Эй, дьяволица (ЛП) - Мигаллон Хулия Де Ла Фуэнте

Она смотрит на меня с неподдельным восхищением.

— Ух ты, ты правда считаешь себя таким крутым, да? — Восхищение моей абсолютной тупостью. — Ты выглядел вот так. — Она корчит рожу, высовывая язык между зубами, изображая идиота. Я мысленно молю Пресвятую Деву о том, чтобы я в тот момент не выглядел настолько сногсшибательно глупо. — А её жало вот-вот собиралось тебя пронзить. В какой момент ты успел встать, прикончить её, а потом снова плюхнуться в грязь с таким выражением лица?

Я смеюсь.

— Слушай… — пытаюсь оправдаться.

Но она не даёт мне шанса.

— Хотя, может, я ошибаюсь, и это была твоя секретная техника: заманить её туда, где хотел, уничтожить смертоносным приступом смеха.

Я снова смеюсь, потом пытаюсь выглядеть серьёзным.

— Ладно, я… — Нет, тут уже ничего не спасёт моё достоинство. Я смотрю на неё. — Значит, это была ты. Правда. Это не сон.

— Очевидно. Если в конце не было грандиозной сцены секса, значит, это точно не твоё воображение.

— Что ж. — Я нависаю над ней с нахальной улыбкой, прижимая её к стене, уперев руку рядом с её головой. — Тогда и это не сон.

Вместо того чтобы испугаться, она поднимает лицо, глядя мне прямо в глаза. Её губы опасно близко к моим. Настолько близко, что каждый миллиметр между нами словно обжигает, предвещая их прикосновение.

— Ты уверен? Потому что если ты способен поверить, что убил гипорагну…

Её слова заставляют меня улыбнуться, даже несмотря на то, как сильно меня манят её губы. Наверное, это идеальное сочетание. Я хватаю её за талию, склоняюсь…

И останавливаюсь за мгновение до того, как её поцеловать.

Потому что, хотя желание жжёт меня изнутри, я думаю о её клыках, о чудовище, скрывающемся под её кожей.

Она видит это в моих глазах. Отводит взгляд, обхватывает себя за плечи и отступает в сторону.

А в этой короткой, внезапно образовавшейся дистанции звенит пощёчина, которой я ей не дал.

Я прочищаю горло и напоминаю себе, что не должен чувствовать себя виноватым за осторожность. Она есть то, что есть. Должна же она понимать, почему я не хочу её целовать, правда?

Дверь открывается.

— У тебя ещё есть время уйти, охотник.

Она не смотрит на меня. Между нами снова встаёт ледяная преграда, такая же холодная, как её голос.

— У тебя тоже.

— Да.

Ни один из нас не двигается, смотря в пустой коридор, но избегая взгляда друг друга.

Дверь начинает закрываться. Я ловлю её рукой в последний момент.

— Пойдём? — предлагаю я.

И, наверное, мы оба либо одинаково сумасшедшие, либо одинаково отчаянные, потому что она едва заметно кивает, и мы идём до комнаты в молчании, наши шаги глухо тонут в ковровом покрытии. Вместе, но не касаясь друг друга.

Глава 21. Без клыков

Я вошёл, а она осталась за порогом. Обернувшись, увидел, что она застывает у двери. Интересно, передумает ли она. Мы пару секунд смотрим друг на друга. Я прочищаю горло. Всё начинает становиться неловким.

Если собирается уйти, то пусть делает это сейчас, верно?

Она корчит мне гримасу, которую я тут же перевожу как: «Ты идиот». В очередной раз.

Я пожимаю плечами, что должно означать: «Что такого?» Да, она права, но всё равно — зачем так просто разбрасываться упрёками?

Она закатывает глаза.

— Тебе нужно меня пригласить. Помнишь? — вопрос звучит с едва заметной издёвкой.

— Серьёзно? — Я смеюсь. — Ты не можешь войти?

Она не отвечает, а я смеюсь ещё громче.

— Правда? Смотри, это очень просто. — Я машу рукой вперёд-назад, то за пределами комнаты, то внутри, совсем рядом с её лицом. — Видишь? — Я снова хохочу. — Не может быть, чтобы какая-то деревянная рама остановила «Мисс Я-убила-гипорагну».

Я продолжаю дразнить её, размахивая рукой через эту, как ей кажется, границу. Да, рискую остаться без кисти, если она вдруг решит её оторвать.

Она разворачивается, собираясь уйти в стиле «Улетающий, вампир», если вы понимаете мой тонкий юмор.

