Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом - Alexandra Catherine
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он не писал и Ишмерай. Последнее письмо она получила от него ещё в Телросе, и дни стали для девушки черны и тревожны. Она с волнением ожидала Лотаря и ходила в лес каждый день в надежде увидеть его. Но ни Александр, ни Лотарь не давали о себе знать.
Ишмерай часами расхаживала по своей комнате и по лесу, потеряв покой, она видела во сне его кровь, его раны, смерть от рук Хладвига, Калиго. Она по несколько раз в день перечитывала его письма и целовала их, каждый день бегала в церковь и страстно молилась за его жизнь. Каждое утро дарило ей надежду на весточку от него или на его возвращение, и каждый вечер она хоронила старую надежду и лелеяла новую — быть может, он даст о себе знать на следующий день.
Но шли дни, а Александр молчал. Ишмерай виделась с неприятной ей Вильхельминой каждый день только лишь для одного — узнать, написал ли ей Александр. Но Вильхельмина была столь же печальна. Он хранил страшное молчание.
Ишмерай вновь потеряла аппетит, перестала петь, и Вайнхольды заволновались за неё.
Но, однажды утром вернувшись из церкви, она услышала, как из гостиной доносится голос Адлара Бернхарда.
Прижав ладонь к сердцу, уронив маленькую корзинку и красивую шапочку, Ишмерай как безумная бросилась в гостиную, перепугав Вайнхольдов до полусмерти. Адлар Бернхард сидел к ней спиной и, увидев лица хозяев, резко обернулся.
В гостиной сидели все трое Вайнхольдов, Хладвиг Хёльсгрубэ, Адлар Бернхард и более никого. Элиаса Садегана не было.
Его не было. Он не пришёл. Он не вернулся с войны.
Девушка прижала руку к сердцу, прижалась спиной к стене, и ноги её подогнулись. Увидев, что ей плохо, Бернхард сорвался с места, подскочил к ней и схватил её на руки.
Александр не вернулся с войны.
— Вот это чувства! — услышала она восклицание Ханса Вайнхольда.
— Альжбета… — шептал Бернхард, тяжело дыша. — Что с вами? Альжбета!
— Вы вернулись, — выдохнула она, давя тихие рыдания. — Я так боялась за вас…
«Александр! Где Александр?!» — мысленно кричала она, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не выкрикнуть этого вслух.
Бернхард усадил её на диван, продолжая удерживать за руку.
— Простите, — выдохнула она, с трудом сдерживая тошноту, подкатывающую к горлу от ужаса. — Вы приехали столь неожиданно…
Адлар Бернхард был бледен и измучен. Под его глазами залегли тёмные круги, выглядел он плохо, но глаза, всегда тусклые и задумчивые, нынче горели неистовым пожаром.
Вскоре Ишмерай немного пришла в себя и уже могла доказать себе, что могло существовать множество других причин, по которым Александр сегодня не пришёл к Вайнхольдам. Девушка задавала вопросы, а Бернхард рассказывал про кровопролитность войны, про ход сражений. Ишмерай старалась подвести к тому, чтобы он сам сказал ей, где Элиас Садеган и почему он не пришёл сегодня, здоров ли он, жив ли?..
— Эта война унесла множество хороших людей… — тихо произнёс Адлар, все ещё держа Альжбету за руку. — Я чуть не потерял своего верного Элиаса.
— Чуть?! — воскликнула Марта Вайнхольд, должно быть, тоже отчаянно сдерживавшая своё беспокойство.
— Он был тяжело ранен в плечо, — ответил он, не замечая волнения Ишмерай, которая ловила каждое его слово. — Потерял много крови, несколько дней пролежал без сознания. Состояние его было все ещё тяжёлым, когда я уезжал в Аннаб. За ним сейчас хорошо ухаживают. Он силен, он быстро поправится.
У Ишмерай закружилась голова от радости и облегчения. Крылья её расправились, и она мысленно вознесла Господу благодарственные молитвы.
Александр ранен, но жив, обязательно поправится. И вернётся к ней.
Ишмерай долго молчала, переваривая свою радость, кусая губы, пытаясь сдержать слезы, мысленно произнося его имя, как заклинание, как молитву. Как величайшее счастье.
— Простите, Дерр Хёльсгрубэ, — произнесла она, чтобы хотя бы на кого-нибудь перекинуть свои эмоции, выплеснуть их и облегчить душу. — Я не поприветствовала вас. Надеюсь, вас не задела ни вражеская пуля, ни клинок.
Хладвиг был так изумлён её наглостью и едкостью в голосе, что поглядел на неё во все глаза и сдержанно ответил:
— Благодарю вас, миррина Камош. Я весьма здоров и даже рад возвращению.
Его ледяные глаза хлестали её по лицу, но Ишмерай было всё равно. Её голова кружилась, Александр жив, она больше не боялась Хладвига. И если что, она будет в состоянии отразить его атаку сама. Всегда. Она глядела врагу в глаза пристально и открыто, будто бросая ему вызов, и Хладвиг злился. Как он злился. Губы его побелели, зубы заскрипели. Ишмерай умывалась его злостью, упивалась ею и не боялась её.
От Александра по-прежнему не было вестей. Дни медленно текли к сентябрю, и жители Аннаба грустно прощались с летом, собирая урожай, готовясь принять в гости холода, возвращаясь в свои тёплые дома. Однако тёплые дни обычно держались в Кабрии долго. До середины октября. Вильхельмина Райнблумэ окончательно разозлила Альжбеты своими рассуждениями: по её убеждениям Элиас Садеган уже был в сознании, посему обязательно должен был написать ей, но он явно позабыл о ней. Раз так, она тоже позабудет о нем. И, доказывая свои слова, она тотчас начала флиртовать с каким-то красивым молодым человеком на одном из первых вечеров.
«Проклятая эгоистичная дрянь…» — самое мягкое название, которое Ишмерай смогла найти для этой женщины, терпеливо ожидая Александра, усердно молясь о нем, набираясь сил ради него, желая окружить его всей заботой, на которую она была способна.
Александр был жив, но Ишмерай ложилась спать и просыпалась с одним и тем же страхом: он останется на войне, которая ещё не закончилась, и судьба может уже не пощадить его. Тогда он к ней более не вернётся. Она продолжила свои каждодневные прогулки по лесу, навещала Обсидиана, как она назвала демона, пришедшего за ней из Телросы в Аннаб. Он остался жить в пещере недалеко от города, охотился на животных и людей пока не трогал.
К её страхам за
