Пустошь, что зовется миром - Аркади Мартин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спустя какое-то время ему пришлось перестать смотреть новости. От вида дыма, струящегося из метро, его начинало тошнить.
Только после захода солнца Пять Агат прислала ему по внутридворцовой почте инфокарту и предложение прийти посмотреть ответы на вопросы, которые он задал. Увидеть не только специального уполномоченного Три Саргасс, но и Махит Дзмаре. Восемь Антидот сразу же подумал: не является ли присутствие обоих этих имен в послании знаком того, что предупреждение капитана Флота Шестнадцать Мунрайз верно и министерство информации скомпрометировано послом со станции Лсел. Или же права Три Азимут: Махит Дзмаре, где бы она ни находилась и хотела она того или нет, нарушала протоколы и нормальное функционирование мира.
Когда он пришел в покои императора, Пять Агат ждала его там, сидя на одном из диванов, обитых белым бархатом. Она похлопала по месту рядом с собой, и это означало, что Восемь Антидот будет смотреть голографическое послание, сидя между императором слева и Пять Агат справа. Она была не одна. Был еще ребенок Пять Агат, Два Картограф, которому стукнуло семь лет, целый индикт, о чем он недвусмысленно сообщил Восемь Антидоту. Сообщил он и о том, что теперь уходит в кровать, только когда сам захочет, а сейчас читал учебник по математике, лежа животом на плиточном полу в покоях императора. Восемь Антидот не помнил за собой такого во времена, когда здесь жил его предок. Он даже подумал, что ему было бы неловко делать нечто подобное.
Пять Агат спросила его – или ее вопрос был обращен к Ее Великолепию; понять это было затруднительно:
– Ну, послушаем, что Три Саргасс имеет сказать в свою защиту?
Она поставила голографическую запись, прежде чем кто-либо из них ответил.
Они увидели изображение не одной только Три Саргасс. На записи рядом с уполномоченным стояла Махит Дзмаре.
Обе они выглядели очень усталыми, потными и ничуть не счастливыми. Они находились в тесной комнате с металлическими стенами и окном. Голограмма не зафиксировала звездного поля за окном, но Восемь Антидот вполне мог представить, как оно выглядит. Он не видел, есть ли в комнате еще кто-то, кто слушал бы их в процессе записи, но решил, что да. Дзмаре постоянно поглядывала влево, а Три Саргасс, напротив, демонстративно не смотрела в этом направлении. Там определенно кто-то был, и его присутствие заставляло нервничать, по крайней мере одну из них. Дзмаре.
Его вопросы, отправленные Флоту, были просты: «Почему вы, уполномоченный Три Саргасс, считаете, что переговоры с нашим врагом увенчаются успехом? Почему именно вы решили лететь, а не кто-то другой из министерства информации?»
Только два вопроса. Ему всего лишь хотелось выслушать ее оправдание. Попытаться понять, выяснить, верит ли она сама в то, что делает.
Уполномоченный Три Саргасс говорила чистым и довольно усталым альтом. Она напоминала человека, который сходил на очень громкий концерт и пел под оркестр – или человека, который с огромным энтузиазмом всю прошлую ночь играл в амалицли. Она смотрела прямо на записывающую облачную привязку, и теперь Восемь Антидоту казалось, что она смотрит прямо ему в глаза. Прямой глазной контакт. Ему хотелось отвернуться, но Три Саргасс даже не было здесь, чтобы от нее отворачиваться.
– Ваше сиятельство, – сказала она с изысканной официальной строгостью. – Эзуазуакат. Ваше Великолепие. Мое самое глубокое почтение вам на Жемчужине Мира с флагманского корабля Десятого легиона «Грузик для колеса». Я приношу извинение за краткость этого послания, но, как вы можете себе представить, мы тут немного заняты.
За этим последовала пауза. По лицу Дзмаре на голограмме пронеслась какая-то эмоция, и Восемь Антидоту показалось, что это с трудом сдерживаемый смех. Тот смех, которым смеялись взрослые, когда их охватывал ужас, но они не хотели, чтобы об этом знали дети.
– Вы, ваше сиятельство, задали очень сложные вопросы в маленькой и простой упаковке, – продолжала Три Саргасс. – С учетом нехватки времени и ряда других обстоятельств ни посол Дзмаре, ни я не сможем дать вам ответа, которого вы заслуживаете. Но присутствующая здесь Махит, – она показала на посла, – придерживается мнения, что вы заслуживаете получения ответа, когда задаете вопросы, в особенности с такого расстояния.
Девятнадцать Тесло рядом с ним пробормотала:
– Она ведь и вправду так думает, верно?
– А вы не думаете? – сказала Пять Агат так, словно Восемь Антидота и не было здесь и говорили они не про него.
– Ну, на сей счет посол и я пришли к полному соглашению, – сказала Девятнадцать Тесло, и Восемь Антидот вспомнил, неожиданно и резко, что она сказала ему, придя с подарком – наконечником копья: «Ты не Шесть Путь, как бы ни был похож на него. А уж я постаралась, чтобы тебе не было нужды становиться им». Он опять задумался, что же такого она сделала, для него или с ним? Но уполномоченный уже снова говорила, голограмма продолжалась без всякого уважения к разговору, происходящему пять с половиной часов спустя в будущем.
– Вы хотите знать, почему я взяла на себя этот труд, а не кто-то другой из министерства информации? Это простой вопрос, ваше сиятельство. Мне этого захотелось. Поступил запрос, и я захотела. Захотела сделать нечто большее, чем сидеть в офисе, мало спать и писать плохие стихи.
Дзмаре рядом с ней пробормотала:
– Травинка…
Мягко и сочувственно. Вероятно, это было дружеское прозвище уполномоченного. Странно, что посол знала его. Еще более странно, что она его использовала. Три Саргасс отмахнулась от нее, едва заметный жест, который словно говорил: позже.
– Ваше сиятельство, что касается желания «сделать что-либо», спросите у Ее Великолепия. Она наверняка смотрит это вместе с вами. Если вы все еще не знаете, почему я, а не кто-то другой из министерства информации, спросите ее, почему она не остановила меня или не послала кого-то еще вместе со мной.
Девятнадцать Тесло рассмеялась, услышав эти слова уполномоченного. Рассмеялась и кивнула. Восемь Антидот не сомневался, что им манипулируют более чем через шесть гиперврат и пять с половиной часов, но чувство это было довольно странным и освежающим: быть манипулируемым, слыша, как тебе говорят правду. А узнать эту правду ему было необходимо.
Уполномоченный на голограмме вздохнула.
– Ваш второй вопрос потруднее. Я сижу здесь с послом Дзмаре, потому что она разбирается в языках гораздо лучше меня, хотя как дипломат я гораздо лучше ее… Не ее вина, что она… – вид у Три Саргасс был такой, будто она съела первое слово, которое собиралась сказать, быстро его проглотила и заменила: – отлучена в настоящей момент от практики. Почему я считаю, что переговоры с врагом могут увенчаться успехом? Потому что они разговаривают, ваше сиятельство. Потому что, когда мы поняли, как нужно издавать коммуникативные звуки, они стали
