Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом - Alexandra Catherine

«Я так давно не говорил с тобой, изумрудноокое солнце, — писал он. — Так давно не слышал твоего голоса. Спой мне, когда я приеду. Ты говоришь, что в тебе нет никакой рианорской силы, но, быть может, твой голос, твоя улыбка, твоё сияние — и есть твоя сила, сила потомка Солнца. Ты даруешь покой одним своим взглядом. Я не знаю никого, кто бы владел этим с таким мастерством. Скорей бы поглядеть на тебя и вновь наполниться миром…»

Красавица Вильхельмина, не видевшая приятельницу полтора месяца, была очень рада встретить Альжбету Камош. Вильхельмина тут же пригласила её к себе на маленький ужин в небольшом кругу друзей и встретила её с большой теплотой и ослепительными улыбками. Вильхельмина довольно отметила, как Альжбета похорошела, как идёт ей этот румянец и золотистый загар. Она похвалила её красиво убранные волосы и чудесные заколки с зелёными камнями, подаренные ей Мэйдой на день рождения. Гостей было немного — двое красиво одетых молодых людей, один престарелый богатый холостяк, одна состоятельная пара и давняя подруга Вильхельмины — очень богатая вдова по имени Франциска. Женщина весёлая, немного циничная, привыкшая говорить, что думает. Она нашла Альжбету Камош «девочкой красивой, но неразговорчивой и полной темных тайн».

— Альжбета, я хочу, чтобы Франциска услышала, как ты поешь! — заявила Вильхельмина. — Да и я очень тосковала по твоему голосу…

— Уж прости меня, дорогая, — усмехнулась Франциска, обращаясь к учительнице. — Я равнодушна к музыке, и меня вовсе не интересует, как ты поёшь. Сядь лучше рядом и дай посмотреть на твоё лицо поближе.

Альжбета послушно села рядом с женщиной. Франциска начала внимательно разглядывать её и через несколько минут выдала:

— Что ж, на редкость хороша собой. Какая шейка, высокая и длинная линия бровей. Как интересно изогнуты… Живое, выразительное лицо, красивые умные глаза — я таких в наших краях не видела. От кого у тебя такие глаза?

— От матери. А цвет от отца.

— Красивые же, должно быть, у тебя родители. Породистые. Маленькая, но стройная, а какая тонкая талия, широкие бедра… Уж прости, дорогая, что я так беспардонно говорю тебе такое, но я много слышала о тебе от Бернхарда. Ты не просто красивая кукла, как она, — Франциска качнула головой в сторону Вильхельмины Райнблумэ, горделиво восседавшей в своём кресле, — ты барышня загадочная. Не зря Бернхард пленился тобой…

Альжбета, перестав любезно улыбаться, холодно поглядела на неё и тихо, негодующе произнесла:

— Господин Бернхард не испытывает ко мне ничего похожего на…

— Ну-ну… — пожурила её Франциска, усмехнувшись. — Ты разве не желаешь такого человека в мужья?

«В мужья?!» — щеки её вспыхнули от этого слова.

— Не спеши глядеть на меня волком. Ты повзрослеешь и со временем поймёшь, что так будет лучше для тебя. Только не упусти это время. Бернхард долго ждать не будет. Это мой тебе совет, голубка. И не злись на меня. Ты нравишься мне, и мне хочется, чтобы твоя жизнь устроилась хорошо… — Франциска вновь поглядела на Вильхельмину и сказала: — Ты одна в этом городе, Альжбета. Когда-то я уговаривала эту куклу выйти за старика Райнблумэ, и она сделала правильный выбор. Теперь она свободна и может выйти за кого угодно — хоть за этого… как его… Элиаса Садегана, прихвостня Бернхарда. О его красоте шепчется весь город, и мне жутко хочется поглядеть на него. Я так его и не видела. Не люблю красивых мужчин. Они тщеславны и думают, что им принадлежит весь мир. Скажи мне, он и правда красив? Каков он из себя?

Альжбета потупила взор, воскресая в памяти его лицо. Ей не хотелось говорить об Александре с этой женщиной.

— Он высок, — ответила девушка, тщательно подбирая слова, чтобы не выдать своей к нему нежности. — Он очень силен и опасен. Я с недоверием отношусь к людям, которые хорошо владеют оружием. Он красиво одевается. Хорош в бою, как говорят. У него интересные глаза — лазурные и яркие, будто небо в августе, белокурые волосы. Верно, он довольно хорош собой, но… — Ишмерай спохватилась. — Высокомерен, холоден, эгоистичен и жесток.

— Идеален для Вильхельмины, — усмехнулась Франциска. — Что ж, счастья им. А ты, голубка, хорошенько подумай над моими словами…

Девушка изобразила задумчивость, мысленно говоря:

«Даже не собираюсь!»

Ишмерай внимательно следила за Вильхельминой, пытаясь понять, тоскует ли она по Александру, но та продолжала флиртовать с молодыми людьми, смеяться, сиять, будто сердце её не занято. А в конце вечера Вильхельмина провела Альжбету в свою гостиную и показала ей большую шкатулку, в которой была аккуратно сложена целая стопка писем.

— Это от Элиаса… — прошептала та, красиво улыбнувшись.

Девушка поглядела на всю эту гору писем, и у неё неожиданно больно защемило сердце. Он писал ей значительно больше и, — Вильхельмина начала разворачивать одно из писем, — подробнее. Девушку затошнило от отвращения к этой женщине — неужели она позволит ей почитать их переписку.

— Я знала, что он не выдержит! — горделиво улыбалась Вильхельмина, сияя. — Он пишет едва не о каждом прожитом дне. Я же пишу ему не более двух-трех строк. А этот красавец заваливает меня нежностью!

— Как вы можете, Вильхельмина? — горько выдохнула Ишмерай, потрясённо глядя на неё. — Он на войне, где столько крови и ужасов. А вы здесь, живете в покое и мире, и хвастаете его письмами, как своими трофеями? Вы нравитесь ему. Быть может, он даже любит вас, а вы хвастаете передо мною письмами, которые он писал только вам. Если вы не любите его, так и скажите ему об этом. Зачем вы играете чувствами этого человека?!

Ишмерай стало невыносимо больно за Александра и стыдно за эту невероятно тщеславную и эгоистичную женщину. И почему-то ей стало больно за себя — она знала, что Александр пишет Вильхельмине, но и представить не могла, что больше, нежели ей самой.

Вильхельмина изумлённо уставилась на Ишмерай, затем потупила взор, и в глазах её промелькнула прохлада.

— Ты же всегда не могла терпеть Элиаса. Теперь ты встаёшь на его сторону.

— Мне было бы жаль любого, если бы его возлюбленная так поступала с ним.

С