Граница и люди. Воспоминания советских переселенцев Приладожской Карелии и Карельского перешейка - Коллектив авторов

Показывает на себя и на дом. А до меня не дошло, что это, вот, именно ихный был дом. А я просто думала, что финский., она ска... гово­рит, что это финский. Ну... по-русски ничего не умеем говорить я, это... она по-моему, я по ее. Я пригласила ее в дом. Она пришла, заплакала. Мне ее жалко стало. Вот. Но ладно. Напоила я ее кофием. Ну... говорить не умеем. Только она пришла, сказала — чисто. У меня было так убрано. Я когда одна, у меня очень порядок. Это, вот, с ними <внуками> порядка нету. Ну, и, вот, значит, это самое. Потом приехала еще... еще приехали две женщины. Ну, в общем, две женщины вечером, смотрю, по саду ходят. А я работала в мед­пункте, вот, в этом доме. И уже перед уходом. зашла в библиотеку. Тут была библиотека. Сейчас, тоже, они в другое — где садик — туда перешли. Идет мужчина и говорит: «А вас, это... хочет увидеть женщина, которая жила в этом доме». Как бы хозяйка. Говорю: «Да у меня была уже какая-то хозяйка». Ну, и вот, значит... и, вот, она мне рассказала, потому что... это тоже был финн... но он их привез, они его наняли в Сортавала. А он, так, финн, а живет в Сортавале. Поэтому он язык понимает. И мне, вот, рассказали. Эта женщина сказала, что... говорит: «Был это наш дом. Потом мы его продали. Дом». Вот, эти. А это была... просто была тетка этого дома... ну... потом еще ко мне приезжали люди. Ну, вот, она мне немнож­ко и рассказала, что они... был ихний дом, потом они продали этот дом. Потом прошло пять... сколько-то время, снова приехали. Приехал мужчина, так, лет шестьдесят, наверное, с дочкой. Дочка взрослая. Я не умею определять, но думаю, что лет ей тоже около тридцати. И привез наш... тоже сортавальский шофер, но наш, рус­ский. Он ничего не понимает. Я думаю, он нам будет рассказывать чего-то. И вот. Но... Всё, они... я с ними сфотографировалась. Чай за столом — самовар поставила — пили, сидели, всё. Проводила их. Цветов нарвала — у меня тюльпаны как раз цвели. И первая была — это тоже я ей букет цветов нарвала. Она подо­шла к автобусу, женщинам чего-то все рассказывала, наверное, что в своем доме побыла. Ну, вот, приезжали. Потом мне они присла­ли письмо. Такое письмо хорошее. И отдала внучке я это письмо. Она ездила какой-то год в Финляндию на клубнику. Отдала ей письмо с адресом. Что, говорю, может, близко, сходишь к ним. Но она говорит: «Я спросила у хозяина, у которого жили. Он сказал, что я не знаю... это далеко». Так что она и не была. Ну, и вот, зна­чит, это самое, это вот, были. Она потом мне письмо такое напи­сала благодарное. Пишет, что ко мне приехала подруга с Эстонии. И она умеет по-русски разговаривать. И вот, я решила отблагода­рить вас по-русски. Она мне написала такое письмо хорошее. Бла­годарное. И написала, что это была тетя первая, вот, ихная. Дом — это деда с бабушкой ихных. Уже их никого нету. «Остался, вот, из живых, вот, только мой отец. Он очень довольный остался, что увидел свой дом». Ну, и, вот, все такое. Такое письмо мне прислали.

И Да... расскажите, пожалуйста, как вы сюда приехали тогда, после войны. Каким образом? И какие были ваши первые впечатле­ния, когда приехали сюда?

С А я приехала еще... Мне было четырнадцать лет. Пятнадцатый. Ну, приехала вроде как... привезли родители, значит, надо. Приехала и приехала. Народу мало было. Ну, кто был — общались мы с эти­ми людьми. Жили мы за вокзалом. У нас был дом. А потом, когда я вышла замуж, мы уже, вот, этот... эту дали квартиру. Он работал на железной дороге. И он, вот... ему дали квартиру. И мы потом сюда перешли. Ну, не знаю... приехала, вроде бы... особых впечат­лений не было каких-то. Взрослому, может, больше. А дети, дак дети. Привезли — привезли. Бегали, жили, в школу ходила. По­том в Лахденпохе ходила — у нас тут школа была до четырех классов только. Потом замуж вышла, дак, так и осталась тут. Но дом берегу. Как он мой уже собственный. Мне его уже жалко Конечно, я понимаю... Приехала женщина — та, первая — заплака­ла. Мне ее жалко было. Я представила ее на своем место. Мне, ко­нечно, жалко. Ну, говорю: «Ну, не плачь. Что сделаешь? Такая жизнь наша. Так уже получалось... Получилось, что, вот, приехали мы в ваш дом. (Как же] живу... Но, говорю, нам с тобой места хватит Приезжай, говорю, вместе жить будем». Ну вот... что же сделаешь?

№ 362 [АВП, ЕУ-Лахден-03, ПФ-5]

И А как еще про эти места вам тогда рассказывали? Что здесь было?

С Ну, что здесь. Жили финны. Финн, который... в который мы заня­ли дом, в Кортеле, он приезжал к нам. Хозяин дома. По-фински. Ну и вот, значит. Ему даже нравилось, что, вот, мы ведем... там, хозяйство хорошо, значит, как и финны. Финны ведь такой трудолюбивый народ тоже. Против ничего не имел «Живите, раз так получилось».

И А когда он приезжал?

С А когда он приезжал? Это годов пять тому назад. Он уже умер сейчас. Нет его в живых. Он два раз приезжал туда к нам — в Кортелу в эту, на свою родину.

№ 363 [С1 - НЗВ, С2 - ЛОТ, ПФ-2]

И А вы еще, вот, сказали, что клады тут везде были. Так, а что это за клады? Откуда это?

С1 Ну, люди... Когда, вот, этих карелов гнали и финнов, так, они зака­пывали. Они думали, что они еще вернутся сюда. Приезжали, вот, этот дом мой фотографировали. Вот, они тут стояли и... и в каме­ру за... заделывали, что они же свою постройку знают. Вон, у них какие окна, посмотрите. Тут... разве можно такое окно? У них... и они всё фотографировали. Я выхожу: «Что это вы делаете?» Ну, что, я по-русски сказала, а он-то не понимает. Ну, и, так вот... пере­водчика не было. Они очень много за... этого... зафотографировали свои здания. Они же знают свою стройку. Даже есть около автобазы, там этот... семья такая... Там финские вообще по линии дома. Где Рита Ф-ва.

С2 А-а.

С1 И... так она, бабуля там, девяносто лет, это, вот... этого... вот, умер-то Толя-то, вот, этот... Коля-то ходит... как... Игнат! Вот, его