Пустошь, что зовется миром - Аркади Мартин

прав, – сказала Тридцать Один Сумерки. – Это личная инфокарта Ее Великолепия, и она корректно запечатана. Слушай, малыш, почему они послали с этим тебя?

У Восемь Антидота была на это заготовка, и он решил, что пора ею воспользоваться.

– Потому что я самый быстрый, – сказал он и улыбнулся, широко и высокомерно раскрыв глаза. – Сегодня утром я был на дежурстве, а все остальные во Дворце-Земля сильно заняты, и все из-за этой войны. Я сказал, что могу доставить это и никому, кто занят взрослой работой, не придется попусту тратить полдня на шаттл, потому что метро все еще не работает и добираться сюда приходится целую вечность.

Это был хороший ответ. Асекретам он, казалось, понравился, по крайней мере одной – Тридцать Один Сумерки. Вторую, казалось, все еще мучили сомнения.

– А кто получатель? – спросила она.

Но Восемь Антидот и к этому подготовился. Адресат был закодирован в послании, внутри самой инфокарты. А он – если он был просто порученец, кто-то малозначительный – не мог знать, что там внутри, под печатью.

– Я не уверен, асекрета, – сказал он. – Думаю, мне такие вещи знать не положено. Императорский офис сказал только: самый быстрый курьер, и отправляется письмо во Флот, на самую передовую линию войны. Все остальное должно быть внутри.

Ему казалось, что этого должно быть достаточно. Может быть. По крайней мере, асекрета не отдала ему назад инфостик, а только сказала:

– От места отправления до места доставки пять с половиной часов. Ты сообщишь об этом своему старшему? Быстрее не бывает.

– Я ему скажу, – ответил Восемь Антидот и постарался не захихикать истерически. Его старший уже и без того знал, потому что он сам был себе старшим. – Спасибо! Империя тоже благодарит вас!

Он решил, что задуманное ему удалось – он сделал это, его приказ уже практически на пути к Флоту, – но знал, что не может оставаться и смотреть, как служащие министерства информации отправляют инфокарту. Это вызвало бы подозрения. В нем даже могли увидеть мошенника. Восемь Антидоту пришло в голову, что он, возможно, совершает почтовое мошенничество. Впрочем, нет, он так не думал. У него были все полномочия отправить такое письмо.

Вот только то, что он собирался делать дальше, было почти наверняка незаконным. В конечном счете в «Осколке» не мог находиться никто, кроме пилота.

* * *

Советник со станции Лсел не очень хорошо вписывался в личный кабинет Девять Гибискус при мостике: он сел за стол, как перекошенный металлический кол, с силой забитый в плодородную землю. Длинный и худой, с высоким лбом, на который ниспадали поредевшие старческие локоны. Его лежавшие на столе артрозные руки с выступающими венами казались искореженными, он все еще был в наручниках. Скулы на его щеках тоже казались узловатыми, кожа свисала с них, а они под ней выглядели заостренными и узкими. На станции Лсел он был советником по шахтерам, а потому предположительно когда-то был достаточно крепок для добычи руды на каком-нибудь астероиде. А может быть, он всегда ими руководил, потому что был человеком, рожденным отдавать приказы более мелким особям. Здесь, на «Грузике для колеса», Девять Гибискус сочла его отклонением от нормы и разрывом последовательности, но при этом отнесла его к роду человеческому. К чему-то, с чем можно говорить, в особенности потому, что он говорил на человеческом языке, а не только на станционном.

Она села напротив него, что выглядело как своего рода уважение, которого он заслуживал. Он все-таки был членом иностранного правительства. Она могла позволить себе обходиться с ним вежливо во время допроса. А допрос должен был отвлечь от мыслей о том, каким странным показался ей голос Двадцать Цикады, от остаточных образов гибели в горячих искрах «Осколков». Они, казалось, навсегда поселились за ее веками, хотя она и провела перед голографическим изображением их гибели меньше суток. А еще отвлечь от мыслей об ускоряющейся кривой все еще медленного, но уже практически очевидного вектора атаки Шестнадцать Мунрайз.

Она уже не была уверена, что вообще хочет останавливать Шестнадцать Мунрайз, каким бы ни оказалось окончательное мнение на этот счет императора Девятнадцать Тесло.

– Советник Тарац, – сказала она. – Флот приносит свои извинения за то, что ненадолго идентифицировал ваш корабль как вражеский, и рад, что на протяжении этого заблуждения вы не претерпели никакого ущерба. Добро пожаловать на «Грузик для колеса».

– Как это похоже на тейкскалаанцев – сказать «добро пожаловать» и надеть на меня наручники, – ответил советник.

Как ей сейчас не хватало Двадцать Цикады, страшно не хватало! Очень трудно быть инструментом угрозы и голосом разума в одном лице.

– Как это похоже на варвара, – сказала Девять Гибискус, не придумав ничего лучше, – принять доброжелательное приглашение за возможность продемонстрировать неблагодарность. Я – яотлек этого Флота, советник. Я командую здесь в качестве протянутой руки нашего сиятельного императора, и в сфере моих полномочий я наделена властью, равной ее власти. Я должна сейчас находиться на мостике и выслушивать доклады моих солдат, но вместо этого трачу время на то, чтобы просить вас рассказать, что вам известно о продвижении вражеских кораблей в направлении вашей станции. Ради вас и ради ваших соплеменников, а также ради всех, кто находится на этом корабле, предлагаю вам передать мне знание, которое необходимо нам обоим.

– Для чего яотлеку Флота знать, что все ее корабли и оружие не смогли помешать врагу пройти мимо нее, а потом и через гиперврата, которые она охраняет? – спросил советник. Его тейкскалаанский был высокопарен, собран по частям, полон устаревших форм глаголов, но при всем при том совершенно правилен. Интересно, подумала Девять Гибискус, как часто этот советник разговаривал со своими послами, насколько глубоки были эти разговоры и на каком языке велись?..

– Для того чтобы знать, сколько и с какой скоростью, советник, – ответила она, – и стоит ли нам распылять силы, отправляя легион-другой на защиту вашей станции. Или же просто встать за следующими гипервратами и смотреть, хватит ли тридцати тысяч ваших жизней для того, чтобы насытить врага. Вот зачем яотлеку Флота нужно это знать. – Ей доставило удовольствие говорить почти теми же странными конструкциями, что и советник. Но по подвижному, выразительному лицу варвара она видела, что варвару это как раз не понравилось. Может быть, он решил, что она считает его идиотом.

Нет, она не считала его идиотом. Он представлялся ей змеей, и она теперь пыталась разобраться, кто такая Махит Дзмаре: тоже змея или та, кого змея покусала. Тарац некоторое время смотрел на нее, не мигая, потом заговорил:

– Сколько их? Достаточно, чтобы мы собрали всех наших пилотов, чего не делали на протяжении вот уже семи поколений. С какой скоростью они двигаются? Если бы вы объяснили нам, необразованным варварам со станции, как можно увидеть невидимое, тогда я смог бы ответить на ваш вопрос.

Она могла это представить: прилив черной пустоты, которая поглощает корабли и людей быстрее, чем можно сосчитать потери. Она могла это представить, потому что видела такое своими глазами. Своими глазами и глазами своих пилотов на «Осколках».

Почему она позволила уполномоченному убедить ее не уничтожать этих существ?! Существ, которые пожирали миры и готовы