Охота за темным эликсиром. Похитители кофе - Том Хилленбранд

Кордоверо подняла брови:

– Никаких указаний на это нет. Я наверняка бы об этом читала.

– Наверняка. Вы же читали практически все, – отозвалась графиня.

Вермандуа покачал головой:

– Вы двое склочнее, чем семь Мазаринетт.

Да Глория возмущенно засопела.

– Лучше всех эта роль подошла бы вам, – и она слащаво улыбнулась, – сеньор.

– Как бы там ни было, – перебил спорщиков Овидайя, – как только проведем разведку, заберем растения. Потом нам нужно будет перенести их на равнину через перевал. А оттуда – в рыбацкую деревню под названием Аден, на южное побережье.

– Не в Моху? – удивился Жюстель.

– Если кто-то поднимет тревогу и станет преследовать нас, отправившись в Моху, мы попадем прямо в руки туркам. А вот Аден не является частью Османской империи, а принадлежит к Лахеджскому султанату. Кроме того, там есть крупный порт.

Вермандуа непонимающе уставился на него:

– Почему это в рыбацкой деревне будет большой порт?

– Потому что когда-то эта рыбацкая деревня была португальской метрополией, – ответила Кордоверо.

– А там, – произнес Овидайя, – будем действовать по обстоятельствам. Если мы сумеем доставить кофейные растения в Аден, остальное будет легче легкого.

Овидайя не привык к физическим нагрузкам, поэтому вскоре уже пот градом катился по его лицу. Он снова налег на весла. Ученый полагал, что жарко ему не только из-за того, что приходилось грести, но и из-за тесноты в аппарате Дреббеля. Они были в пути вот уже целых десять минут, и было нечем дышать. Перед ним сидела Ханна Кордоверо и тоже гребла изо всех сил. На носу рулевым сидел Янсен, который поглядывал в иллюминатор. На скамье за спиной Овидайи стоял механический турок и никакой лепты в продвижение вперед не вносил.

Вообще-то поездка на подводной лодке могла стать задачей скорее для Вермандуа и Жюстеля, которые были физически крепче, чем он. Однако граф недолго думая заявил, что не сядет в подводное транспортное средство, даже если там «будет сидеть Адонис, раздетый и намасленный». А вот Кордоверо ужасно интересовала лодка и ее особенности. Она хотела ехать и попросила Овидайю сопровождать ее. Поскольку он практически ни в чем не мог отказать сефардке, теперь он сидел в этом влажном огромном кокосовом орехе.

Он не сомневался, что аппарат Дреббеля работает отменно. Он был в значительной степени водонепроницаемым, а весла, введенные внутрь через смазанные кожаные шланги во внешней стене, позволяли довольно быстро продвигаться вперед. Подняться на поверхность тоже было нетрудно. С помощью насоса через выдвижную трубу можно было втянуть воздух, который поможет лодке подняться. Однако несмотря на то, что Овидайя прекрасно знал все эти технические детали, ему было до ужаса страшно. В теории все, быть может, и работает, однако на практике он никогда не находился под водой дольше тридцати секунд.

Ругательства Янсена оторвали его от размышлений.

– Убирайся, падаль!

– Что вы там увидели? – спросила Кордоверо.

– Акулу. Пусть только попробует подплыть ближе, все зубы об нас пообломает.

Овидайя застонал. Кордоверо рассмеялась.

– Как вам наша прогулка?

– Нравится, – выдавил из себя Овидайя.

Она обратила на него свои карие глаза и пригляделась:

– Вижу. Не переживайте, с нами ничего не случится.

– Мы можем утонуть, миледи.

– Портовый бассейн не слишком глубок. В худшем случае нам придется немного поплавать. Вы ведь умеете плавать, правда?

– Я… вообще-то… не очень хорошо.

– Но мне казалось, ваш Лондон стоит на очень большой реке?

Овидайя как раз собирался объяснить Кордоверо, что Темза не очень подходит для купания, когда аппарат резко дернулся.

– Аллилуйя, – произнес Янсен. – Мы на месте. – Капер подошел к вмонтированному в крышку люку и открыл его. До ушей Овидайи донеслись крики чаек и шум моря. Датчанин взобрался по лестнице и крикнул: – Все чисто!

Кордоверо и Овидайя последовали за ним. Аппарат Дреббеля покачивался на мелководье в нескольких сотнях ярдов к западу от гавани Мохи. За ним начинался широкий песчаный пляж. Янсен помахал кому-то рукой. Это был Марсильо, ожидавший их на берегу с верблюдами. Вместе с несколькими укладчиками, которых неведомо где раздобыл болонец, они грузили на животных ящики и аппаратуру, которую не должен был видеть ни один турецкий агент. Благодаря помощи местных жителей весь процесс занял не более десяти минут.

Один из мужчин показал рукой на аппарат Дреббеля и что-то произнес по-арабски.

– Что он сказал? – поинтересовался Овидайя.

– Что он никогда не видел такого транспортного средства.

– И что вы ему ответили, миледи?

Та улыбнулась:

– Что в нем нет ничего особенного и в стране франков такие подводные лодки есть у любого шкипера.

Он улыбнулся в ответ, однако улыбка получилась несколько вымученной.

– Тем не менее рано или поздно он расскажет о ней всему городу.

– Скорее рано. Поэтому нам пора уходить.

– Да, вы правы. Марсильо уже нашел вьючных животных и проводника, который доставит нашу контрабанду в нужное место.

Овидайя с тоской поглядел вслед удалявшимся верблюдам.

– Вы закончили? – крикнул Янсен, уже снова сидевший на аппарате. – Нам предстоит еще раз нырнуть. Если вы думаете, что я буду грести обратно один, вы ошиблись, Челон.

Овидайя кивнул, подал руку Кордоверо, и они вместе побрели обратно по полосе прибоя к своей странной лодке.

Овидайе Челону никогда еще не доводилось пересекать пустыню. До отправления из Мохи его тревожили самые разные вещи: жара, конечно же, но самое главное – другие опасности, о которых он читал в описании путешествия англичанина по имени Блант. Например скорпионы длиной в фут, способные убить человека одним укусом; еще вероятность погибнуть от жажды, пройдя мимо оазиса; кроме того, Блант писал о виллахах, йеменских бандитах, которые, по слухам, были очень кровожадны. Когда он рассказал о них Марсильо, болонец согласно закивал и живописал ему жестокость этих грабителей яркими красками.

Однако до сих пор единственными живыми существами, которых им довелось повстречать, оказались два поющих дервиша верхом на зебре. Кроме того, здесь было не так жарко, как опасался Овидайя. Гигантских скорпионов, которые, если верить Бланту, были сущим бичом Южного Йемена, пока никто не видал. Но если что и могло убить его, это был, наверное, проклятущий верблюд, верхом на котором он ехал по этой пустыне вот уже восьмой день. Овидайя хорошо ездил верхом, однако непривычные движения странного животного вызывали адскую боль в спине. Кроме того, от езды его тошнило. Ехать верхом на верблюде было хуже, чем пересекать Ла-Манш в шторм. Он заморгал, надеясь, что тошнота и головокружение отступят, однако это не помогло. Осторожно вынув из кармана подзорную трубу, он осмотрел горизонт. Вдалеке возвышалось нечто, похожее на здание. Если приобретенные в Мохе карты хотя бы приблизительно верно указывали расстояния, это мог быть лишь Бейт-аль-Факих. А может быть, это лишь один из миражей, будто бы возникающих посреди пустыни, которые венецианцы называют la fata, фея. О них Блант тоже писал много и пространно, вот только им до сих пор ни один не попался.