Я хватаю её за руку.

— Ладно, ладно. Просто… ты отражаешься в зеркалах, тебе не удалось убить, воткнув кол в сердце, но ты не можешь пересечь порог?

Её взгляд даёт понять, что если я жду ответа, то лучше мне присесть поудобнее.

— В отель ты вошла, — замечаю я.

— Там была табличка с буквальным «Добро пожаловать». А ты пригласил меня, открыв дверь и уступив дорогу.

— Значит, воспользовалась моей вежливостью…

— Которой, очевидно, тебе не хватает. Было бы мило уступить дорогу и здесь.

— Понятно…

— Ну что? — Она тяжело вздыхает.

Облокотившись на дверной косяк, я тру подбородок, чувствуя себя всемогущим. Улыбаюсь и оцениваю её с ног до головы. Она снова в юбке, но я не вижу чулок. Видимо, холод на неё не действует.

— Мне нужны трусики. — Протягиваю ладонь.

Она оценивает мою руку, а потом меня, её лицо ясно выражает вопрос: «Ты действительно настолько инфантилен?»

Ответ однозначен: да.

Я подтверждаю это своей улыбкой и жестом, призывающим её выполнить мою просьбу, копируя скупое движение тёти Роситы, которая, вытянув руку, всегда требовала: «Давай сюда мелочь».

Возможно, она всерьёз обдумывает, оставить ли мою руку сиротой.

Закатывает глаза, фыркает и стягивает трусики, так умело укрывшись юбкой, что мне ничего не удаётся разглядеть. Проведя через бёдра с лёгким покачиванием, она поднимает их с пола и кладёт в мою ладонь.

Я с удовлетворением их осматриваю. Кружевные, тёмно-бордовые. Элегантные и сексуальные. Как она. Я киваю, довольный, пока моя единственная извилина, отвечающая за такие вопросы, одобрительно пульсирует. Ночь становится лучше.

— Ну что? — с нетерпением спрашивает она, скрещивая руки на груди. Этот жест вдохновляет меня на новую идею. Я снова улыбаюсь.

— Теперь бюстгальтер.

— Всё, я ухожу.

Она разворачивается и направляется прочь. Я устремляюсь за ней.

— Ладно, ладно. — Я притягиваю её к себе, ведя обратно в комнату. Похоже, увидеть её кружевное бельё — всё, что мне было нужно, чтобы позабыть о колебаниях. — Заходи. — Это больше похоже на отчаянную мольбу, чем на приглашение, пока я втягиваю её внутрь.

Кажется, сработало, потому что она здесь. Со мной. И мой складной «кол» уже готов к тому, чтобы войти на территорию врага.

Я захлопываю дверь ногой и прижимаю её к стене, сам принимаясь расстёгивать её рубашку. Теперь меня не устраивает медлительность. Я жажду её кожи, и, сдерживая стон удовольствия, прикасаюсь к её груди, большим пальцем лаская её соски.

Я сжимаю их и снова стону, прикусывая губу. Они напряжённые из-за меня, и это сводит меня с ума ещё сильнее.

Выдыхая, я плотнее прижимаюсь к ней, просовывая ногу между её бёдер. Она без белья, и эта мысль добавляет огня в мои чувства.

Я захватываю её грудь ртом, обводя контур языком. Чёрт, я сейчас кончу прямо в штаны. Затем перехожу к её шее, оставляя дорожку из влажных поцелуев, пока она тяжело дышит. Поднимаюсь выше, стремясь к её губам, едва касаюсь их, разомкнутых в ожидании, и… останавливаюсь.

Останавливаюсь, потому что не могу забыть про два грёбаных клыка, спрятанных за её губами. Два клыка, которыми она высасывает людей насухо, и которые я должен был бы вырвать и сжечь в кислоте.

Делаю шаг назад. Мы смотрим друг на друга. Кол, закреплённый на поясе моих брюк, словно обжигает кожу.

Я должен её убить. Частичка меня этого хочет.

Но мои руки всё ещё сжаты вокруг её груди, будто без неё они утонут. А моё тело жаждет её, будто это единственный дом, который оно знает.

Я смотрю на неё и решаю, что ненавижу её. Ненавижу эти клыки, из-за которых я не могу её поцеловать. И ненавижу, что так этого хочу. Ненавижу, что она — всё, чего я мог бы желать, и всё, что я ненавижу.

Я вспоминаю, как она облизывала кровь с моего предплечья, и заставляю себя испытать отвращение.