Пустошь, что зовется миром - Аркади Мартин

чувствовал, что узнать об этом когда-нибудь потом и неожиданно будет хуже.

– Потому что на станции Лсел, откуда они оба – Искандр и Махит – родом, существует технология, с помощью которой разум предшественника передается в разум преемника. «Чтобы не пропадало», – так сказала Махит. Чтобы иметь память и жить вечно. Искандр любил твоего предка-императора. Я не знаю, маленький шпион, мог ли варвар Искандр верить тейкскалаанцу Шесть Пути, но Искандр верил. Когда твой предок состарился и медленно умирал, Искандр предложил ему одну из таких машин. Они их называют имаго-машины. Способ увековечить себя, поместить себя в новое тело, словно ты призрак, и иметь восемьдесят раз по восемьдесят лет мира без войн.

В желудке у него лежал камень, а он даже не прикоснулся к своей кассаве и сыру.

– Это тело должно быть из близких, да? – сказал он. Голос его звучал тонко, по-детски, но его это не заботило. – Клон, если он мог заполучить таковой.

– Да, – сказала Девятнадцать Тесло. – Клон бы хорошо подошел. Ты очень похож на него. Вот только, как ни посмотри, совсем другой.

Он проглотил слюну сухим ртом и чуть не подавился.

– И каким я должен был бы стать?

Император перестала рассматривать то, что находилось на внутренней стороне ее век, и теперь смотрела на него. Ему хотелось сжаться и исчезнуть.

– Не знаю, – ответила она. – Не таким, какой ты есть сейчас, но и не Шесть Путем тоже. Чем-то непригодным – для меня и для Тейкскалаана.

Тем не менее она считала «пригодным» уничтожить целую планету для того, чтобы, может быть, остановить войну. Восемь Антидот не понимал этого. Он радовался тому, что не призрак, не какое-то половинчатое существо, наполовину предок, наполовину он сам, объединенное в одно целое. Радовался, потому что был самим собой, но не хотел понимать, как Девятнадцать Тесло могла убить своего друга, чтобы спасти ребенка, и уничтожить планету, возможно, просто ради того, чтобы уничтожить.

– Я не он, – сказал он. – Я не Шесть Путь.

– Ты не он, – сказала Одиннадцать Тесло. – Ты – императорский наследник Восемь Антидот, ни больше ни меньше.

– Вы позволили мне быть самим собой, – сказал он, чтобы не оставалось сомнений.

– Я дала тебе такую возможность, когда ее могли отнять у тебя, да.

– Значит, я – это я, и я считаю, что вы ошибаетесь, Ваше Великолепие. Вы ошибаетесь, воплощая идею Три Азимут. Это не мой Тейкскалаан. Это Тейкскалаан, который строите вы.

Каким-то образом он вдруг обнаружил, что может встать, повернуться спиной к императору и, расправив плечи, выйти из ее покоев, оставив нетронутый завтрак.

* * *

– Огонь по этому кораблю, – сказала Девять Гибискус с хрупкой решимостью, сопровождающей ошибочный выбор, который тем не менее ощущался более приемлемым, чем совсем никакой. Ей был знаком такой образ мышления. Она думала, что выросла из него задолго до того, как стала капитаном Флота. Такое мышление уничтожало возможности, разбалансировало миры. Двадцать Цикада был бы разочарован.

Двадцать Цикады здесь не было.

– Не делайте этого, – сказала Махит Дзмаре, на ее лице появилась гримаса, непонятное выражение скорби, или злости, или какой-то иной варварской эмоции, не имевшей никакого смысла. – Яотлек, пожалуйста, не надо! Дарц Тарац – одна шестая нашего правительства, пожалуйста!

Такая простая просьба, но она, Девять Гибискус, должна в этой просьбе отказать. Компрометация министерства информации агентами Лсела, насаждение опасений станциосельников в то, что должно оставаться делом Флота, – все, о чем предупреждала ее Шестнадцать Мунрайз, явно так и было и обеспечивалось присутствием этого варвара в его маленьком корабле и требованием разговора с послом Дзмаре. И эта самая Дзмаре собственной персоной просит сохранить жизнь какого-то члена ее правительства.

