Охота за темным эликсиром. Похитители кофе - Том Хилленбранд

Овидайя ехал в передней части их небольшого каравана. Всего их было двенадцать человек. Они наняли в Мохе шестерых носильщиков с верблюдами и купили еще шестерых животных для себя. Вообще-то Овидайя был твердо намерен купить лошадей, однако Жюстель отговорил его. Ни один настоящий восточный торговец, пояснил ему гугенот, никогда не будет возить ничего через пустыню на кляче, поскольку они часто тонут в песке. То же самое касалось повозок. Впереди и позади него ехали Кордоверо, да Глория, Марсильо, Жюстель и Вермандуа. Янсен с ними не поехал. Он остался в Мохе, занимаясь усовершенствованием своего судна. После этого он намеревался отвести его в Аден, чтобы принять их там на борт.

По мере приближения к видневшемуся вдалеке зданию Овидайя начал понимать, что это ни в коем случае не фея пустыни. Небольшой форт был вполне реален. Он был сделан из светло-серого камня, с одной-единственной возвышающейся над стенами деревянной башней, из которой, скорее всего, можно было видеть все окрестности. Над фортом развевался красный флаг, а на нем виднелись те самые клинки, которые Овидайе уже доводилось видеть в Смирне, хоть и в несколько иной интерпретации.

Кордоверо подъехала к нему:

– Вы что-нибудь видите?

– Мы почти на месте. Там, впереди, Битлфаки. Над фортом развевается знамя с… мне это кажется похожим на ножницы.

– Что за ножницы?

– Как в Смирне.

Кордоверо расхохоталась.

– Что вас так развеселило, миледи?

– Что вы называете зульфикар ножницами.

Он вопросительно поглядел на нее. Ханна Кордоверо была одета в мужской наряд. Волосы у нее были по-прежнему очень короткими, на голове – тюрбан, скрывавший часть лица. Было и так достаточно непросто объяснить присутствие одной женщины, поэтому Кордоверо выказала готовность снова превратиться в юношу, для нее это было не в диковинку. Превратить же в мужчину графиню было совершенно невозможно. Ее пышные формы нельзя было скрыть, что бы она ни надела.

Овидайя вынужден был признаться себе, что Кордоверо в мужской одежде казалась ему интереснее, чем одетая как аристократка из Константинополя да Глория.

– Это стилизованный меч. Причем не просто какой-то там меч, а меч Али. Вы знаете, кто это?

Овидайя покачал головой.

– Али был зятем пророка Мухаммеда, могущественным воином.

В глазах ее заплясали искорки.

– В Аравии его меч знаком так же хорошо, как франкам – распятие. Если бы вы назвали крест столбом для сушки белья, было бы так же смешно. Но довольно об этом. Зульфикар – это боевое османское знамя. Вероятно, в крепости янычары.

Овидайя вздохнул:

– Кажется, они просто повсюду. Но, возможно, это не важно. Нам ведь нужно не в сам форт, а лишь в караван-сарай, который должен находиться где-то по ту сторону военного форта.

Мгновение они ехали рядом в молчании, а затем Кордоверо поинтересовалась:

– Если у нас все получится, что вы будете делать со своим золотом?

Мужчина пожал плечами и уставился на луку своего седла.

– Самые обычные вещи, полагаю. Хорошо питаться, снимать хорошую квартиру. Куплю все натурфилософские трактаты, которые смогу достать, – в первую очередь мне потребуется издание математического труда этого профессора из Оксфорда. Все о нем говорят.

– «Principia»?[95]

– Именно.

– Я слышала, это тяжелый трактат. Но всего этого не хватит, чтобы потратить ваши тридцать тысяч.

– Все мы получим по десять.

Она снова расхохоталась.

– Вы же глава всей этой экспедиции. Вряд ли вы получите столько же, сколько обыкновенные пешки.

– Возможно, вы правы. В любом случае после этого путешествия я хочу вернуться в Лондон. Я не могу себе представить жизни в другом месте.

– Все остальные чего-то хотят. Вы – нет?

– Миледи, я не совсем понимаю, к чему вы клоните.

– Ваш друг, Марсильо, мечтает отправиться на берега Амазонки и финансировать экспедиции в джунгли.

– Он собирается искать золото?

– Нет, растения. Он хочет написать книгу о тех огромных и чудесных цветах, которые там будто бы растут. Некоторые и вовсе размером с голову быка. Они питаются не водой и землей, а пожирают гигантских стрекоз и даже мелких обезьян.

Овидайя невольно усмехнулся:

– Так говорит Марсильо.

– Да. В любом случае он собирается поехать туда и написать книгу о флоре Амазонии. Это должно стать делом всей его жизни и сделать его знаменитым ботаником.

– И он рассказал вам все это?

– Да. А Жюстель хочет спасти мануфактуру своего дяди в Спиталфилдсе, которая вот-вот обанкротится. Ему срочно нужны эти новомодные аппараты для набивки тканей. Таким образом можно наносить узоры на ткань быстрее, чем это делают женщины вручную. Янсен хочет купить судно, быть хозяином самому себе и больше никогда не работать на голландцев, которых он, кажется, ненавидит пуще дьявола. А Вермандуа? Вермандуа хочет быть принцем, живущим в красивом замке. Или принцессой. А еще он хочет вернуть себе отцовскую любовь.

– Откуда вы все это знаете?

– Я разговариваю со своими спутниками. И наблюдаю за ними. А вы, кажется, знаете пугающе мало о тех, кого ведете вперед, если позволите сделать такое замечание.

– А чего хочет графиня?

– Она? Я думаю, она просто хочет быть богатой.

Она смотрела на него. Он разглядывал ее лицо, на котором видны были только глаза. Однако это было не важно, поскольку ему казалось, что ее темные глаза и черные брови были достойны внимания.

– Очень простая цель, – продолжала Кордоверо, – однако она и человек несложный. Вы же…

– Да?

– Вы человек гораздо более глубокий, нежели графиня. Умный. Сложный. Поэтому я не верю, когда вы говорите, что у вас нет цели, нет мечты, которую вы могли бы воплотить, если бы получили много денег. Мне кажется весьма маловероятным, что они нужны вам только ради них самих.

– А если это так?

– Я была бы разочарована.

– А что вы собираетесь делать со своей долей, леди Ханна?

– Выживать. В мире волков. – И с этими словами она отвернулась и пришпорила своего верблюда.

Мушкетер потянулся к маленькой чашке. Наклонившись за ней, он почувствовал, как кольнуло в коленях. Несмотря на свою вылазку в империю турок, их обычай сидеть на полу по-прежнему казался ему очень неудобным. А вот сидевшему напротив него полненькому круглому человечку было, судя по всему, удобно. Попивая кофе, Сулейман Мютеферрика-ага довольно похрюкивал. Дом посланника был устроен как турецкий сераль – не то чтобы Полиньяку доводилось видеть такие здания прежде, однако турецкий гарем был ему знаком по рисункам и картинам. Со стен свисали балдахины с дорогой вышивкой, на выложенном плиткой полу громоздились горы подушек всех цветов и размеров. Между ними стояли гвоздики и тюльпаны, не букетами, а, на турецкий манер, по одной в небольших вазах, из-за чего начинало казаться, что вы оказались посреди цветочной клумбы. Полиньяк спросил себя, действительно ли ага живет так или вся эта роскошь просто спектакль для гостей – что-то вроде здания-аксессуара, призванного показать франкам великолепие Турции. Обе версии были вполне вероятны.