Пикассо. Иностранец. Жизнь во Франции, 1900–1973 - Анни Коэн-Солаль

27 апреля – 18 мая: Дартмутский колледж, Ганновер (Нью-Гэмпшир)

20 мая – 15 июня: Колледж Вассара, Покипси (Нью-Йорк)

Часть IV

1942

27 сентября – 18 октября: Колледж Уэлсли (Массачусетс)

28 октября – 18 ноября: Колледж Свит-Брайар (Вирджиния)

28 ноября – 19 декабря: Уильямс-колледж, Уильямстаун (Массачусетс)

1943

1–22 января: Индианский университет, Блумингтон (Индиана)

5–26 февраля: Колледж Монтичелло, Олтон (Иллинойс)

1–30 апреля: Художественный музей Портленда (Орегон)

Отдельная экспозиция фресок «Герники» и 59 этюдов

1941

4–30 ноября: Галерея изящных искусств, Колумбус (Огайо)

1942

24 сентября – 30 октября: Музей Фогга, Кембридж (Массачусетс)

Показатели посещаемости{760}:

Чикаго: 67 661 человек

Сент-Луис: 47 530 человек

Цинциннати: 21 528 человек

Кливленд: 22 958 человек

Миннеаполис: 21 500 человек

45

Взгляд из Нью-Йорка. Заклятый враг Адольфа Гитлера

Знаете ли вы, что сам Гитлер однажды оказал мне честь, назвав меня в одной из своих речей порочным растлителем молодежи?{761}

Пабло Пикассо – Питеру Д. Уитни

У выставки «Пикассо: сорок лет творчества», организованной Альфредом Барром в нью-йоркском Музее современного искусства 15 ноября 1939 года, была необычная судьба. После объявления войны Барр пришел к важному решению: отправить коллекцию произведений Пикассо, которая в тот момент находилась в США, в турне по стране и продемонстрировать ее американской публике во всех городах{762}. Это было похоже на круг почета для всепобеждающего художника.

На этой передвижной выставке первый и единственный раз в мире были представлены такие шедевры, как «Семья комедиантов», «Авиньонские девицы», «Герника» и еще множество великолепных кубистических и сюрреалистических работ художника (не говоря уже о гравюрах, скульптурах и театральных костюмах). В общей сложности произведения Пикассо были выставлены в двадцати шести музеях США{763}, и их увидели почти полмиллиона человек. Благодаря Альфреду Барру работы Пикассо нашли свое место в истории искусства. «Невзирая на войну, а возможно, и вопреки ей», американская публика могла наслаждаться произведениями мастера на протяжении пяти лет. Неудивительно, что с 25 августа 1944 года Пикассо стал для американцев всех возрастов самым востребованным художником в мире.

Во время войны Барр превратил Музей современного искусства в Нью-Йорке в убежище для художников-эмигрантов и даже финансировал их транспортные расходы. В итоге эти стены объединили всевозможные грани европейского авангарда – французский сюрреализм, русский футуризм, немецкий экспрессионизм и другие модернистские направления. Среди живописцев, приезжавших полюбоваться этой первой «энциклопедией искусства Европы», были Пит Мондриан из Нидерландов, Виктор Браунер из Румынии, Сальвадор Дали из Испании, Андре Массон из Франции и Роберто Матта из Чили. «Именно в Соединенных Штатах для меня все встало на свои места, именно там я повзрослел», – признался Массон{764}. Но некоторые американские живописцы с негодованием восприняли то, что Барр так восторженно поддерживал европейских художников-модернистов. Директор музея продолжал подвергаться нападкам, и в 1943 году был уволен со своего поста, оставшись при этом в роли консультанта.

Барр вновь обратился к Пикассо уже после освобождения Франции: «Разрешите мне от имени Музея современного искусства сделать Вам предложение о покупке некоторых из Ваших работ, которые хранились у нас во время войны. В первую очередь мы хотели бы приобрести «Гернику», а также еще несколько Ваших картин из нашего каталога: «Две женщины, бегущие по пляжу» (Two Women Running on the Beach, 1922), «Три танцора» (Three Dancers, 1925) и «Распятие» (Crucifixion, 1930). Весьма вероятно, что у музея не хватит денег, чтобы купить все эти произведения, но даже в этом случае мы были бы признательны, если бы Вы могли сообщить нам цены на те из них, которые Вы готовы продать»{765}.

Барр не видел Пикассо в течение пяти лет войны. За это время произошло так много изменений, что американец Барр оказался полностью оторванным от европейской реальности. Он часто повторял шутки, которые впоследствии стали всемирно известными. Например, рассказ о том, как немецкий дипломат Отто Абец, глядя на картину «Герника», спросил: «Господин Пикассо, это Вы сотворили?», на что художник ответил: «Нет, это сделали вы». Несомненно, такие истории отражали невероятное остроумие Пикассо, но они очень мало говорили о его искусстве.

Барр пытался проанализировать экспозицию Осеннего салона, названного в 1944 году Салоном освобождения, но его интерпретация также шла не в ногу со временем. Да и как могло быть иначе, учитывая, что он рассматривал ситуацию, используя устаревшие приемы 1939 года, когда так много воды утекло с тех пор? «В то время как авторитет Пикассо как героического символа движения Сопротивления все еще находится на пике, – заявил Альберт Барр, – его искусство осталось недооцененным политиками и простыми жителями Парижа, которые до войны были знакомы с ним гораздо меньше, чем нью-йоркцы». Еще более странно выглядело его представление об «искусстве после освобождения». Барр причудливым образом олицетворял его с «разрозненным трио» из Пикассо, Матисса и Боннара, которые, по его мнению, демонстрировали контраст между «дружелюбным, счастливым, очаровательным творчеством французов» и «странными, модернистскими и сложными» работами иностранца, отвергнутого французскими музейными кураторами. Барр, который так виртуозно составил «диаграмму современного искусства» в конце 1930-х годов, теперь не мог правильно истолковать изменения, произошедшие с Пикассо за это время.

Такая ситуация сохранялась еще некоторое время, и работы из личной коллекции художника оставались в Музее современного искусства в Нью-Йорке вплоть до 1956 года, пока Пикассо не начал интересоваться их судьбой во время холодной войны{766}. Но это история для другой главы.

Открытие Салона освобождения состоялось в Париже 5 октября 1944 года. Выставка, организованная в чрезвычайно напряженной атмосфере, на фоне судебных процессов, была, по словам ее президента, художника и архитектора Пьер-Поля Монтаньяка, направлена на то, чтобы «искоренить некоторые проявления человеческой мелочности, трусости и постыдного поведения». Наряду с Леже, Мангеном, Анри Ле Фоконье и другими живописцами, был приглашен участвовать в этом показе и Пикассо. Но в отличие от остальных, Пикассо, по решению Монтаньяка, выступал в роли героя Салона освобождения. Художнику был посвящен отдельный выставочный зал, где разместились семьдесят четыре его работы (треть от общего числа). Как же отреагировала парижская публика на такое внезапное возвышение художника, с творчеством которого она была едва знакома? На выставке были представлены только произведения, созданные во время оккупации, и этому мероприятию, которое готовилось в условиях военных лишений, совершенно не хватало кураторской и просветительской поддержки. Короткий, скудный радиорепортаж журналиста Мишеля Друа, вышедший в эфир 8 октября, в полной мере это подтверждал:

– Рядом с нами великий испанский художник Пабло Пикассо, который не нуждается в представлении.