Симбиоз - Роксана Форрадаре
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Как там Бенедикт?
- Ждет сигнала. Не переживай, я держу его в курсе.
Неожиданно Манту коснулся плеча Франциско, и тот сразу отошел от меня, выплюнув изо рта трубочку. Этим жестом демон, вероятно, пытался предупредить его, что наш разговор рискует стать достоянием чужих ушей. Я постояла на месте еще немного, беспечно вглядываясь в толпу приглашенных к завтраку симбионтов и здороваясь с теми из них, с кем уже успела познакомиться, а затем вернулась к Клер – она, по своему обыкновению, порхала вокруг Габриэля. С ним мы тоже сумели наладить общение, и с недавних пор его компанию я готова была предпочесть многим другим, хотя бы потому, что он честно держал язык за зубами и старался оградить нас с Франциско от лишнего внимания. Порой в голове моей проскальзывал вопрос, чью сторону он примет, если все же окончательно придется выбирать: сторону брата или отца, - и чаще всего, наблюдая за их с Франциско тесным взаимодействием, я склонялась к первому варианту, из-за чего расположение мое к нему невольно росло, выдавливая остатки застарелой неприязни. Большое значение имел также и предназначавшийся ему страшный приговор, который когда-то озвучил мне Аббадон. Теперь я тратила хотя бы полчаса в день на совещания с ним, выясняя, как можно помочь Габриэлю в его проблемах с верховным, однако из раза в раз слышала однозначный и неутешительный ответ – никак.
- Завтра пойдешь со мной, - хмуро бросил он, заметив мое приближение. – Хватит тебе отсиживаться, делом займешься.
- Каким?
- Каким потребуется.
Я сложила руки на груди и уже набрала воздуха, чтобы со всей строгостью напомнить ему, что не приемлю необоснованного насилия, однако Клер опередила меня.
- Можно мне с вами? Пожалуйста! Я могу летать и…
- Нет. Эрик говорил, ты еще ни разу не трансформировалась. У меня нет времени возиться с детьми.
Клер мучительно дернулась, словно ее ударили. Возникла гнетущая пауза, заполнить которую своим замечанием я так и не решилась. Пролепетав что-то про обещание помочь с обустройством прибывшего ночью пополнения, расстроенная Клер выбралась из-за стола. С ее уходом в ближайшей округе остался лишь один демон, доступный моему взгляду, - Аббадон. Несколько секунд я озадаченно смотрела на него, твердо ощущая неправильность происходящего, но не в силах сообразить, что именно меня смущает.
- Где Денница?
Габриэль вопроса не расслышал: он угрюмо смотрел в тарелку, думая о чем-то своем. Зато Аббадон повернулся вполоборота, чтобы ответить.
- Полагаю, связь их настолько ослабла, что он может отлучаться. Очень далеко отлучаться, гораздо дальше, чем любой другой демон от своего симбионта.
Стоящий в зале гул заглушил его слова, но я напрягла слух, чтобы поймать каждое из них. Затем скосила взгляд на Габриэля и подвинулась ближе к Аббадону.
- Очень далеко, говоришь? А смог бы Денница, например, вернуться в Инкхигхаим, не убивая Габриэля?
- Зачем ему это? – фыркнул демон. – С помощью человеческой души переместиться обратно не составит труда, а так придется тратить свои силы и накопленную кровь.
- Но это возможно?
- Что говоришь?
Габриэль все же услышал меня и оторвался от своей трапезы. За столом больше никого не было, и ему, разумеется, даже в голову не могло прийти, что обращалась я вовсе не к нему.
- Мне нужно тебя спросить, - мгновенно решаясь, отозвалась я. – Насчет твоего…
Слова мои утонули в восторженном визге: Саманта, прибывшая ранним утром из другого убежища вместе с Габриэлем и некоторыми другими приближенными Питера и сидевшая через проход в обществе матери Эрика, миссис Маршалл, вдруг вскочила на ноги и принялась прокладывать себе дорогу к центру гостиной. Там, возле кожаных диванов, симбионты выстраивались тесным полукругом, освобождая для кого-то место. Я вытянулась на стуле, тщетно пытаясь разглядеть предмет всеобщего интереса, а Габриэль довольно пробурчал:
- Поймали все-таки. Ну, Маркус…
- Кого поймали? Что случилось?
- Иди посмотри, тебе понравится.
Однако кольцо уже расступилось, и я увидела красную от радости физиономию Маркуса и седовласого мужчину с опущенной головой, которого тот крепко держал за локоть, всем своим видом выражая превосходство.
- Где Питер? Сэм, зови его! Смотрите все! Смотрите, кто забрел к нам в гости!
Утробный голос Маркуса, который я с преогромным счастьем не слышала бы еще целый век, прозвучал так счастливо и вдохновенно, а оттого и так отталкивающе для меня, что я буквально через силу заставила себя приглядеться внимательнее. Первой моей мыслью было искреннее недоумение: и чего он так красуется победой над каким-то стариком? Пленник был страшно худ, маленькие ввалившиеся глазки блестели то ли от слез, то ли от гнева. Орлиный нос медленно и удрученно раскачивался над полом – вот он повернулся в мою сторону, а за сединой проступили еще живые темные волосы, и я догадалась сквозь глубокое потрясение, почему бородач во все горло зовет своего предводителя.
- Я здесь, - Питер спустился по лестнице со второго этажа. – Рад приветствовать вас в моем доме, директор Махоун.
Джованни прищурился и отвернулся – я так и не поняла, узнал он меня или нет. Теперь он с холодной яростью смотрел на Питера.
- Не могу ответить тебе взаимной любезностью, Палмер.
- Наденьте на него околиозную маску, - распорядился Питер. – Я не хочу, чтобы он покинул нас слишком быстро. У меня к нему много вопросов.
Маркус бросился исполнять приказ, а Саманта вновь издала безумный торжествующий крик, от которого у меня по спине пробежал мороз. Он звучал так, словно война уже разрешилась в их пользу. Я сама не заметила, как поднялась с места следом за Габриэлем, рядом с которым уже вновь очутился Денница, и подошла к пленнику почти вплотную. Джованни Махоун был единственным симбионтом, официально признанным человеческими верхами. Для меня он с самого первого дня стал недругом, чинившим неприятности всем, кто был мне дорог, и везде совавшим свой длинный нос, и если я и думала о нем, то только для того, чтобы пожелать ему зла: неприятностей в личной жизни, отстранений на работе, и всяческих проблем. Но никак не такого. Наблюдать его побежденным теперь, когда противостояние между людьми и симбионтами с каждым днем все ближе подбиралось к своему апогею, было жутко даже для меня.
Как же он, эрудированный, опытный и ловкий, допустил свое поражение? Как мог позволить Маркусу
