Эй, дьяволица (ЛП) - Мигаллон Хулия Де Ла Фуэнте

Организовались они через Инстаграм, используя убогий хэштег. И под «организовались» я подразумеваю, что просто подбадривали друг друга, не имея ни плана, ни малейшего понимания, что делать. Единственное, что они смогли решить — это время встречи для ночного похода в чащу.

Они живут в месте, буквально притягивающем монстров, но умнее от этого не становятся. Хотя могли бы быть хотя бы трусливее. Но ладно, кто я такой, чтобы читать лекции о благоразумии?

Думаю, они просто не осознают. Для них это игра. Вечер развлечений, возможность попугать друг друга, доказать свою смелость.

И тем временем они облегчают её задачу.

Потому что кто-то снова пропадёт. Она вонзит свои клыки в шею, прикрепится, как паразит, и будет пить, пока от жертвы не останется ничего. А потом бросит её. Без сожалений, без оглядки. Перейдёт к следующему. Потому что так поступают монстры. А я занимаюсь тем, что их убиваю.

Они собираются на закате. Приветствуют друг друга, смеются, хоть и нервно. Конечно, кто-то притащил выпивку, ведь повод не так уж и важен. После этого они уходят в лес.

Мы следуем за ними, держась на расстоянии, чтобы не выдать своё присутствие раньше времени. Распределяемся так же, как и они, оставаясь на связи через локаторы и гарнитуры. Мы будем слышать друг друга.

План? Никто не должен умереть этой ночью. Для этого мы и существуем — чтобы защищать жизни.

Доме остаётся в машине, готовый в любой момент примчаться на помощь с тяжёлым вооружением. На самом деле, это должен быть я; я куда лучше вожу. Но мне нужно быть первым, кто её найдёт. Мне нужно убить её. Снять груз вины с плеч и наконец-то сделать всё правильно.

Перед тем как потеряться из виду, я обмениваюсь взглядом с отцом. Мы желаем друг другу удачи.

«Aut neca aut necare» — наши губы беззвучно произносят боевой клич. «Убей или умри». Эти слова я вытатуировал на правом трицепсе. А под ними, на локте, змея, которая при сгибании кажется готовой раскрыть пасть и вонзить свои ядовитые клыки.

Именно так я собираюсь поступить со своей добычей. Пусть и не я тот, у кого острые зубы.

Постре следует за мной, верная и сосредоточенная. Я проверяю, на месте ли оружие, выключаю фонарик и позволяю темноте поглотить меня. Закрываю глаза и вдыхаю холодный ночной воздух. Мои шаги приведут меня к ней. Две стороны одной монеты. Потеряться, чтобы найти друг друга. Растопленный металл, из которого нас отлили, ищет противоположность, словно магнетизм.

Стараюсь не шуметь на опавших листьях. Ветер свистит в верхушках деревьев, доносится шорох воды реки. Сколько ещё монстров таится под её поверхностью? Синхронизирую дыхание с биением своего сердца.

Не бояться, выходя на охоту, было бы глупо. Это щит, защищающий тебя, и острое оружие, если направить его на врага.

Холодок вдоль позвоночника, мурашки по коже. Закрываю глаза и вдыхаю её запах — вишня и смерть.

Прогалина между деревьями, освещённая лунным светом. Она появляется с другой стороны, за стволом берёзы. Осторожная; тоже знает, что я здесь.

Показываю себя. Рядом Постре издаёт предупреждающее рычание, давая понять: если её намерения недобры, она пожалеет. Мы оцениваем друг друга. Её спортивная одежда чёрного цвета плотно облегает тело. Волосы стянуты в хвост.

Я вспоминаю сон. Тот, что она у меня украла, как украла жизнь у невинной девушки. Потому что я это позволил. Я не допущу этой ошибки снова.

Отключаю гарнитуру, чтобы семья не услышала моё учащённое дыхание. Эта война только моя.

Достаю металлический цилиндр, который превращается в haladie — клинок с двумя острыми лезвиями. Его рукоять достаточно широка, чтобы схватить двумя руками, если понадобится.

Делаю шаг вперёд, отравляя свой взгляд решимостью и ненавистью. Её глаза блестят, заметив оружие. На мгновение. Прежде чем я успеваю понять это выражение, она скрывает его под строгим взглядом.

Я иду быстрее, не давая ей шанса увильнуть. Она обнажает клыки и когти, шипит, скалясь. Я рычу в ответ и наношу первый удар. Она уклоняется, оказывается у меня за спиной и терпеливо ждёт, пока я повернусь, чтобы снова увернуться.

