Северная и восточная Тартария - Николаас Витсен

другие места и области в этих краях того же типа, как и вышеуказанные, союзники Шефкала, которые ему некоторым образом подчинены, но которых трудно описать, потому что они расположены в горах, далеко от дорог, но предположительно там живет около 30 тысяч человек.

Количество тех, кто находится под правлением Шавкала и Цапалова, который господствует над Андреевской землей, вместе с его собратьями составляет около 45 000 человек.

Это храбрые, смелые и сильные люди: как конные, так и пешие.

Это то, что мне сообщили из Смирны.

/W 560/ Город Тарку — самый большой в Дагестане и главный его город. Он лежит между скалами ракушечных гор, состоящих из раковин, которые море выбрасывает на берег. Так образованы глыбы, смешанные с камнями и землей. Кроме этих гор, в окрестностях есть красивые луга. Дагестанцы или их соседи из Андреева местечка, где недавно находился князь Султан Махмуд, а также бойнаки и те, которые расположились к северу, называют себя кайтагами. Позади этих гор находятся народы казикумухи, и каждый из них имеет своего господина. Таркуские не лучше бойнакских тартар: они злые и гордые, но женщины их приятные и привлекательные, общительные; они ходят с открытым лицом и не робки.

Дома в Тарку строятся из глины, но там около города есть крепость, построенная из дерева.

Образ жизни самых знатных близок к персидскому. Они едят, сидя на земле, ломают и разделяют пищу пальцами, не употребляя ножей; они пьют воду, водку и приготовленный напиток под названием брага. У некоторых из этих народов существует обычай, приходя в гости, втыкать в потолок стрелу, которая там остается, пока сама не упадет.

Между Тарку и Астраканью находится большая дикая песчаная пустошь, в ней мало воды или рек, она низкая; и кое-где у моря есть песчаные дюны, соленые озера, и там встречается много зверей.

Пленных рабов дагестанцы, согласно барону Мейербергу, не держат, так как у них хватает людей, а продают из страны. Иногда одна деревня нападает на другую, один род на другой, особенно у тех, которые живут на границах княжества. Они осаждают дома и увозят пленных. Леши — не лучше; это народ, живущий около дагестанцев; они не обрезаны, и многие писатели путают их и принимают за один народ. Они живут в полной свободе, под разными принцами и господами. Они граничат с кабардинцами и Древним Колхисом. Они едят все, что попадется. Их вера — смесь христианства, язычества и магометанства. До этого места сообщение Мейерберга.

18 лет назад, когда город Астракань подвергся нападению Стеньки Разина, к дагестанским берегам бежали несколько голландских матросов, которые находились на службе у Их Царского Величества для плавания по Каспийскому морю и которые там почти все были проданы в рабство. Князь в Бойнаке изнасиловал в присутствии мужа и многих других нидерландскую женщину, которую оставил себе в наложницы[853].

Здесь тартарские принцы связаны между собой для управления этим государством. Каждый является главой своей области. Они необузданны в приеме пищи.

О сомхетских, или шемхалских, тартарах говорит некий знатный господин в письме на латинском языке, присланном мне из Москвы, в переводе следующее:

Тартары, которых называют луг, или лезги, — это лишь сообщество различных народов, живущих между Каспийским морем и высокими грузинскими горами. Их обычно называют сефкаленсеры, по имени их принца — Шефкала. Они очень воинственны и недавно противостояли почти 150 000 персов, в то время как у них было, как говорят, 30 000 человек. Они в большинстве своем магометанской веры. Они располагаются на границах Персии и государства Астракань. До этих слов — упомянутое письмо.

Низова — это рейд недалеко от Дербента, в Персии, где почти нет домов и нет ничего, кроме леса; отсюда отплывают в Астракань.

Армяне называют гору Арарат, расположенную между Каспийским и Черным морями, Месесусар, что значит гора ковчега. Она как бы отрезана от армянских гор и значительно выше некоторых других. Часто вершина бывает невидима из-за облаков, висящих над нею. У подножия горы растет хлеб. Там много монастырей. До половины своей высоты она покрыта снегом, ее видно с расстояния пяти дней езды.

В трех милях от горы находится город Наксиван: нак значит корабль, сиван — ставить. Этот город там считают самым древним в мире. Про самую маленькую реку в том краю, вода которой каменеет, говорят, что Сем открывал скалу, чтобы выпустить ее[854].

Шарден говорит про эту гору следующее:

«В 12 милях от Еревана, на востоке, видна знаменитая гора; /W 561/ все согласны с тем, что на ней стоял ковчег Ноя, хотя этому никто не имеет твердых доказательств. Когда воздух чист, кажется, что до горы меньше двух миль, настолько она высока. Я считаю, однако, что я видел более высокие горы, и, если не ошибаюсь, то место, где я переходил Кавказ, когда отправился от Черного моря в Ахалцихе, выше, чем гора, про которую мы говорим. Турки называют ее Агридаг: это значит высокая, большая гора, — а армяне и персы называют ее обычно Мацис. Армяне берут это название от Маса, или Мессеха, сына Арама, имя которого, как они говорят, дало название их нации: он положил ее начало. Персы отводят его название от Азис. Это слово на их языке значит желанно или любимо, и говорят, что ее назвали так потому, что Бог выбрал ее, чтобы она служила счастливым саваном для ковчега, который носил в себе человеческий род. У этой горы есть еще два названия в персидских книгах: Ку-Нух, или гора Ноя, и Сахаттоппус, или счастливая гора. В Священном Писании она не получила особого названия. Там только говорится, что Ноев ковчег остановился на горе Арарат, которая находится в Армении. Это те горы, которые нам известны из греческих и латинских писателей. Она, говорят они, является частью горы Тауриса, и называют их: Гордианские, Кордуенианские, Кардианские, Курдийские и Кардусиские горы, — каждый писатель переделывает названия согласно склонению своего языка.

В армянских преданиях говорится, что ковчег до сих пор стоит на вершине этой горы Мацис. Они прибавляют, что никто еще не смог подняться до места, где он остановился. Они твердо верят этому на основании чуда, которое приключилось с одним монахом Эчмиадзина по имени Якоб, который впоследствии стал епископом Нисибе. Рассказывают, что этот монах, увлеченный общим мнением, что это та самая гора, где остановился ковчег после потопа, вознамерился подняться до ее вершины или умереть при этой попытке. Он дошел до половины, но так и не смог