Граница и люди. Воспоминания советских переселенцев Приладожской Карелии и Карельского перешейка - Коллектив авторов

таких батюшков-то У! Это... плач. Плач стоит. Мы плакали. Когда он прошел, и все прошли. Он, правда, сразу прошел туда, в эту... в храм этот влады­ка-то. Ну, [ирзб.] его помощник-то. Он — не владыка, а послан владыкой сюда помощник свой. Он... у него, он нес такую охапку, там, чего... подарки, чего они... но он такой... Разложил так своим помощниками, выходит туда и говорит, так, нашему Сергию-батюш­ке. «Там, — говорит, — я тебе привез отрез. Сошьешь себе эту ризу, и там на скатерти хватит. Или, вот, на это самое»... ну... на эту са­мую, на дверя так вешать такое, чтобы риза такая... голубой цвета­ми, блестящая-блестящая. И книг много, говорит, привез там. Еще чего-то, говорит, там на столе, там, оставил. Ну вот. Стал он это самое... а отец Симон все там, это, говорит, тако всё церковно, по­здравляет все. И, ну, и говорит... вынес, вот, такие, вот, большие по­четны грамоты — они почти в палец толщины, блестят. Такая бумага такая наслащ... наволощенная. Блестит бумага. И напеча­тано, это, ну... почетна грамота Кто это... [нрзб.] это же был лес. Его надо, чтобы храм построить, его надо вырубать лес, выкорачивать, там, даже пни тоже [нрзб.] трудно, лесу-то сколько. Там всё помогали. Старушки, инвалиды тоже сапёрновскне. И вот, значит, они уже у батюшки были записаны, поданы этому... ну, он сам поедет домой и возил туда в Ленинград батюшкам-то. Чтобы были почетные грамота, на кого фамилия. И вот, когда он вышел тут с почетным грамотами, начал говорить, кому почетны грамоты, и, зна­чит, говорит. «Ну, давайте, где, ты, говорит, видел Божью Матушку-то? Давайте его сюда, — говорит, — мне». Ну, он., народу-то пол­но... не больно пройдешь [нрзб] на крылечки сюда, на крылечки. [Нрзб.] Застелены были. А он — небольшой такой росточек, щуп­ленький такой, это, мужичишка. Вот. И он около себе его поставил, вот, прямо он стал рядом Ну, вот, и говорит, он сам стал сначала... А он — получилось так — когда он все убрал на дворе, уже светло стало. Он говорит, ну, уже сейчас батюшка проснулся. А наш батюш­ка, ему дали тут в Саперном квартиру трехэтажную Ему доста­лось посередине... угловые, крайние он начал говорить это, милиции жила семья, в середке — батюшка. С этой стороны жили, ну, это... милиция, а это — ну, тоже... как как ти тоже как твои, как военные тоже были. Не милиция, а. это, милиция тут, а тут — тоже какие-то занимали ученые-то люди эту комнату И вот, знал, что такое, что в середке живет это. И он с этой радости сразу побег к нему будить, что, вот, видел он Божью Матушку, и погляди, говорит, что я за ночь сделал. И не думал. Батюшка — на машину, да с ним сюда, в храм-то Чистота, порядок! Да как он ему рассказал! Батюш­ка не заезжал домой — с храма на своей машине прямо туда, к вла­дыке. Он тогда Иоанн живой был. Он не мог сюда поехать, а при­слал своего помощника, вот, двухметро... вот, такой, такой чистоплотный батюшка, его помощник. Вот, он был сюда И вот, он его к себе ря­дом поставил. А [был] он... сам стал рассказывать. Он тоже слу­шает стоит. <В>от, там он слушает, что пересказано этим нашим батюшкой. Он эти слова нам всем рассказывает, всем, всему наро­ду. «Но, — говорит, — теперь, вот, позовем того, кто, — говорит, — видел и кто слышал». Окликает его фамилию и отчество. Ему, там, никак... а мы тоже его не видели. Ну, кто что, никак ему не про­лезть — народу — чтоб сюда. Вышел — он его к себе, вот, так ру­кой. Такой небольшой. Вот, он стал то же самое рассказывать, что, вот, это самый владыка рассказывал всем-то. Всё рассказал. Так уж мы плакали. И такой радостный, как он такой порядок сделал за неделю, это, за неделю... он за ночь сделал. Она, говорить, мне помог­ла — силу мне дала. Радости, сил, бодрость дала! Ой, такие мы были радостные. И теперь... вот, каждые двадцать третьего июля он дела­ет праздник. Он делает столы во дворе... [Нрзб.]

№ 372 [ЛВК, ПФ-20]

И А вот, вы не слышали такого, что, вот, когда церковь хотели строить, то сторож видел... ему видение было? Не говорят такого?

С Ну, у нас не было в Мельникове. Это — в Сапёрном.

И А, в Сапёрном, да?

С Да, это в Сапёрном.

И А что там произошло?

С А что-то как будто сторож... у этого батюшки, у отца Сергия, не получалось это строительство: то там задержка, то... Как будто бы этот сторож, может быть, он... это правда, может быть, это он сочи­нил, мы не знаем. Как будто бы он там сторожил и ему показа­лось... как будто бы кто-то там, женщина или кто там, сказали, что, вот, именно стройте на этом месте. Вот, церковь, вот, на этом месте стройте. И он, видимо, рассказал батюшке. Но я не знаю точно подробности, и они всё-таки остановились, там стали строить.

№ 373 [ТМФ, ПФ-6]

И А скажите, пожалуйста, вот, вы знаете хорошо... может тут где-то в окрестностях был или... Богородица с младенцем ходила... вот, не рассказывали такое? Может...

С Вот, слушай. Я вам расскажу про наше[го] батюшку, вот. Про на­шего батюшку. Ну, вот, мы ездили... значит, у него... храм назва­ния это... Сергия Радонежского, вот, название у него. Нет... Коневецка Божья Матушка. Сергий Радонежского назвали сейчас в Торфяном, построили. Это... Коневска Божья Матушка. И вот, три года назад, значит, как было. Вот, привезли, дали ему, батюшке на­шему... он как своей семьей, он ленинградский, он... он такой... он семнадцать лет отработал в милиции самым главным, главным самым, главным отработал. И... семнадцать лет прошло. Сон ему приснивается, сон: Ангел. И он призывает его... как говорит: «Я Госпо­дом посланный. Ты должен спасать от народ». Он не поверил, туда-сюда. Вот, проснулся, и этого ангела нету — глаза открыл. Пошел на работу, стал рассказывать. И говорят... так уж батюшка наш Сергей Николаевич... — «Ты чё, — говорят, — ты что, рехнулся? Чего с тобой? — говорят. — Какой, кто тебя призывал, кто тебя чего?» Начали смеяться. Он говорит: «Давайте мои документы». Начали смеяться, не дали документы. Он осталси. А неделя-две про­шла, опять этот ангел приходит во сне. Второй раз, говорит: «Тре­тий раз не жди. Господь не любит этого. Бери