Пустошь, что зовется миром - Аркади Мартин

поняла, как о многом предстоит крепко подумать, когда люди на мостике перестанут наводить друг на друга энергетическое оружие. Позже. Она хотела, чтобы у нынешней ситуации было «позже». Отчаянно хотела.

– А вы, советник Тарац! – продолжила она, пытаясь проложить дорожку к этому «позже». – Какими бы ни были ваши пожелания, посол Дзмаре их уже выполнила. Если вы будете и дальше настаивать на том, что она в некотором роде ваш агент, офицер застрелит ее, и это будет огромной потерей. Это заставит замолчать единственный голос, который говорит на вашем языке, но тем не менее доступен нашему пониманию. – Она выдавила из себя смешок, легкий, самоуничижительный. – Да, я немного его понимаю, советник. У вас ужасное количество согласных.

Наступило короткое, напряженное, наводящее страх молчание. Потом Девять Гибискус сказала:

– Отпусти посла, Пять Чертополох. Пока. Мы попросим нашего гостя рассказать нам надлежащим образом, что происходит в секторе Парзравантлак. В подробностях, советник Тарац, и на цивилизованном языке, если получится.

Пистолет убрали. Три Саргасс услышала быстрый вздох Махит. Ей хотелось ее обнять, может быть, прижать к себе и точно поцеловать. Но это разрушило бы хрупкий баланс, который с трудом удалось восстановить, а потому Три Саргасс только посмотрела Махит прямо в глаза и улыбнулась, показывая зубы. Возможно, эта улыбка стала получаться у нее лучше.

* * *

Он порадовался, что его вырвало в душе, так как это означало: в метро или в наземном шаттле, который повезет его от последней действующей станции метро до космопорта, тошнить будет нечем. Расследование Городом схода поезда с рельсов еще не закончилось, или они обнаружили следы взрывчатки, но сделать ремонт еще не успели. В любом случае добраться до космопорта на метро было невозможно – ходил наземный шаттл такого размера, какой Восемь Антидот в жизни не видел. Без сидений, только с поручнями, чтобы держаться, битком набитый взрослыми, другими детьми, багажом. Он едва втиснулся, и все подумали, что он чей-то ребенок. Все ехавшие имели такой вид, будто их сейчас начнет рвать прямо в шаттле, который постоянно дергало, когда он останавливался или трогался с места. Держаться за поручни было непросто, а багаж переваливался туда-сюда, ударяя людей по ногам, отчего они теряли равновесие.

Но больше всего ему досаждало отсутствие облачной привязки. Когда он в последний раз заглядывал во Дворец-Центр, у него был гид, и весь Город за ним наблюдал, но сегодня ему нужно было перемещаться быстро и без посторонних глаз. Он не знал, позволит ли ему Ее Великолепие и дальше оставаться шпионом, сохранит ли такую степень свободы, при которой он попадает в переделки и узнает вещи, о которых не должен знать или которые кто-то держит в тайне. Он в лицо сказал императору, что не согласен с ней, а теперь он предпринимал действия, которые должны были отменить ее приказ. Если бы он позволил Городу и всем камерам отслеживать его перемещения по облачной привязке и получать изображения и если бы император захотела его остановить, он сильно облегчил бы ей поиски.

Поэтому он оставил облачную привязку в вагоне метро на станции, где делал пересадку, и сел в этот жуткий шаттл. Снял ее, чтобы протереть глаз – делал вид, что он совсем маленький, восьмилетка, и у него первая облачная привязка, к которой он еще не привык, – и положил рядом на сиденье. Когда он поднялся в возбуждении на остановке Плац-Центральная-1, он был очень рад, что один раз уже побывал там с привязкой, потому что иначе сам не нашел бы дорогу в семи уровнях развязок. Наверное, его облачная привязка так и лежала в вагоне, каталась от остановки до остановки туда и обратно. А он был без защиты, свободен и внутри толпы, может быть, достаточно высокой, чтобы скрыться от глаз Города, которые он ненавидел. Сейчас особенно.

Инфокарта с его приказом была засунута внутрь рубашки – оттуда он ее никак не мог ни потерять, ни уронить. Он ощущал прямоугольное давление на свой живот каждый раз, когда кто-нибудь из взрослых толкал его в шаттле. А когда двери шаттла наконец-то открылись и все изнутри потекли наружу в космопорт Сокровенной области, он старался идти со всеми, не останавливаться. Если он остановится, то может повернуть назад. Восемь Антидоту здесь не нравилось. В космопорту стоял ужасный шум, а входы в метро так и оставались закрытыми. Пришлось пройти через целый эскадрон Солнечных, и он не стал смотреть, повернули ли они свои безликие головы в позолоченных шлемах в его сторону. Если Солнечные его узнали, весь Город и император будут знать, что у него на уме.

Может быть, даже подкинут тому, кто подорвал поезд в метро, идею предпринять новую попытку. Эта мысль была ужасна, и он не хотел, чтобы она еще раз пришла ему в голову.

Из терминала Тюльпан в терминал Настурция. Хорошо, что он запомнил дорогу. Он чувствовал себя корабликом, спроецированным на стратегический стол-картограф. Вот он двигается по траектории, начерченной кем-то другим, кем-то, кто был им во дворце, но при этом совершенно другой личностью, а не испуганным ребенком, в которого он превратился сейчас.

Киоск министерства информации в терминале Настурция стоял точно на том же самом месте, где в прошлый раз, и в нем по-прежнему находились двое скучающих служащих министерства. Восемь Антидот извлек инфокарту из рубашки, протер ее о брюки, чтобы сверкала, а потом подошел к ним, стараясь выглядеть как императорский порученец. Он тяжело дышал, потому что добирался сюда со всей скоростью, на какую способен, а не потому что его чуть не трясло от страха.

– Прошу прощения, асекреты, – сказал он. – У меня императорский приказ, который должен попасть к гипервратам с самым быстрым курьером.

Одна из двоих вскинула брови.

– Да ну?

Восемь Антидот собрал весь свой праведный гнев ребенка, получившего важное задание, ребенка, которому не верят, потому что он ребенок. Он расправил плечи. Стукнул инфокартой о прилавок киоска.

– Ну да, – сказал он. – Из Дворца-Земля. Это личная инфо-карта императора, и она запечатана императорской печатью. Можете проверить. У вас есть справочная библиотека печатей?

– Есть, – сказала асекрета, но она по-прежнему говорила так, будто не верила ему. – Я буду рада проверить, но вы же знаете, что подделка императорской печати – очень серьезное преступление? Если вы не настаиваете, то я не буду проводить проверку.

Восемь Антидоту вдруг захотелось рассмеяться. Она решила, что он ее разыгрывает! Удивительно! Она явно не подозревает, кто он такой. Наверное, она никогда не видела его фотографии крупным планом. А может быть, он теперь выглядел старше, чем на последних фотографиях. Впрочем, может быть, в киосках служили идиоты. Это было невероятно досадно, но вместе с тем забавно. Он повторил то, что уже говорил:

– Вы можете проверить, асекрета. Это должно уйти со следующим курьером. Полный приоритет. Как можно скорее.

– Проверь-ка это, Тридцать Один Сумерки, – сказала асекрета, с которой он только что разговаривал, и протянула палочку инфокарты коллеге. – Узнаем, что это такое. Она должна попасть в нужное место.

Когда он увидел, как палочка исчезла в глубинах киоска, новая волна тошноты подкралась к его груди. Он очень надеялся, что его не вырвет еще раз. Это разом уничтожило бы все его планы…

– Парнишка