Преображение мира. История XIX столетия. Том III. Материальность и культура - Юрген Остерхаммель

например, церкви, школы, погребальные союзы – стали легальными. В качестве рабов чернокожие женщины и мужчины были собственностью хозяина и, следовательно, не являлись самостоятельными правовыми субъектами. Теперь они больше не были частью узкого мира господского хозяйства, но могли выступать в суде, заключать взаимные договоры, сидеть на скамье присяжных, отдавать свой голос на выборах и даже выдвигать свою кандидатуру на выборные должности[673].

И именно эта новая масштабная тенденция превратилась в свою противоположность – крайнюю расовую дискриминацию. К концу 1870‑х годов практически все достижения эпохи эмансипации были уничтожены. В 1880‑х межрасовые отношения в бывших рабовладельческих штатах Юга резко ухудшились. После 1890 года афроамериканцы, хоть и не обращенные снова в рабство, должны были подчиниться крайне дискриминационным и ограничивающим расовым порядкам, сопровождавшимся белым террором и судом Линча. Ни о каком соблюдении гражданских прав речь уже не шла. Подобного рода радикальные расовые порядки устанавливались помимо рабства только трижды: на Юге США с 1890‑х по 1920‑е годы, в Южной Африке после 1948‑го и в Германии после 1933‑го, а также во время Второй мировой войны на оккупированных немцами территориях Европы. Оставляя за скобками Германию, в качестве кандидатов для примерного сравнения можно привлечь США и Южную Африку, так как корни южноафриканского апартеида уходят далеко в глубь XIX века[674]. В 1903 году У. Э. Б. Дюбуа, ведущий афроамериканский интеллектуал своего времени, прогнозировал, что проблемой XX века будет разделение по цвету кожи (color line)[675]. Там, где этот прогноз оправдался в особенной степени, рабство было заменено «превосходством белых» (white supremacy), достигнутым путем государственного и внегосударственного насилия утверждением привилегированного положения для групп, отличающихся только по цвету кожи.

Если в рабовладельческих обществах иерархические отношения вполне однозначно определялись тем, что ручной труд выполняли почти исключительно рабы и вольноотпущенные, а возможности для карьерного роста этих двух групп были чрезвычайно ограниченными, то после отмены рабства бывшие рабы на рынке труда непосредственно конкурировали с «бедными белыми». В условиях свободных политических отношений чернокожие самостоятельно представляли свои политические интересы, не деградируя до уровня пассивно следующих за белыми лидерами мнений. На этот двойной вызов часть белого общества отвечала дискриминацией и насильственным отторжением. Расизм служил предпосылкой такого мышления и соответствующих ему структур и, наоборот, сам получал от него подпитку. На место угнетающего расизма, существовавшего в рабовладельческих обществах, пришел расизм, который нес в себе изоляционную функцию режима белого превосходства. В качестве широко распространенной в обществе позиции последний существовал и в северных штатах США, где законы о рабстве отменили уже в эпоху революции. На новом Юге конца XIX века эта позиция была расширена и радикализована. Так подрывалась 14‑я поправка к Конституции США, объявлявшая всех лиц, «родившихся или натурализованных в Соединенных Штатах», их гражданами на основании всеобщего равенства перед законом. Это решение не перешло в законы на уровне штатов, и после того, как последние войска северян покинули Юг, для чернокожего меньшинства исчезла всякая защита, которую могло бы гарантировать менее расистки настроенное центральное правительство. Новый расовый порядок на Юге, который символизировал действовавший с 1869 года Ку-клукс-клан, достиг своей кульминации на рубеже XIX–XX веков; после 1920‑х он постепенно слабел и был уничтожен лишь движением за гражданские права в 1960‑х[676].

Южная Африка – США – Бразилия: где возникли расовые порядки?

Ситуация в Южной Африке настолько специфична, что никакое полное сравнение невозможно; однако пунктиром находятся содержательные перекрестные ссылки. Развитие в странах, между которыми не было многочисленных и сколько-нибудь существенных трансферов, протекало не синхронно. Освобождение рабов в Южной Африке произошло почти тремя десятилетиями раньше, чем в южных штатах США. К 1914 году и там, и тут присутствовали идеологии и инструменты расовой иерархизации и дискриминации. С 1920‑х годов Южная Африка сделала еще один шаг в сравнении с Югом США, поскольку апартеид стал здесь основным принципом общенационального законодательства. Поэтому и отмена расового порядка могла последовать только за сменой власти в центре, как произошло в 1994 году, а не как в США после Второй мировой войны – «поэтапно» путем изменения законодательства и правоприменения на федеральном уровне. И в Южной Африке, и в США важнейшую роль сыграли движения чернокожих за гражданские права, которые поддерживались белыми либералами. И там, и тут расовые порядки начала XX века имели исторические корни, уходившие далеко в прошлое. Идеологии свободного труда (free labour), представленные в одном случае промышленным Севером, а в другом британским присутствием на южной оконечности африканского континента, вступили в конфликт с предпочтениями буров и плантаторской олигархии южан в пользу расового подчинения и политической монополии власти избирательной демократии белых господ. Войны 1861–1865 годов в США и 1899–1902 годов в Южной Африке (обе войны за выход из состава государства) принесли победу силам либерального капитализма: в США с подавляющим превосходством, в Южной Африке менее однозначно. На протяжении полутора десятилетий в США и почти в два раза быстрее в Южной Африке оба лагеря белых шли друг с другом на компромиссы за счет чернокожего населения.

Британская империя предоставила в 1910 году белым поселенцам в Южной Африке автономию. В процессе «национального», но на деле ограниченного белыми воссоединения у чернокожего большинства были отняты права – которые оно уже имело или которые были ему обещаны. В США после окончания Реконструкции в 1877 году Север более не препятствовал Югу лишать чернокожее население гражданских прав и учреждать «цветные барьеры» – и это имело такие же последствия. Правда, на Севере, несмотря на всю фактическую бытовую дискриминацию, чернокожему населению уже никогда в принципе не запрещался доступ к избирательным урнам. Легализованная дискриминация осталась локальной особенностью, не став общенациональной нормой[677]. Гуманизм, который в обеих странах способствовал процессу освобождения от рабства (в Южной Африке вначале скорее косвенно, через колониальный экспорт британских идей), в начале XX века исчез из их политики. Борьба против превосходства белых растянулась на многие десятилетия. Идее независимой от цвета кожи демократии, которая оформилась в середине XIX века, и в Южной Африке, и в южных штатах США был нанесен удар, для преодоления последствий которого понадобились огромные усилия.

В другом случае массового рабства в XIX веке, сравнимого с южными штатами США, превосходство белых не возникло. Есть множество причин, почему в Бразилии рабство продержалось намного дольше, чем где бы то ни было в континентальной Латинской Америке. Не самая малозначимая среди них та, что бразильцы не вели со своей колониальной державой войну за независимость и, следовательно, в отличие от их соседей, которые воевали против испанцев, не набирали чернокожих солдат. Сопротивление рабов