Пустошь, что зовется миром - Аркади Мартин

где они начинаются, и никогда не искал. Он не искал места, где кто-то его остановит, будь то Город, императорский ИИ безопасности или просто по старинке запертая дверь, требующая физического ключа. Он хотел, хоть это было ужасно, глупо и несправедливо, но хотел, чтобы кто-нибудь его остановил. Это означало бы, что всякая ответственность с него снимается и ляжет на чьи-то другие плечи, кого-то абсолютно совершеннолетнего. Кто-то другой должен будет сделать это – остановить планетарный геноцид. Правда, совершеннолетние и без того несли ответственность, но пока так ничего и не остановили.

Дворец-Земля открывался перед ним, как распускающийся цветок. Восемь Антидот дошел до самых императорских покоев, миновал пост хранителя императорской чернильницы, миновал коридор, который вел в его собственные покои, и еще несколько дверей. Он набирался мужества, подходя к последней двери, той, что вела в спальню императора Девятнадцать Тесло, в ее приватное пространство, к двери, через которую он никогда не проходил, когда чья-то рука легла на его плечо. Он вскрикнул удивленно и забыл все уроки о том, как отбиваться от похитителя детей, просто стоял, ждал, не накажут ли его за нарушение границы.

Конечно, это был никакой не похититель детей. Это была ее Ее Великолепие император, вся в белом, беззвучно шагавшая босыми ногами по полу.

– Маленький шпион, – сказала она. Но сказала не обвинительным тоном. Скорее в ее голосе слышалось приглашение объяснить, что он здесь делает.

– Ваше Великолепие, – сказал он и повернулся. Ее рука осталась на ее плече. Он заставлял себя прогонять неловкость и не сбрасывать ее руки. – Простите, что беспокою вас в такую рань.

– Ты меня ничуть не побеспокоил, – сказала Девятнадцать Тесло. – Ты привлек внимание всех систем безопасности дворца, значит, тебе очень нужно побеспокоить меня. Ну, ты скажешь, с чем пришел?

Он ощущал ее внимание, как некое гравитационное поле. Как нечто притягивающее.

– Я был в министерстве войны, – сказал он. Он теперь в первый раз хотел все сделать правильно. Не уклоняться и не говорить намеками. – Я подслушал, как министр и третий заместитель Одиннадцать Лавр обсуждают использование осколочных ядерных бомб во всей обитаемой планетарной системе, населенной нашими врагами. Они собираются сделать это. Они будут просить вашего одобрения. Они будут просить вас позволить им уничтожить целую планету и отравить ее, чтобы там больше никогда ничего не росло.

– И ты пришел, чтобы предупредить меня? – На ее лице застыло бесстрастное выражение. Восемь Антидот чувствовал себя полностью потерянным. Почему она не реагирует? Почему не останавливает это?

– Да, – попытался он продолжить. – И еще сказать, что, на мой взгляд, эти инородцы, наши враги, возможно, имеют единый разум, как это бывает у Солнечных. Уничтожить планету, где они живут, – это так ужасно, что я не могу даже думать об этом, Ваше Великолепие.

– Это ужасно, – сказала Девятнадцать Тесло. – Ты уже завтракал? Посиди-ка со мной минутку. У меня есть кассава и новые сырные хлебцы – твой предок-император любил их. Ты ведь их тоже любишь?

Восемь Антидот любил их – хлебцы были его любимой едой, вкуснейшая круглая оболочка кассавы, а в ней чуть растопленная, тягучая сырная начинка, все еще теплое, из плиты. Но есть сейчас он бы не смог, в желудке завязывалась тошнота. Он совсем не понимал, как с этим справляется Девятнадцать Тесло, но сел рядом с ней за стол у одного из огромных окон, взял хлебец кассавы с тарелки, стоявшей перед ними, и разломал пальцами.

– Почему вы их не останавливаете? – спросил он, и Девятнадцать Тесло вздохнула – издала слабый звук, ее плечи выровнялись. Она откусила немного от хлебца, пожевала и проглотила, а Восемь Антидот не сводил с нее глаз.