– Отставить, – сказала Девять Гибискус офицеру-оружейнику Пять Чертополоху, который уже держал на мушке маленький корабль, доставивший сюда этого Дарца Тараца. – Почему я не должна стрелять, посол? Этот корабль будет не первым лселским кораблем, попавшим в перекрестье прицела нынешней войны.

Посол, похоже, этого не знала. Она вздрогнула. Ее эмоции так ясно отразились на лице, но все же Девять Гибискус не была уверена, что понимает выражение этого лица правильно.

– Он просил возможности поговорить со мной, – сказала Дзмаре. – Мой долг – защитить его, сохранить жизнь моего соотечественника…

– К тому же это варварство, – сказала уполномоченный Три Саргасс с абсолютной откровенностью. – Уничтожать того, кто представился по-дружески.

Девять Гибискус очень хотелось, чтобы она ошибалась. Они обе. Ей хотелось быть таким капитаном Флота, которому было бы плевать, ошибаются они или нет.

Но она не была таким капитаном.

– Доставьте его на борт, – сказала она Пять Чертополоху вместо приказа стрелять. – На борт и ко мне, в наручниках. Мне не нравится выбранное им время, уполномоченный, посол. Я ни на йоту не верю всему этому.

Глава 17

Тейкскалаан всегда брал под свое крыло беженцев, спасающихся из собственных планетных систем от природных катаклизмов, независимо от того, были эти системы враждебно или дружески расположены к империи. Те же, кто спасался от рукотворных катаклизмов – войн или преследований, – естественно, должны были отвечать более строгим интеграционным требованиям и оценкам (детально эта процедура изложена в Своде законов, см. 1842. А.9). С учетом осуществления этой политики опишите предлагаемый образ действий тейкскалаанского губернатора одной из планет Западной дуги, к которому обратились с просьбой предоставления статуса для беженцев категории «всемирный» в количестве 20 000 человек на автономной подвижной космической станции с неизвестными военными возможностями и санитарными практиками. Станция располагается на орбите крупнейшей планеты системы. Подкрепите цитатами, чтобы обосновать ваши действия.

Вопрос экзаменационного билета при выборе политической специализации согласно программе обучения после проверки способностей, проводится ежегодно.

Имаго-память делает для нас важную работу. Она сохраняет навыки, обеспечивает непрерывность институционного знания, столь необходимого для поддержания закрытой и тщательно сбалансированной общественной системы, подобной станции Лсел и окружающих ее вспомогательных станций, в функциональном состоянии, невзирая на неизбежно высокий уровень потерь личностей вследствие космического облучения и обычных несчастных случаев, сопутствующих обитанию в космосе. Тем не менее имаго-память не смогла сохранить для нас причины, по которым мы, станциосельники, оказались и остались в секторе Бардзраванд. Мы не помним, откуда пришли и куда направлялись. Четырнадцать поколений по цепочке живой памяти, а наши старейшие линии сохранили только мечты о цифрах и уверенность, что если нам удалось сделать это один раз, то мы можем повторить. Тем не менее один раз мы сделали это. Можем ли мы сделать это снова в обратном порядке: отключить Лсел от гравитационного колодца и отправиться в путешествие?

Выдержка из вступления к «Истории будущего глазами пилота: Всемирность и станция Лсел», автор отставной пилот Такан Мнал, опубликовано 291.3.11-6D (по тейкскалаанскому летоисчислению)

Советника Дарца Тараца со станции Лсел привели на мостик «Грузика для колеса» в наручниках с руками за спиной. Три Саргасс полагала, что так водят только преступников в военно-полевых судах или других флотских скверностях.

Первым, что советник сказал, было:

– Я не для этого прислал тебя сюда, Дзмаре.

Он сказал это по-тейкскалаански, а это означало, что он хочет, чтобы все знали: