мать Коки Томша, настолько та постарела, до того сморщилось ее когда-то молодое милое лицо.

Оказавшись наконец в своей комнате, она застала Марию относительно спокойной.

— Привет, Муха! Прости, но я…

— Ничего, Тали, но мне уже пора бежать. Опаздываю на репетицию.

— Ну да, конечно. Но после репетиции придешь?

И в то время как Мария, будто ошпаренная, надевала жакет, спросила:

— Маму по крайней мере видела?

— К сожалению, нет. И прошу тебя: не говори, что я была здесь. Обещаешь?

— Пожалуйста… но в чем дело?

Тали закрыла за подругой дверь и на цыпочках вернулась к себе.

«Что это такое с Мухой? — спросила она себя. — Какая-то злая сегодня, колючая. Обидно. Чем заняться сейчас? Глухая осень, глухая пустота. Ну и пускай. Что-нибудь почитать? Почему-то не хочется. Может быть, позже…» Решила вернуться в гостиную, но вдруг услышала голос мадам Томша. «Ах, эта еще здесь», — вспомнила. Но гостья как раз начала прощаться.

— Прошу тебя, Нина, дорогая, не сердись на меня. Даже в мыслях не хотела тебя обидеть. Но эта ее дружба с Тали, поверь мне, сомнительна. Если мы сами не будем предостерегать детей от ошибок, кто их тогда предостережет?

«А-а-а! — Тали замерла, держась за ручку двери. — Муха! Вот, значит, что произошло! Эта старая сорока наболтала чего-то недоброго!»

Первой ее мыслью было броситься за Марией.