Пустошь, что зовется миром - Аркади Мартин

Мысль эта сводилась к формуле «они в некотором роде люди», но уходила еще дальше: он, кажется, понял, какого рода они люди.

Для начала, Солнечные и имеющаяся у них возможность видеть через все глазки камер наблюдения Города. Все Солнечные вместе являли собой многообразную личность. Они были, конечно, тейкскалаанцами, такими же людьми, как Восемь Антидот, но они двигались вместе, реагировали вместе, они все видели мир одними и теми же глазами, и это были глаза не человека, а машины. Поэтому они двигались и реагировали вместе, они использовали один и тот же алгоритм, как и метрополитен, но при этом были людьми, а не ИИ, составляющим расписания. Они поднаторели в этом деле, когда алгоритмические принципы запускались по всему Тейкскалаану при министре науки Десять Перле. Это знали все: теперь Солнечные видят мир глазками камер наблюдения, вместе, как единый разум, составленный из тысячи единиц наблюдения.

Если существовала человеческая разновидность, которая могла делать это, могла иметь много глаз и легко, просто действовать совместно, то без труда можно было представить себе другую разновидность существ, которые могли делать такие вещи гораздо лучше, чем Солнечные.

Восемь Антидот почти потерял мысль – его отвлекло живое и удивительное понимание того, что он не знает, каким образом человек становится одним из Солнечных, совсем не знает… Он заставил себя не думать об этом. По крайней мере сейчас.

Итак, если существовали человеческие личности, которые имели общее видение и намерение, и если могли быть личности другой разновидности, у которой это получалось лучше и которая вовсе не принадлежала к человеческому роду, то… Они могли делать свое дело гораздо лучше, потому что их ничуть не волновало, если кто-то из них умирал. Как сказала уполномоченный Три Саргасс: «К смерти у них не такое отношение, как у нас, но они знают, что такое смерть».

Если он был прав – хотя бы в той же мере, в какой был прав касательно Каураана, почти прав, но с одним упущением, – то он должен рассказать кому-нибудь об этом. Враг действовал так, как действовал и Тейкскалаан, – уничтожал линии снабжения, появлялся там, где его совсем не ждали, как это делали и военные Тейкскалаана в своих моделях, воспроизводимых в стратегических комнатах. Если он был прав, то врагу это удавалось, потому что у них был единый разум. Восемь Антидот полагал, что прав.

Он должен был сказать об этом министру войны. Потому что если враги думали все вместе, словно одна гигантская сверхмощная группа Солнечных, то именно поэтому Три Азимут и все генералы Флота не могли составить план обойти врага. Он должен сказать ей об этом немедленно.

И что с того, что за окном еще ночь? Он знал, чем занимается министр войны в этот час – он несколько дней ходил за ней как привязанный. Если она сейчас спит, то он съест все шляпы, какие у него есть.

* * *

Махит и Три Саргасс стояли на мостике перед Девять Гибискус, все еще пытаясь сообразить, что сказать. По крайней мере, пыталась Махит, которая знала, что на уме у Три Саргасс, услышавшей из уст яотлека тейкскалаанского Флота столь поэтические слова о сердце врага: «Я готова протянуть к нему мои руки и изорвать в клочья». Слова, взятые из эпической поэмы о завоевании, произнесенные так легко и походя, и этот немыслимый груз тейкскалаанских саг лег на плечи Махит, как саван, который она так никогда и не снимала. Пока так и не поступило никаких сообщений с Пелоа-2 от Двадцать Цикады с его нелепым контейнером с грибком. Махит не знала, удались ли его попытки установить, о чем она и Три Саргасс сумели договориться с инородцами в отношении «может быть, убивать нас не совсем правильно, по крайней мере без всякого разбора» и связать это с тем, как он собирался объяснить грибковый инфильтрат. Вестей с Пелоа-2 не было, и Махит видела, как это действует на Девять Гибискус, которая становилась раздражительной и резкой, готовой к уничтожению целой планетарной системы.

«Любили ли мы кого-нибудь так сильно, – подумала она не совсем в вопросительной форме. – В достаточной мере, чтобы во имя мести за смерть дорогого человека уничтожить планету?..»

<Не всю планету>, – сказал Искандр, и она пожалела, что этот вопрос вообще пришел ей в голову. Что может сравниться с уничтожением целой планеты? Смертоносный огонь флотских бомб или мягкие, широкие, беспощадные челюсти Тейкскалаана, держащие в зубах ее сердце, в котором должен быть Лсел?

– Яотлек, – сказала она, – я почти уверена, что мы достигли некоторого прогресса. Еще несколько часов или дней, и может быть…

– Посол, я в вас не сомневаюсь, – сказала ей Девять Гибискус. – Но вы не из числа моих солдат, ведь так? Я не жду вашего понимания. Бывают ситуации, когда мы, командиры, просим наших солдат довериться нам, доверить не только свои жизни, но и решения. Десятый уже заждался.

Махит хотелось сказать ей: «Это ведь вы вытащили нас сюда, чтобы поговорить с парнишкой с помощью инфокарты, а мы в это время работали!» Она уже собиралась открыть рот, хотя Искандр и придерживал ее язык, предупреждал ее, когда офицер связи Два Пена прервала их обоих:

– Яотлек. Послание.

– От Двадцать Цикады? – спросила Девять Гибискус. Махит поморщилась, слыша обнаженную надежду в ее голосе, и увидела, что Три Саргасс тоже морщится.

– Нет, – сказала Два Пена. – Это с флагманского корабля Сорок Оксида «Переливчатый Сирокко». Семнадцатый Легион атакуют. Я думаю, враг знает, что нам известно, где они… Семнадцатый теряет «Осколки». Быстро теряет.

* * *

Восемь Антидот не стал затруднять себя сменой одежды, как и сообщать кому-нибудь, куда направляется. Он только надел туфли – серые шпионские со шпионскими брюками и курткой, – причесался, завязал волосы в длинную косичку и спустился в туннели. Он словно собирался встретиться с Одиннадцать Лавром, прежде чем начать свою миссию всерьез. Знакомые туннели между Дворцом-Земля и министерством действовали на него успокаивающе, но от каждого самого слабого шума, каждого облачка пыли он вздрагивал и немного ускорял шаг. Восемь Антидот еще никогда не спускался сюда в такой час. Даже его попытка спеть себе под нос маршевую песню дворцовой архитектуры – «в земле столько же корней, сколько цветков в небе» – ощущалась им как детская защита от монстров, которые могут прятаться под кроватью. Или в секретных подземных туннелях. Это даже казалось забавным, хотя на самом деле ничего забавного в этом не было. Что произойдет, если взрывное устройство сработает здесь? Об этом не хотелось думать.

Он поднялся по лестнице, которая через люк выходила в подвал. Наверху его никто не встречал, и он неожиданно обрадовался этому. Он не хотел, чтоб кто-то знал о его приходе сюда, кроме, может быть, Три Азимут. Он хотел вручить эту идею ей и, может быть, Одиннадцать Лавру, если тот с ней, и это показало бы, какой хороший ученик Восемь Антидот, – но больше никому. Не дать его открытию потеряться, пока Шесть раскинутых Ладоней будут решать, что с этим делать. Но если он собирался пройти до конца, до самого ее кабинета, никому не сообщая о себе, в этот час, когда охранников было