Пустошь, что зовется миром - Аркади Мартин

абсолютно жив, когда мы оставили его. Сомневаюсь, что такой человек, как Двадцать Цикада, позволит себя убить без сопротивления.

Вспышка эмоций беспокойства, расстройства и гнева, промелькнувшая на лице Девять Гибискус, была приятной. Все – теперь она в руках Три Саргасс, которая заполучила рычаг и могла этим рычагом сдвинуть яотлека с места, дестабилизировать и изменить ход этого разговора, а также… Звезды небесные, если она только развернет эту ситуацию, то напишет о себе героическую поэму, пусть и нескладную. Одиннадцать Станок никогда не проводил таких переговоров.

– Пистолет оставьте там, где он сейчас, – сказала Девять Гибискус, – и смотрите, чтобы станциосельник не сбросил наручники.

С этими словами она подошла к консоли, за которой работала Два Пена. Та освободила место яотлеку, но Девять Гибискус не стала садиться – предстоящий разговор явно не обещал быть из тех, что требуют длительного времени. Она просто наклонилась, протянула руку над голографическим изображением смерти и доблести, чтобы послать плотный луч целевого вещания на Пелоа-2, и сказала:

– Пчелиный Рой, если можешь, доложи о своей ситуации.

Три Саргасс не переставала удивляться этому прозвищу, даже зная, что знаковое имя Двадцать Цикады тоже называет насекомое. Вероятно, это было как-то связано с его религией. Она рассеянно подумала, что было бы неплохо, если появится время, узнать адъютанта яотлека получше, например, каким образом он связывал расточительство с бессмертием. Но при всем его уме, способности удивлять и запутывать он был худшим из всех возможных переговорщиков, каких можно было направить на Пелоа-2 к противнику, который убивал без представлений о ценности жизни индивидуума и персональном вкладе…

Треск, звук помех. А потом слова.

* * *

Восемь Антидот не был своим предком-императором, не был он и Ее Великолепием Девятнадцать Тесло, и потому, стоя долгое время в своей комнате за закрытой дверью, как ребенок, отправленный к себе в наказание, он был абсолютно уверен, что все кончено. Он пытался, но потерпел поражение. Никто его не слушал; он мог быть маленьким шпионом или Эликсиром, учеником Одиннадцать Лавра или даже новым любимым политическим собеседником самого министра Три Азимут, но ничто из этого не имело значения. Ему всего одиннадцать лет, и он пытался, но из этого ничего не получилось. Война уже шла, и теперь приказ уничтожить планету находился в руках у какого-нибудь пилота, летящего, может быть, на одном из «Осколков», которые были самыми быстрыми кораблями во Флоте и имели приоритетное право прохода через гиперврата…

Корабли Флота имели приоритет. «Осколки» имели приоритет и могли общаться друг с другом быстрее, чем послание проходило через гиперврата. Если он правильно понял то, что имели в виду Три Азимут и Одиннадцать Лавр, а он не сомневался, что именно это они и имели в виду.

А Ее Великолепие император об этом вообще не знала. Единственным человеком, который не был пилотом «Осколка», не служил в министерстве войны, но знал об этом, был он, Восемь Антидот, императорский наследник.

Он не был императором всего Тейкскалаана, пока не был. Может быть, ждать оставалось не так уж и долго, и тогда его слово – его приказ – будет открывать любую дверь во Дворце-Земля, любую дверь в Городе.

Будет, если только другой приказ не отменит его – приказ настоящего императора, который может отменить любой другой приказ в империи.

Ему нужна была запечатанная императорская инфокарта. А еще «Осколок» или его пилот, но и одного только «Осколка» будет достаточно.

Он все еще стоял у себя в комнате за дверью. Прямо на него смотрел глаз камеры, принадлежащей Городу, – он знал об этом. Одна камера на двери, одна на окне, одна на окне в ванной. Город всегда с ним, алгоритм наблюдения за ним, обеспечения его безопасности. Он попытался сохранить на лице неизменное выражение. Не показать, как его трясет, насколько он приблизился к грани изнеможения и насколько переполнен мыслями о возможности сделать что-то – он даже опасался, что его взорвет изнутри. Ему необходимо было в полной мере оставаться самим собой. Нормальным, разочарованным и разозлившимся. И он определенно, точно не должен был брать открытую, пустую, изготовленную из кости животного инфокарту, присланную ему Девятнадцать Тесло, когда она вызвала его на разговор несколько ночей назад. Палочка инфокарты, на которой было выгравировано изображение трона с копьями солнечных лучей. Безусловно, он не должен брать ее со своего стола вместе с одной из автоматических печатей, которую не требовалось разогревать, и идти в ванную, чтобы постоять под душем, не включая воду. Он был не глуп и понимал, что взять палочку открытой инфокарты в мокрую руку – означало просто сжечь ее, лицом к выложенному плиткой углу, чтобы его не видела камера наблюдения, о которой он знал, и все другие камеры, о которых он не знал.

Ему не нужно было, чтобы его вообще перестали видеть. Он хотел, чтобы его перестали видеть на какое-то достаточно долгое время.

На составление приказа ушло больше времени, чем он хотел. Восемь Антидот никогда прежде не писал приказов, и его первая попытка звучала так, будто он изображал из себя одного из персонажей «Рассвета с надвигающимися тучами». Сплошные древние глагольные формы, давно вышедшие из употребления даже в императорских заявлениях. Вторая попытка была попроще, и он в ней больше походил на себя, а это означало, что говорил он как ребенок. Но лучше уж говорить как ребенок, чем как фальшивый император голодрамы.

«Его Сиятельство Восемь Антидот, соимператор, наследник лучезарного солнцетрона копий, – писал он, вырисовывая глифы, – от имени правительства многозвездной Тейкскалаанской империи яотлеку, капитану Флота Девять Гибискус Десятого легиона. Тейкскалаан является цивилизацией, и наш долг сохранить ее. Этот приказ запрещает использование оружия или тактик, предназначенных для уничтожения цивилизаций в связи с угрозой инородцев за пределами сектора Парзравантлак, включая ядерные удары по планетарным системам, на которых обитает гражданское население, за исключением случаев, когда таковые оружие и тактики являются единственным средством, стоящим между нами и полной гибелью известной цивилизации».

Вероятно, это было сказано достаточно сильно. Он подумал, что, возможно, задает тренд для будущих императоров, и решил, что имеет на это право, раз у него есть такое желание. Он был самим собой, и Девятнадцать Тесло позволила ему быть самим собой, он знал это и знал, что это правда. Это правильно, по-тейкскалаански.

Он запечатал инфостик. Автопечати Восемь Антидота имели именной глиф, но его это устраивало. Имени должно хватить. Он должен был продолжать верить в это.

Теперь ему только нужно доставить инфокарту в межзвездную почту и найти пилота «Осколка» или просто «Осколок», чтобы попытаться поговорить с…

Значит, ему предстоит вернуться в космопорт Сокровенной области. В этот момент пустота в его желудке обратилась в жуткое бурление. Он не хотел туда. Космопорт в Сокровенной области – место, где он был, когда случился сход поезда с рельсов в метро. Звуки сирен, паника, все знают, что нужно делать, а он – нет. Невозможность добраться до дома, взрывные устройства… Пять Агат так до сих пор и не сообщила ему, было ли там на самом деле взрывное устройство вроде того, что убило женщину в Беллтауне, и случилось ли это происшествие из-за него, не пытался ли кто-то его убить.

Он