Симбиоз - Роксана Форрадаре

- Мне нужно задать вопрос директору Махоуну, - отчеканила я. – Больше месяца назад моего отца забрали сотрудники ФБР. Пусть объяснит, за что, и уточнит, когда его отпустят.

Разумеется, отец уже две недели как находился рядом с Рене, однако этот предлог, пусть и немного запоздавший, показался мне наиболее убедительным из всех, что можно было придумать. Он подчеркивал неприязнь, которую так хотел видеть Питер, и не должен был вызвать никакой подозрительной реакции у Джованни, потому что являлся вполне себе подлинным. Сам Джованни, безвольно сидевший на полу, неуверенно выпрямил спину, расслышав свою фамилию. На нем по-прежнему была околиозная маска, непроницаемые черные очки заменяли ему глаза, и он не понимал, кто же явился отсрочить момент его казни. Маркус пренебрежительно фыркнул, давая понять, что не верит ни единому моему слову, а Питер задумчиво склонил голову.

- Почему бы нет? – после паузы произнес он и кивнул Маркусу. – Сними. Все равно он еще не восстановился после трансформации.

Тот засопел с неудовольствием, однако возражать не посмел. Расстегнув обруч, сжимавший шею директора ФБР, он резко сдернул с него маску и отошел подальше, будто бы стоять рядом с ним ему было неприятно. Габриэль покосился на него, затем на меня, зябко поежился и тоже отодвинулся. Оба, сами того не зная, оказали мне неоценимую услугу: теперь они находились на достаточном расстоянии, чтобы не успеть проскочить в мой портал после меня.

Я опустилась на корточки рядом с Джованни, чтобы очутиться с ним лицом к лицу.

- Вы слышали вопрос, директор?

Он впился в меня немигающим взглядом, в котором медленно и отчетливо таяли остатки призрачной надежды.

- Рурк Фишер – за что его задержали?

- Пошла ты, - хрипло выдохнул он, и я поняла, что меня он воспринимает не иначе, как Маркуса и Питера.

Как врага, прибывшего его пытать.

- Где он сейчас находится?

Однотипные вопросы помогали выиграть время, и было даже хорошо, что Джованни не спешит на них отвечать. Я смотрела прямо на него, но краем глаза следила за Питером. Он по-прежнему стоял слишком близко, не давая мне шанса воспользоваться порталом. Его неподвижная тень покрывала левую сторону моего лица, и я ждала, ощущая, как нарастает беспокойство, когда же она сместится хоть на сантиметр, когда ему наскучит наблюдать и он отвернется…

- Так и знал, что тебя нужно было отправить в тюрьму, - прошипел Джованни, даже не подозревающий о моих истинных замыслах. – Знал, что ты опасна, как и твой дружок Франциско!

На долю секунды все в зале застыли, и я услышала стук крови в собственной голове. Лицо Габриэля перекосилось от ужаса – он отступил еще на шаг, а Питер, напротив, с сухим любопытством посмотрел на пленника, ненароком раскрывшего секрет, который мы трое так упорно хранили. Наверное, каждому из присутствующих в этот момент сделалось ясно, что произошло нечто важное, однако никто еще не понял, что именно. Аббадон организованно, как мы с ним и договаривались, поймал мой взгляд. Вместо футбольного поля, уже очень давно избранного в качестве конечной точки для портала, в памяти почему-то всплыл дом Бенедикта, и овальная рябь появилась прямо за спиной Джованни. Толкнув его в нее, я попыталась втиснуться следом, но меня настиг хлесткий удар в живот, целивший в противоположную сторону и отправивший меня в центр зала.

- Что происходит?! – завопил Маркус. – Куда он делся?!

Портал очень быстро исчез, ведь с ударом концентрация моя рассеялась, и успевший проскользнуть в него Джованни исчез вместе с ним. Я со стоном перекатилась на живот – он пульсировал и горел, и, казалось, если прижаться им к холодному полу, станет хоть немного легче.

- Почему же вы столь упорно закапываете сами себя в песок? – прозвучал сверху приглушенный голос. – Бенедикт, Люк, Себастьян, и мой младший сын – просто инфантильные везунчики, которых миновала страшная участь оказаться на Сан-Клементе и которым посчастливилось иметь в своих рядах богатого наследника Гонсалесов, обладающего неограниченным запасом недвижимости и готового в любой момент предложить им новое убежище, чтобы быстро скрыться от преследователей из ФБР. Но везение не может быть вечным. Сейчас ты помогла никчемному существу, в свое время устроившему настоящий геноцид симбионтов. Плохой ход, Андреа. Очень плохой ход.

- Я предупреждал! – рассвирепевший Маркус, забывшись, перебил Питера. – Предупреждал, что ей нельзя верить!

В голове моей только-только начало проясняться после удара, но я все равно не понимала, о каком наследнике и какой недвижимости идет речь. Питер благосклонно кивнул Маркусу, а затем вдруг хмуро повернулся в сторону Габриэля.

- Ты говорил, она не умеет делать порталы. Я не подпустил бы ее к пленнику, если бы не эта информация.

- Она меня обманула, - буркнул тот. – Как тут проверишь?

Я с трудом соскребла себя с пола и поднялась на ноги. Живот онемел, превратившись в один большой синяк, - Питер наверняка ударил меня не со всей силы, и было страшно даже представлять, на что еще он способен.

- Нет, тебе не удастся сразу сделать второй портал, - прокомментировал мой страдальческий взгляд Аббадон. – Но тебе хватит сил на короткую трансформацию.

Из всех присутствующих его подсказку расслышал только Габриэль: Маркус был слишком занят, извергая проклятия, а Питера чем-то очень заинтересовала бронированная дверь, за которой скрывалась мрачная лестница наверх. Он, Габриэль, с превеликим удивлением покосился на моего демона, похлопал ресницами, размышляя, не подводят ли его уши, после чего принялся суматошно показывать мне что-то на пальцах. Хитроумную комбинацию его знаков я, разумеется, не поняла, да он и не особо старался, потому что очень скоро Маркус двинулся в мою сторону с околиозной маской в руках, и ему пришлось в спешке отворачиваться, чтобы не навлечь на себя подозрения.

- Сам явился, - Питер вдруг удовлетворенно кивнул двери, за которой долго наблюдал, и она тотчас распахнулась. – Так даже проще.

Услыхавший его Маркус озадаченно замер на полпути, посмотрел через плечо и, злобно ощерившись, поторопился слиться со своим демоном. В подвал спустился Франциско в состоянии трансформации. Его широко раскрытые крылья загораживали выход, а красные глаза светились ярче, чем все фонари вместе взятые. Недолго думая, я тоже обросла чешуей, а последним, с потерянным выражением на лице, трансформировался Габриэль.

- Я мог понять Бенедикта, когда он по доброте душевной вступался за бесперспективных, - Питер медленно