Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей - Ольга Абрамовна Деркач

перетоптать. А две улицы в честь одного человека? Только не надо вспоминать классиков марксизма-ленинизма. Имя первоучителя вообще исчезло с карты Москвы (Марксистские улица и переулок – это не в честь самого герра Карла, а в честь его последователей). А многочисленные названия, связанные с Лениным (площадь Ильича, Ульяновская и даже Тулинская – по одному из псевдонимов) сократились до Ленинского проспекта да еще улицы с названием Ленинская слобода (можно ли это считать за две улицы или нет?). Но есть в Москве аллея Жемчуговой и Прасковьина улица. И названы они обе в честь одной и той же женщины.

Прасковья Ивановна Жемчугова – это жена графа и обер-камергера Николая Петровича Шереметева. Удивлены, что в честь графской жены (рука не поднимается написать «графини») названы были в советской столице аж две улицы? Или знали, что при рождении эта дама именовалась просто Параша Ковалева, до 30 лет была крепостной этого самого графа, с 11 лет выступала в знаменитом театре Шереметевых, где и получила звучный псевдоним Жемчугова, ставший на время (до скандального в глазах общества брака) ее фамилией? Красавица, выдающаяся актриса и певица, звезда по всем современным ей стандартам, она пленила сердце не просто хозяина-барина, а тонкого ценителя искусств и благородного человека (о семействе Шереметевых прочтете, конечно, на букву «Ш»). Николай Петрович в 1798 году дал Прасковье вольную, а в 1801 году и женился на ней. Представляете, каково было дочери сельского кузнеца-коваля входить в свет? Да, Шереметевы были богаче, например, Екатерины II, да, древность их рода уходила в XIV век, да, это были первые графы Российской империи. Но жениться на крепостной… Бедная Параша… Она и прожила-то Шереметевой недолго, умерла в 1803 году. А памятником в Москве ей остались, нет, не улицы ее имени, не музеи в Останкине и Кускове, а Странноприимный дом. Его Николай Петрович Шереметев начал строить еще при жизни своей жены (и по ее просьбе). Что такое Странноприимный дом – об этом тоже в другой раз. Ну, чтобы совсем уж не оставлять вас в неведении – это теперь Институт скорой помощи имени Склифосовского, знаменитый Склиф.

Живокини

Живой анекдот

Лично для нас было открытием, что макароны в Москве ели по крайней мере с начала XIX века. Выяснили мы это совершенно случайно, когда изучали биографию актера Василия Игнатьевича Живокини. Его папа, выходец из Италии Джиовакино делла Момма, владел в Москве макаронной фабрикой. Не возил же он макароны на историческую родину, реализовывал, стало быть, по месту производства. Стезя лапшедельца Василия Живокини не прельстила, и с 12 лет он начал учебу в Московском театральном училище. В 1824-м (19-ти лет от роду) дебютировал в Малом театре. Служил там аж по 1874-й. Был чрезвычайно популярен, потому как имел амплуа комик-буфф, столь любимое во все времена. А еще ценили его за мастерство импровизации. Вот, например, играл Живокини в весьма скверной пьесе «За-зе-зи». По ходу действия должен был посмотреть в лорнет и увидеть там не что-нибудь, а Алжир. Вот он подносит лорнет к глазам и излагает (вместо «Я вижу Алжир»): «Я вижу Москву, театр, бенефис Живокини. Играют “За-зе-зи”. Какая же это мерзость!» Публика заходится в хохоте, спектакль, естественно, снимают с репертуара. Вот вам и наследник фабриканта макарон. Умел повесить на уши. И поставить на них почтеннейшую публику.

Житная улица

«Все слабее запах… молока и хлеба»

Если вас послали по адресу Житная улица дом 1, можете не смотреть на календарь – и так ясно, что первое апреля. И дома 3, и дома 5, равно как и других нечетных номеров, на этой улице просто не существует. В этом смысле часть Садового кольца между Серпуховской и Калужской площадями похожа на Васильевский остров в Санкт-Петербурге – разные стороны одной (после всех сносов) улицы носят разные имена. Нечетные дома стоят на улице с непривычным жителю мегаполиса названием Коровий Вал. Да и от названия Житная пахнет уж никак не бензином нынешнего (как минимум восьмирядного) Садового кольца. А пахнет, наоборот, историей.

В 1701 году на этом месте не было никакого Садового кольца, а был Земляной вал – таможенная граница города. Вот сюда и перенесли в упомянутом году после сильного пожара в Кремле Житный двор – то есть амбары с запасами ржи. На освободившемся в Кремле месте Петр I распорядился построить Цейхгауз, позже названный Арсеналом. В нем должен был храниться двойной, против необходимого, запас оружия и амуниции. Пушки вместо хлеба обосновались в Кремле, а Житный двор выехал к Серпуховским воротам. Когда Земляной вал срыли, никому уж и в голову не могло прийти другое название для этого участка – Житная, и никак иначе.

Но в нашем повествовании Земляной вал пока стоит, и по соседству с Житным двором, но по ту сторону вала, шумит-торгует Животинный, или, по-другому, Скотопригонный двор, возникший в конце XVIII века. Потом вал снесли, а коровы остались – теперь уже в виде названий. Улицу, что шла почти параллельно Житной, назвали Коровьим Валом, и соседние переулки стали Коровьими. Сразу после революции ни жито, ни коровы не оскорбили слуха новых хозяев жизни. С житом вообще все обошлось, улица как родилась с именем Житная, так и живет до сих пор. А безвинных коровок в 1952 году, как корова языком слизала – улицу и переулки назвали Добрынинскими по соседней площади, которая с 1918 года перестала быть Серпуховской. Идеологически подкованные читатели уже правильно поняли: былинный богатырь Добрыня Никитич тут совершенно ни при чем, вся эта география носит имя красногвардейца Петра Добрынина, погибшего в бою с юнкерами. В перестройку площади и улице имена вернули, а переулки так остались Добрынинскими. Видно, решили, что Коровьи переулки пристали многомиллионному городу как корове седло.

З

Спасский собор Заиконоспасского монастыря. Гравюра по стали Шлипнетцера с рис. Г. Опица. 1893

Московский зоопарк

Московский зоопарк