Пустошь, что зовется миром - Аркади Мартин

свои на жилистой плоти многовековых тейкскалаанских кампаний, разыгрываемых снова тонкими лучиками света.

Его стратегический стол включен и теперь; проигрывается сражение, случившееся двести лет назад в одной двухзвездной системе. Он наблюдает совсем не за ходом событий – лишь за тем, как световые лучи пробегают по его рукам.

История его министерства, история успехов. Какими хрупкими они могут оказываться на поверку, когда попадут в руки яотлека, который предпочел бы быть императором, и в реакциях императора, которая взошла на трон из-за последствий, связанных с тем яотлеком. Одиннадцать Лавр – старый солдат. Он думает об «Осколках», связанных воедино новой технологией, разработанной министерством науки, технологией продвинутой и странной, не вызывающей особого доверия, потому что она делает их более похожими на Солнечных. Делает их менее похожими на таких же, как он, солдат в их худшие моменты, которые, безусловно, являются и их лучшими тактическими моментами. Он думает о медленно действующем яде и о доверии.

Думает о том, за что он послал умирать свою любимую ученицу, послал в полном ее незнании, в надежде, что этим он сохранит историю своего министерства, его успехи. Отсечет то, что, возможно, подвержено разложению или подозрению на разложение. Шестнадцать Мунрайз – приемлемая жертва, если она заберет с собой Девять Гибискус и одержит победу в войне, которую в таком случае новый император будет считать допустимой столько времени, сколько она будет длиться.

* * *

В Семнадцатом легионе: все «Осколки» вместе, объединены общим прицелом и биообратной связью, и еще одной штукой – в своей компании, когда нет поблизости начальствующих офицеров и непилотов, они называют эту штуку осколочным трюком. Осколочный трюк – это когда они в каждом «Осколке» разделяют не только проприоцепцию и боль, но и инстинкт – время реакции, – и моменты отчаяния или красоты, мысленно.

Это не то чтобы слова, но коммуникация, которая нравится только небольшому проценту пилотов. Те же, кому это нравится, испробовали опцию на пределах ее возможностей: декламировали друг другу стихи, не открывая рта.

Декламировали друг другу стихи, находясь по разные стороны гиперврат, и слышали искаженное эхо, вибрации, доходящие до мозга костей. Что-то из сектора пространства, наглухо отсоединенного от того, в котором они находятся, если не считать шва гиперврат и громадного, дышащего осколочного мировосприятия.

Все объединенные «Осколки» в Семнадцатом легионе, нравится им осколочный трюк или нет, умирают от маслянистой всерастворяющей корабельной слюны, испускаемой трехколечным чужеродным врагом под вспышки энергетических пушек. Они умирают в мучениях и в огромных количествах.

Далеко-далеко в секторе тейкскалаанского пространства, где находится Жемчужина Мира, а еще и крейсер Третьего легиона «Медная столовая гора», четыре пилота «Осколков» возвращаются после тренировочного полета на ангарную палубу с криками и слезами; они помогают друг другу выбраться из своих кораблей и встают, соединившись и поддерживая один другого, словно не могут остаться в одиночестве. Наконец один из них говорит, ниточка здравомыслия среди их рыданий – и кто он, не имеет никакого значения: «Нам необходимо поговорить с министром войны. Код «Гиацинт». Немедленно».

Глава 16

Два Альтернатор выхватила шокер размером с большой палец из своего левого рукава и удавку из правого и улыбнулась на варварский манер, показывая все свои квадратные зубы.

– Как я выгляжу? – спросила она. – Что скажешь – я могу выдавать себя за лселского аборигена?

– Ну секунд двадцать, вероятно, сможешь, – сказала Девять Наперстянка, застегивая на себе боевой комбинезон, – а больше тебе и не нужно, хвала звездам. Видок у тебя нелепый. Но нелепость двадцать секунд продержится, а этого будет достаточно, чтобы провести таможенных офицеров станции, пока мы с Пять Волокно не проникнем в воздуховод.

Два Альтернатор наморщила нос.

– Ты прежде работала в министерстве информации, тебе и убеждать, – сказала она. – В особенности еще и потому, что ты будешь говорить, что я все делаю не так!

– Буду, – сказала Девять Наперстянка, – но мое лицо им слишком хорошо знакомо.

– Когда я соглашалась на эту работу, ты не говорила, что спалилась здесь, – подозрительно сказала Два Альтернатор.

– У нее очень заметное лицо, – сказал Пять Волокно. Он засунул нож в ботинок. – Я никогда еще ничего не воровал с космической станции. Это будет забавно.

Отрывок из «Оси вращения», первого из серии популярных тейкскалаанских романов, написанных Пять Копьем, автором, родившимся на Западной Дуге

Верхние панели, по три на страницу. Первая панель: корабль капитана Камерона приближается снизу к тейкскалаанскому кораблю, который мы видели на вводной странице; он настолько велик, что кажется ненастоящим.

Вторая панель: крупный план рук Камерона на навигационной консоли и блеклое отражение Чадры Мава, который помогает Камерону вести корабль; сквозь окно фонаря корабль превращается в металлический задний план, супердекоративный с избыточными прикрасами и энергетическими пушками, похожими на черные глаза. Третья панель: Камерон и Чадра Мав миновали корабль и уходят в черноту. Исчезают вдали. Их никто не замечает.

КАМЕРОН (мысли в облачке на третьей панели): там звезды получше тех, что видит империя, и тех, что когда-либо озаботилась поискать станция.

Текст комикса «ОПАСНЫЙ ФРОНТИР!», том 10, дистрибуция через местную малую полиграфическую фирму ПРИКЛЮЧЕНИЯ / МИСТИКА на Девятом ярусе, станция Лсел

Восемь Антидоту не снились сны, и он был рад этому. Он не помнил, как уснул; помнил только, как проснулся. Светать еще не начало. Он спал в верхней одежде, не раздевшись, за своим столом, опустив голову на руки, как на подушку, и проснулся приблизительно час спустя. Засыпая, он размышлял, а перед этим пожелал доброй ночи Пять Агат и императору, после чего ушел к себе. Он пытался смотреть голопроекторные шоу, но ни на одном не смог сосредоточиться. Его переполняли разнообразные идеи, замыслы, ужасы; он словно превратился в перенасыщенный раствор, который в любой момент мог кристаллизоваться и все понять. У него почти получилось. Восемь Антидот все время возвращался к словам Дзмаре: «Я думаю, они в некотором роде люди». И к другим ее словам: «Я знаю, к смерти у них не такое отношение, как у нас, но они знают, что такое смерть».

На это Три Саргасс сказала: «Они разговаривают».

И это было очевидно. Конечно, они разговаривали, у них же были космические корабли, оружие и общество – разумеется, они должны вести коммуникации. Может быть, главным тут было не то, что они разговаривают, а то, что отвечают.

Может быть, они тоже считали тейкскалаанцев людьми.

Видимо, с этой мыслью он и уснул. Теперь же за окном еще стояла темнота, а у него сна не было ни в одном глазу, и единственное, что светилось в его комнате, – это глазки камер наблюдения, мерцающие в лунном свете. Город наблюдал за ним. Следил. Так следят Солнечные. Как весь Город знал, где он находится, даже если он находился в собственной комнате во Дворце-Земля. Или в жутком схождении состава с рельсов в метро, даже если оно не должно было случиться. Наверно, это была его вина, имели в виду его… ему хотели нанести физический вред.

Эта мысль уже пронзала его, он словно нашел ее во сне и проснулся, одержимый ею, хотя при этом не знал и не запомнил своего сна. Ровно так же он проснулся некоторое время назад со знанием того,