Граница и люди. Воспоминания советских переселенцев Приладожской Карелии и Карельского перешейка - Коллектив авторов

от пожара-то — у меня написано, забыла. Ну, вот, я схва­тила эту иконку, да в огороде. А он-то весь сюда на наши сараи, ветер. Мы затряслись все — у нас дома-то все с газом, не дай Бог, тут взорвет все. Здесь деревянные постройки. Я скорей в огород, да молиться Иисусу Христу, да с этой иконкой, да Николаю Чудо­творцу... Ведь тут же ветер повернул туда, сразу повернул ветер. Я говорю: «Господи, спасибо Господу!» Это было, это помогло.

№ 389 [СВХ]

Ну, вот, здесь это происходило. Нам приехала в гости, вот, одна женщина нашего возраста. Вот, здесь кровать... она прилегла на кро­вать — это было вечером — и как будто отключилась. То ли зас­нула, то ли что. Не понять. Мы подходим к ней, ее стало как бы дугой изгибать, вот, так вот, всю. |Нрзб I Мы ее будим, а она — глаза открыты, а в себя не приходит. Эта моя подруга взяла икону. Вон та иконка, висит у меня над кроватью. Там Иисус Христос И к ней с этой иконой. А ее еще больше стало гнуть. Ну, в об­щем она... да, а я в это время, вот, здесь в проходе стояла. И вдруг я услышала такой свист над головой. У меня уши заложило, голо­ву, вот, так сжало. Так, как будто что-то так ш-ш-ш... так, такой звук Как будто что-то пролетела. Я даже присела. Мне так плохо ста­ло, как голова закружилась. Она схватила... в ту комнату... стала так [нрзб] — нормально, говорит... мы сразу поняли, что какой-то. какая-то сущность. Это же бывает одержимость. Кто-то в нее, видимо, в этот момент кого-то мы изгнали этой иконой. Ну, в общем, спать легли. Утром проснулись. А эта., эта женщина поте­ряла дар речи. Она ничего не говорит, пишет записки только, что, вот, видит ауру над ее головой. Плечи... плечи у меня светятся. И и она сказала, что, вот, депрессия, вот, по поводу этого всего... Говорит: «А у тебя здесь черная полоса, вот, так вот, в районе третьего глаза темная, — говорит, — полоса. Темная энергетика, — говорит — а ты, — говорит, — принеси икону ко мне...». То есть не говорит, она пишет мне. И я ей подношу Она, вот, так вот... не может. Ее жжет. Ну а потому что мы ее посадили, вот, сюда, на это место Я подошла сзади с одной иконой, а подруга — с другой. Иисуса Хри­ста И вот, мы так встали, и ее заколотило. Ее так заколотило, вот, так вот, руки затряслись. Она как… как завыла. И вот, это — ох все. И заговорила. И тоже — чуих... что-то вот... ну мы, мы вооб­ще-то не понимали, что мы делаем. Как это, по интуиции. Никто нас ничему не учил. Вот, надо помочь человеку. Как-то, вот, ну что, где сила? В чем сила? Мне кажется, в иконах.

№ 390 [С1 — ИСЗ, С2 — ННС]

И А иконы с собой привезли?

С1 Иконы? Были иконы. У нас. А потом уже нарушили...

С2 Это когда у меня дети в школу ходили, учительница приказала: «Если есть иконы — куда-то сжечь». Я прихожу однажды, и ико­ны нету. Я говорю: «Куда икону девали?» А Костя-то постарше был, а Миша помладше. Я не знаю, тут у нас была школа начальная, четыре класса было. А так, в Мельниково же они десятилетки кончали. Я говорю: «Кто икону взял?» — «А учительница сказа­ла... Анастасия Николаевна сказала, сжечь надо». В школе застав­ляли. Сжечь, чтобы не было иконы. Это правда, да. А после ком­сомольца были, тоже нельзя было.

Cl Да, да... наверное, да. У нас тоже была маленькая икона. Тоже дед сожег. Тоже сожег.

№ 391 [СОВ]

И Вот, Вы говорите, вот, там, в церковь в Белоруссии ходили, а с собой не привезли никаких икон?

С Нет, нет. Иконы у нас, у нас дома много было. Но у нас, когда нем­цы пришли, они позабирали все, увезли. Вот, тут... я даже злая, вот, передавали <по радио> что... передать Германии обратно иконы. Но вы знаете передачу. А я сидела и говорю, что было б прямое... передача, я б сказала... Сколько у нас... наверное, икон восемь заб­рали немцы, увезли в Германию, у родителей у моих, вот. Хоть я была, вот, такая <маленькая>, но я помию. Я знаю, все, все иконы забрали Большие у нас, и серебряные такие рамки. Все пришли, машины ехали... У нас мост-то взорвали тут, шоссейка дорога. И дорога была по нашей деревне, улицы. Зашли, все иконы посни­мали, только оставили маленькую Божию Матерь. Это все увезли. Я, вот, сидела [слушала радио], вот, матюгалась даже. Говорю, если б было прямое <включение>, я б сказала б этому министру этому, как его... ну чтоб по этой культуры. Я б ему сказала: «Что ты брешешь, ты ж не знаешь?! Ты спроси у старшего поколения, как они увозили в деревнях целые машины, грабили эти иконы, да все увозили». А теперь, друзья, мы должны это им все. Они нам дол­жны! Сколько они сожгли всего! На моих глазах сколько людей убили! Что, думаете, я не видела! Ну евреи, пусть, они же тоже люди! Целые деревни сжигали на моих глазах! Мы немножко в поле... А в Полесье — партизаны, они же всех... пожгли. В скотный двор загонят, с пулемета прострочат, бензином обольют и все!

Молитвы

№ 392 [ВЕС, МД-6]

И А скажите, вот, ваша мама, когда... она вас учила молиться вообще?

С Да.

И Мама учила...

С Вот, до сих пор помню. Богородица, дева ра... мамины молитвы. «Отче наш» и «Богородица...» молитва Богородице. Мама учила. Как же! Мама сама была в монастыре два года, бывшая монашка. Из семьи верующих.

И А какие молитвы, вы сказали?

С Молитва «Отче наш» ...

И Угу, а вы помните?

С А как же нет? «Отче наш, иже еси на небеси. Да светится имя твое, да приидет царствие твое. Да будет воля твоя и на земле, как на небе. Хлеб наш насущный дай нам на сей день. И прости нам дол­ги наши, как и мы прощаем должникам нашим. И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо твое есть царство, и сила, и слава во веки. Аминь». И Богоро...: «Богородица, Дева, радуйся! Благодатная Мария... Господь с тобой! Благословенна ты в женах,