Ветер плодородия. Владивосток - Николай Павлович Задорнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чихачев столько лет ждал, что его пошлют на открытия в Приморье.
«И вот теперь, когда все готово, когда „Америка“ пойдет и я сам отправлюсь на ней, — размышлял Муравьев, — Чихачев не пойдет… Кто же вместо него? Кто же пойдет на самое важное и великое открытие? Кто будет основателем порта Владивосток? Долго тянулось дело, шло как многолетняя война и в наших пределах, и в соседних странах, и в Европе, события происходили на морях и на огромных территориях суши. Эта война еще не окончена, она продолжается и здесь, и в Европе».
На основание новых портов весной пойдет целая эскадра военных кораблей. Флаг губернатора поднимут на «Америке».
Много опытных офицеров есть у Муравьева. «Но жаль, жаль, что не пойдет Чихачев. Он нужен был бы».
ВЛАДИВОСТОК
…Скажи мне, кудесник, любимец богов.
Что сбудется в жизни со мною?
И скоро ль, на радость соседей-врагов,
Могильной засыплюсь землею?
Военная песня на слова А. С. Пушкина
Часть первая
БОГАТАЯ ГРИВА
Глава 1
ТОКИЙСКИЙ ЗАЛИВ
Ранним утром русская эскадра под командованием адмирала Сибирцева входила в Токийский залив. Свой флаг адмирал держит на броненосном крейсере «Память Азова». В кильватерной колонне идут легкий крейсер «Ослябля» и миноносец «Бесстрашный».
Ночью, на подходе к японским берегам, увидели вспышки прожектора. Их встречал японский корабль. Обменялись прожекторными сигналами. Японец лихо развернулся, приглашая следовать за собой. Повел эскадру к своей столице, время от времени подавая сигналы.
На восходе гигантский красный шар выкатился из волн океана за кормой и, всплывая в густом тумане, улавливал в нем, как в волшебном фонаре, зеркально засверкавшие паруса рыбаков.
Эскадра уже в Токийском заливе. Огненный шар над горами. Над всем пейзажем господствует ледяной конус Фудзи. Образуя торжественный эскорт вокруг гостей, подошли еще два японских военных корабля. В глубине маячит голубая громада гигантского броненосца.
Навстречу эскадре один за другим, подавая гудки приветствий и разгоняя последние остатки тумана, шли к выходу в океан тяжелогруженые пароходы и парусники разного тоннажа под флагами многих стран мира. Гудки доносились и с берегов, и из городков, и из пригородов приближавшейся столицы; Япония в этот час шла на работу. Сибирцев на все смотрел опытным взором военного моряка: он все понимал. Страна вступала в число морских держав.
Очертания корабля, который вел русскую эскадру, казались адмиралу знакомыми. Это новейший быстроходный истребитель миноносцев, и не только миноносцев, «destroyer», близкий по типу крейсеру. В Англии ему показывали подобный корабль до выхода из дока, до покраски, без иероглифов на борту и без названия, может быть, этот самый. Наиновейшее произведение выглядело тогда, как драная шкура.
Никто не поверит и никому это не интересно, что Сибирцев, когда-то еще Леша для товарищей, и «ваше благородие» для матросов, строил тут первую килевую морскую шхуну для японского флота. Неподалеку отсюда в бухте за горами под Фудзи.
Время Муравьева и Путятина прошло. О них больше не вспоминают. Хотя был слух, что по России собирают средства на памятник Муравьеву.
…Жизнь понеслась, как паровоз по прерии на картине Тернера[26].
Алексей Сибирцев после многих лет службы в России и за границей прислан на Дальний Восток. Соседи наши сильно переменились. Китаю трудней, чем Японии. В Китае тон задают британцы. Чехов написал: «Дураки будут китайцы, если не отберут у нас Амур. Они не сами отберут, а им отдадут англичане».
Александр III прислушался к мнению Чехова, прочел «Остров Сахалин», и наследник прочел. И на другой же год отправился на Дальний Восток, был здесь, заложил камень при начале постройки будущей сибирской железной дороги.
Япония крепла. Ее силу еще не почувствовали в мире, а у нее чесались кулаки. Ее недооценивают, считают японцев подражателями, обезьянами, макаками.
В ранней молодости, работая с японцами на стапеле, Сибирцев постиг, как они старательны и точны в труде, сообразительны, находчивы, не только переимчивы. Он уже тогда угадывал их будущее.
В России за эти годы создан современный военный флот. Во Владивостоке Сибирцев совершенствует батареи на мысах и сопках, строит новые: инженерами закрываются все подходы к порту, морскому заводу, к будущей железной дороге, докам и богатевшему городу.
По всей России продолжалась подписка на покупку новых кораблей в Америке для русского океанского пассажирского Добровольного флота. Она началась при Александре II. Даже крестьяне на это жертвовали, они знали от солдат и матросов, своих сыновей, что делается на свете. Русский крестьянин живет государственными интересами, и это огорчает революционеров. Наши матросы переменились. Им больше платят за службу. Стали грамотней, есть среди них читатели газет, они толкуют между собой про политику, к ним норовят проникнуть агитаторы. Деньги не каждому идут на пользу. Бывает, что матрос поймает в иностранном порту и принесет на свой корабль венеру… Подраться с иностранцами до сих пор любят, особенно все с теми же своими «закадычными друзьями»…
Былой забитости в матросах уже нет, да и прежде у многих не было.
Государь чувствует себя хозяином. Он приучен мыслить размерами своей империи как единого целого. Он взял великую страну, как огромную драгоценную шкуру, встряхнул ее, рассмотрел и принялся за выделку. Того желает он от общества, чтобы мысль наша стала «континентальной», так судят про русских образованные японцы. Сами они огорчены, что их собственные мысли «островные», мелкие, отрывочные, видимо, желали бы расширить их.
Тургенев уловил в Александре III это свойство хозяйственного мужика и задал тон обществу, приветствуя его воцарение. Великий писатель видел его глазами русского европейца.
С тех пор, как тихоокеанское побережье с южными удобными гаванями оказалось в наших границах, гигантски выросла вся основа России и ее смысл в мире. Теперь пригодился опыт и таланты наших инженеров, изобретателей и подрядчиков. Крестьяне по Сибири, вооружившись лопатами, обзавелись тачками на земляных работах. На многих участках одновременно началось строительство железной дороги, подготовка к прокладке полотна. Местами прокладывали рельсы в обе стороны.
Без железной дороги на Тихий океан Россия уже не могла существовать. Без соприкосновения и отношений с народами древних держав Дальнего Востока не жить уже Петербургу и Москве. По-прежнему жить уже нельзя. Японцы, видя наши перемены, недаром заговорили про