Наконец она ответила:

– Я их не останавливаю, я считаю, что они сделали правильный выбор.

Он оторвал еще кусочек от хлебца, сжал его в пальцах.

– Почему? – жалобным голосом спросил Восемь Антидот, ненавидя себя за эту интонацию. – Они люди. Не такие, как мы, но все же люди, я правда так думаю, и вы сами сейчас сказали, что уничтожение планеты – это ужас, я своими ушами слышал!

– Я и в самом деле так сказала, – подтвердила император. – И я верю, что так оно и есть. Уничтожить планету – страшное действие, как и принятие такого решения. Но для этого и существуют императоры, Восемь Антидот, – чтобы принимать страшные решения или, точнее… Я скажу тебе правду, мой маленький шпион. Тебе когда-нибудь придется делать это самому, так что лучше знать правду. Я предпочту праздновать пиррову победу – продемонстрирую, на что способен Тейкскалаан, уничтожу живую прекрасную планету, населенную людьми, сотру ее в порошок, отравлю дождем смерти. Да, они, вероятно, люди, но не из тех, которых мы можем понимать, и я предпочту один акт уничтожения бесконечной войне на истощение, потере наших и их людей и далее, далее, далее. Это может превратиться в гнойник на границах империи, который не пройдет никогда.

Она не ела хлебец. Она его проглотила так, словно в горле у нее образовалась такая же сушь, как у Восемь Антидота.

– Иногда такие раны лучше прижигать, – сказала Девятнадцать Тесло.

* * *

Девять Гибискус шипела сквозь зубы. Махит хотелось отступить или встать перед Три Саргасс на случай, если предложение попросить разрешения у императора начать тотальную войну, забыв обо всяких стратегиях, было столь скандальным нарушением приличий, что яотлек могла… Махит не знала что. Застрелить Три Саргасс? Предать ее военно-полевому суду? Отправить в один из сверкающих «Осколков» и повести легион в атаку?

Ей хотелось перестать воображать худшие варианты развития событий, но вариантов получше было так мало! Вдобавок Искандр превратился в бестрепетное гудение боли в ее запястьях, в нетерпеливое ожидание, которое было не проявлением выдержки, а скорее подготовкой к какому-то неизвестному отчаянному действию…

Но тут Девять Гибискус сказала:

– Сообщите Сорок Оксиду: на огонь отвечать огнем, но наступление прекратить.

Два Пена кивнула в подтверждение. Махит пыталась дышать в промежутках между предложениями яотлека. Ей не удавалось вдыхать и выдыхать с достаточной скоростью.

– Пока прекратить, – продолжала Девять Гибискус. – Но быть в готовности по моему приказу. И отправить экспресс-курьера в город, я хочу услышать голос одобрения императора по этому приказу в дополнение к моему. – После этого она снова посмотрела на Три Саргасс и сказала гораздо тише, теперь Махит едва могла слышать ее слова: – Я всегда считала, что Информация лучше Ладоней, если есть потребность в ведении контрразведывательных мероприятий за пределами Флота, потому что Информация заранее обречена на провал и не имеет возможности увлечься варварами при первой встрече, забыв, для чего существует Флот. Вы испорчены априори. Но я никак не ожидала, что кто-то из вас приведет сюда варвара, которая использует тейкскалаанский имперский протокол, чтобы доказать свою правоту.

– Посол Дзмаре – уникальная личность, – сказала Три Саргасс, а Махит пыталась понять, кто тут ее оскорбил и следует ли возразить. Она ведь одержала победу, да? Хоть и короткую. Она выиграла им время, в течение которого Двадцать Цикада может продолжать переговоры. Время для чего-то иного, чем спустить с поводка всю тейкскалаанскую военную машину, настроенную на безжалостное и тотальное уничтожение без разбора, тонкое, красивое, которое положит конец всякому смятению, непониманию. Поражение.

<Поражение для кого?> – пробормотал Искандр. Махит не была уверена или