Её движения быстры, и она явно забавляется, уклоняясь от моих атак. Несколько раз подряд. Одно из её движений заканчивается подножкой, сбивающей меня с ног.

Я ударяюсь о землю спиной, выбивая воздух из лёгких. Чёрт. Постре смотрит на нас, насторожённая, с напряжёнными ушами. Я поднимаюсь, ярость кипит во мне. Она играет. А я хочу, чтобы она приняла бой.

И на этот раз она это делает.

Сжимает трубку, и украденное у нас серебряное копьё раздвигается. Его древко из углепластика принимает удар моего халада, образуя крест, над которым встречаются наши взгляды. Знаю, что мой пылает.

— Ты убила девчонку шестнадцати лет.

Она скалится, обнажая клыки, и толкает меня в грудь ногой. Я отлетаю назад.

Копьё разрезает воздух, целясь в меня. Я уклоняюсь и атакую снова. Она отражает мои удары с мастерством, которому явно не учат в школах вампиров. Проверено, я сталкивался с парой таких: царапаются, кусают, но всё — на уровне инстинктов.

Поэтому, хотя мы и разделяем одинаковую ярость в каждом столкновении, уклоняясь и снова бросаясь друг на друга, я понимаю — она не выкладывается на полную, она играет со мной.

В ухе слышу голоса семьи через рацию: пока ничего. Если не подам знак, скоро придут за мной.

Я хватаю её, но она выбивает меня из равновесия приёмом, и я падаю на спину. Очень нелепо, надо признать, и прямо под её весом. Прежде чем она успевает вцепиться мне в горло, я, не имея возможности применить клинки, не рискуя при этом ранить себя, бью её в лицо. На моих костяшках серебряные пластины. Мы перекатываемся, и теперь я сверху. Снова наношу удар, прижимаю её своим весом, затем поднимаюсь. Мой халада направлен вертикально, остриё одного из лезвий — прямо на её грудь. Пора проверить, выживет ли она после двух ударов в сердце.

Я смотрю в её глаза. Чёрные.

И человеческие.

На миг я задумываюсь: какими она видит мои? Тоже человеческими? Или только глаза её убийцы?

Холод пробегает по спине, что-то хрустит неподалёку. Постре лает, словно обезумевшая. Из-за деревьев появляется существо, напоминающее волка, но на двух ногах, почти два метра ростом. Оно смотрит на нас с безумным голодом, высунув язык. Делает шаг вперёд. Мой клинок сверкает серебром в лунном свете. Он замирает. Узнал металл — и удирает.

— Команда! — Доме прерывает нас через рацию. — Я только что получил доступ к судебно-медицинскому отчёту. Девчонку не обескровили, а растерзали. Зверски. Сейчас смотрю фото, это похоже на…

— Оборотня, — перебиваю я, включая свой коммуникатор и вставая.

Я убираю оружие обратно в трубку и бросаюсь вдогонку.

Где-то вдали раздаётся крик подростка. Я замираю, не зная, куда бежать.

— Я его вижу! — Это моя мать.

Слышен первый выстрел. Затем ещё три. И крики ужаса.

— Убегает, — сообщает она.

— Уже бегу, — отвечает отец, наверняка уже проверяя её местоположение.

— Думаю, их двое, — добавляю я и решаю преследовать того, кого видел сам, пока они разбираются с другим.

Постре несётся за мной, не отставая ни на шаг. Мы вновь видим оборотня, но он уходит на четвереньках, и мы теряем его из виду.

Слышу вой. Слишком далеко. Это подтверждает мою догадку: это второй, зовёт первого. Когда я окончательно понимаю, что мой ушёл, возвращаюсь, чтобы встретиться с родителями. Надеюсь, с их добычей повезёт больше.

— Пытаемся вытеснить его к краю леса, — сообщает мама в рацию. Снова выстрелы. — На открытое пространство, подальше от детей.

— Вперёд! — ревёт двигатель Доме. — Попробуем загнать его.

Мне навстречу выбегает группа перепуганных подростков. Двое тащат третьего, плачущего и хромающего. Я преграждаю им путь, чтобы осмотреть раненого. У него серьёзная рана на икре, но ничего критичного — укуса нет. Я позволяю им продолжить путь.

Уверившись, что семья держит ситуацию под контролем, остаюсь прикрывать их отход. С Постре прочёсываем район, убеждаясь, что никто не остался. Когда подтверждаем, что все ушли, пора возвращаться к охоте.