Граница и люди. Воспоминания советских переселенцев Приладожской Карелии и Карельского перешейка - Коллектив авторов

меня... Только коленочки покрес­тил поп, вот так, вот так, всё! Крестик поставил, и лоб — вот меня и покрестили... А то у меня, видите ли... У нас были, понимаете ли, мама рассказывала нам: мы все были крещёные, маленькие. А папа у нас был партийный. Боже упаси! Что вы! Дети, детей партийных, партийные дети были крещёные! Папа как узнает: окрестили... Наталью крестили — он не узнал... сестру старшую. Меня крес­тили — он узнал, мой крестик перерубил, и я до двадцати лет оста­валась некрещёная. Вот, милая, как получилось-то. Может, у нас действительно коса на камень нашла. И пот... всё. Ну, вот, потом, значит, и мама-то, и приехала свекровка-то. И всё рассказала свек­ровка, моей маме рассказала. Говорит. Вот, так и так-то. Витин крест. Мальчик родился. Мальчик. Он так сына ждал, папа наш. Сын родился, всё, и тайно крестили прямо на дому, всё равно узнал, всё равно узнал, и всё равно крест... ломает кресты, вот, так.

И А что, если сломали крест, то уже не действителен?

С Не знаю, чё ломает кресты, и... А бабушка — мать его, родная мать, баба Марфа, мать-то и говорит: «Эх, Коля, ты, Коля. Какой же ты зверь. Тебя же Бог накажет, ты ж ведь умрешь скоро, ты ж умрешь». И ведь умер, рано умер, папа умер, в двадцать восемь лет он умер. Папа мой, наш. Мы остались сиротки маленькие, в двадцать восемь лет, вот, такие ещё, мол... ползали ещё, маленькие... вот, такие дела.

№ 382 [ФГП]

И Неужто бабушки не говорили, что этих людей < которые раз­рушают церкви> Бог накажет?

С А я думаю, наказывал. Вот, одна женщина топором изрубила Иисуса Христа — был сделан в шкафу эдакой. Она, вот, с одного году со мной. То она уже давно померла. А как мучилась, жила! Не. Не знаю. У нас была и деревянная церковь. В деревянной было... клуб, ходили на танцы. Да по... по кладбищу-то, по могилам, в темноте-то, да? А эта стояла такая красивая. Ой, и чего она мешала! Пусть бы стояла, да?

№ 383 [ИЕП]

И1 А у вас-то на родине была часовенка или церквушка?

С А у нас был... как... каменных две церкви были. Деревянная была церковь летняя. Три... это... три церкви были. Была Десятая[108], был Покров и Никола. В Вологодской. Всё разрушили, всё изломали. После финской войны.

И2 А там-то, в Вологодской не говорили, что это нехорошо, нака­жет Бог?

С Ну ведь хорошо, не хорошо. Вот, это... у нас одна девочка... ну, вот, моего возраста, она работала... как... избачом. Раньше избач был. Это... как назвать... ну, культурный работник. И вот, эта девочка, когда рушили церковь, рушили, и она... ну, там была эта, как... мумия-то, вот, Исуса Христа. Дак, вот, она эту штуку рубила. Топо­ром. У нее обе ноги отнялось под старость лет. Давно умерла.

№ 384 [ВАГ, ПФ-06]

И А случайно ваши бабушки не говорили, что плохо это, что в цер­кви, в кирхе сделан склад?

С Да, везде ведь грех в церкви. Это большой грех. В церквях ведь, когда Советская-то власть тоже стала... да... стали попов удалять, церкви закрывать. Ведь тоже клуб устраивали в церкви — это большой грех. Нас в деревне, помню, стали колокола ломать — еще маленькая была. Дак, это... оттуда кто, какой мужчина был отправ­лен, ну сам пошел, резали, да это... пилили, чтобы колокол-то упал. Потом его, его насмерть парализовало тут же. Вот.

Иконопочитание

№ 385 [ВАГ, ПФ-06]

И1 А вот, там вроде как... старая <икона>?

С Там — старая. Это моей бабушки. Бабушка умерла без малого... здесь у меня... у меня похоронена, около ста лет ей уже было, ну может, без года без двух лет сто лет было. <...>

И2 Дак, это она иконку привезла с собой?

С Дак, это она иконку привезла с собой, дак этой иконки... уже бабушки было сто лет, а еще у бабушки осталось. Это — Николай Чудотво­рец. Дак, вот, она мне заказывала, старенька была, уже перед смер­тью: «Аленька...». У меня она доживала, детей нянчила моих, все дела... «Аленька, ты иконочку, вот, эту, я умру, дак, ты, вот, не кидай». Я гово­рю: «Бабушка нет, я пока буду жива, я все иконочку буду беречь и молиться буду». — «Это Николай Чудотворец, ты молись ему». Я до сей поры и ему молюсь. Я и в церковь хожу, ему молюсь свято­му: Святой Николай Чудотворец Великий Святой.

№ 386 [ТМФ, ПФ-6]

И Ас собой вы не привезли из Саратова <иконы>?

С Нет, я привозила маленько. Там я оставила... как говорится... ког­да уезжаешь с квартиры, любой человек, ну мы... я оставила брату эту... она ж у меня была плохая такая все же... [изба]. «Вы уедете, я ее разломаю», — говорит. А баню построить, там, чё-нибудь, са­рай. Вот. То оставлять надо обязательно табуреточку и иконку оставлять — это обязательно. Это, как положено всем.

И А зачем?

С Не знаю. Такой закон Божьем-то.

И Это... [Нрзб.]

С Вот. Да. И я икону большую, такую большую икону, это, как была она у меня в угле[109], так и оставила. А эта, как поменьше была, внизу, я ее забрала — вот, мы с ней ехали сюда.

№ 387 [ВАГ, ПФ-06]

И1 А Вы не слышали, что с иконок обливали, когда лечили?

С Слышала, слышала, но обливают. Слышала, вот, так, как бабушки го­ворят. Ведь много, так, дома выскажут: «Ой, чего-то мне плохо, тря­сет меня — сглазили, сглазили». Да, вот, тоже соседка у меня, пой­ду к соседке: «Ой, Ольга Федоровна, сбрызни ты меня». Ну, это... это уже... это уже из веку в веку, это мама, бабушка моя сбрызги­вали, возьмешь водички наладим, вот, на четыре угла польем.

И2 Стола?

С Стола. На четыре угла немножко ленешь, а потом крестом. И с трех, через дверную ручку, с трех ручек тоже пролить, и взять потом в руки и брызнуть того человека, которого сглазили. И вот, это, вот, так это все знают.

№ 388 [ВАГ, ПФ-06]

И А у вас, вот, тут не были иконы, вот, пожары обходили?

С Ой, миленькая, у нас, вот, недавно у самих был пожар, вот, тут, горе­ли сараи. Господи! Я иконку схватила — вот, Николая Чудотвор­ца... У меня еще этой иконки не было, вот, чтоб... есть специальная иконка, как,