Северная и восточная Тартария - Николаас Витсен

на верхней части тела куртки, красиво вышитые шелком, волосы отрезают коротко, как мужчины, но у мужчин через всю голову выбрита полоса, и прядь волос свисает через плечо. Женщины привлекательны и общительны, вежливы, гостеприимны и хлебосольны. Некий путешественник рассказал мне, как в Тарку (а люди между Терками и Дербентом почти одних нравов и натуры) пришел в дом знакомого тартарина. Женщина в отсутствие мужа сейчас же, по обычаю страны, обмыла ноги гостя, почистила его белье и одежду, поставила перед ним еду. Мужчина, вернувшись домой, в знак радости, что пришел гость, поцеловал свой лук и стрелу, которые были у него за спиной и предложил их возчику, который на своей телеге привез чужеземца в дом. Это целование и предложение лука и стрелы обозначает радость и благодарность сердца. Дома там плоские, четырехугольные, построены из камня, глины и извести; некоторые — из естественного камня, другие — из кирпича, глины, жердей. Многоженство там разрешается.

Замок в Тарку очень большой; говорят, что в нем столько окон и дверей, сколько дней в году; его значение кроется в расположении, ибо он построен высоко на скале. В остальном это отдельный дом или несколько домов вместе, имеющих только собственные стены, без какого-либо искусственного укрепления. Дороги к нему настолько круты и узки, что один пеший мужчина может отразить натиск целой толпы.

Размер замка приблизительно как рынок перед ратушей в Амстердаме. Снаружи у его входов поставлены пушки для защиты; несколько сотен солдат с мушкетами, турецкими ружьями и луками охраняют его: пешие и верховые.

Далее, по обычаям и нравам этот народ похож на персов и турок. Их богатство — ценные ковры на полу и на стенах, красивая и хорошая одежда, ружья и скот, лошади, медная луженая посуда, железные изделия и некий вид фарфора, который имеется в Персии. Они теперь пьют как из стаканов, так и из красиво скрученных чистых рогов.

Позади Тарку, Бойнака и Оцмина находится область, о которой мне рассказал некий немецкий хирург, который, убегая от ярости Стеньки Разина, ее проезжал. Он видел как на сводах, так и на стенах и горах вырезанные буквы такого же вида, какие можно видеть на остатках Персеполиса, которые он тоже видел. Говорят, эти надписи на языке древних перских горов и габров[859][860] или идолопоклонников, как можно видеть здесь по двум копиям, хотя они теперь непонятны. /W 564/ Он видел позади Дербента, в горах, далеко от дороги, на каменных скалах изображения людей, очень странно одетых, в древнегреческие или римские одежды: как отдельные изображения, так и целые описания или изображения многих людей вместе, барельефы, сломанные столбы, водопроводы и своды для перехода через пропасти и долины; в том числе еще можно было видеть каменную часовню, которую теперь почитают некоторые близживущие армянские христиане, на которой можно видеть многие из изображенных выше букв; раньше она служила древним персидским язычникам, которые поклонялись богу огня; подобные поклонения там изображены на камне, но потом там жил и совершал богослужение один святой христианский муж, и христиане стали почитать и благочестиво посещать ее.

Здесь я не могу не сообщить о том, как мне в руки попало несколько плоских продолговатых кусочков тонкого серебра длиной в большой палец, на одной стороне которых начеканена монета: плоско и довольно стерто, так что большинство изображений неузнаваемо. Около 2 000 этих старинных монет недавно было найдено глубоко под землей, когда Нидерландская Ост-Индская компания строила замок на Нагаппаттинаме и собиралась заложить фундамент. Они были сложены в медный горшок, и жители считали, что он пролежал под землей 2 000 лет. Почти на всех этих кусочках — а я видел их 300 штук — можно ясно различить изображение солнца с лучами, и на каждом еще несколько других подробностей: цветы разной формы, животные разных видов, растения, также, кажется, орудия для разного употребления, а также яйцеобразные треугольные, четырехугольные и круглые предметы, назначение которых мне не ясно. По-моему, все это несет только один смысл: солнце, которое изображено на всех этих монетах, дает жизнь всему земному шару — зелени, цветам, животным, — да и никакие орудия без тепла не могли быть использованы.

Характерно, что ни один из тех кусков, которые я видел, не похож на другие. Индийские язычники издавна поклоняются солнцу, или же Бог почитается ими в виде солнца, также как еще и теперь потомки этих народов в Персии и Индостане, которые, как выше сказано, известны под названием гуры и габры, почитают огонь и солнце и поклоняются ему, потому что они еще и сейчас постоянно поддерживают огонь в различных местах своих языческих храмов, склоняются перед ним и молятся на камнях. Однако когда их об этом спрашивают, то самые умные из них говорят, что поклоняются только Богу небес, но так как они его не видят, то считают, что нужно поклоняться чему-то, что он создал, выбирая для этого солнце или огонь, что они считают из всего созданного им самым нужным и полезным для человека и из чего можно судить о могуществе Бога.

В этих тартарских областях между Астраканью и Дербентом готовят напиток из ячменя — бузу, — который очень вкусен.

Там, правда, есть вино, но оно жесткое и тяжелое, неприятно пьется. Там в горах встречается какой-то металл под названием булат, из которого делают ружья и лезвия, которые настолько тонки, что на них можно пробовать золото. Люди там совсем не ревнуют своих жен. Тартары нагайские ревнуют; они, правда, самые большие похитители людей, каких только можно найти, но в остальном они живут в своих местечках и имеют хорошие нравы. Они не скупы, и кого берут под свою защиту, того не предают. Они все прежде были язычниками, но теперь большинство склоняется к Магомету, особенно те, которые наиболее близки к персам; в пределах Осмина и Тарку почти все магометане. Виноград, который там растет в диком состоянии, мелкий и обычно красный, но тот, что растет и разводится около домов и в садах, крупнее, и его редко давят — едят из рук.

Там используются двухколесные телеги: маленькие, где могут сидеть только два-три человека. Когда они выезжают верхом, всегда за спиной висит лук и колчан, и если нужно, все отправляются воевать. Они чисты и опрятны как в доме, так и в одежде. /W 565/ Эти люди мало занимаются ремеслом; почти единственные ремесленники — это те, которые изготавливают одежду и панцири. Из овечьей шерсти, которая там