Гайда! - Нина Николаевна Колядина

– Как это? – не поняла Маруся.

– Как-как! Сварят и съедят. Неужели непонятно? Может, съели уже…

Маруся потеряла дар речи. Округлившимися от ужаса глазами она смотрела на Алексея и лишь едва шевелила губами, пытаясь что-то сказать или спросить.

– А вы думали, они псину вашу для забавы взяли? – снова невесело ухмыльнулся чоновец.

– А Аркадий знал? – наконец, вымолвила Маруся.

Алексей опять неопределенно пожал плечами:

– Он попросил меня найти кого-нибудь, кто бы ее взял, я и нашел. Не Салават, так другой бы взял. Для того же самого. Тут почти всех кошек и собак уже съели.

Он с жалостью посмотрел на побледневшую, стоявшую в оцепенении жену своего командира и сказал:

– Да не убивайтесь вы так. Может, собачка ваша детям жизнь спасла.

– Ну, что – едем? – раздался веселый голос вышедшего из дома Аркадия…

«Ничего хорошего в этой Башкирии не было, – очнувшись после растревожившего ее сна, – подумала Маруся. – Голод жуткий. На людей смотреть страшно: худые, изможденные, двигаются, словно тени. Даже Доходягу нашу съели…»

Ее мысли прервал ловко спрыгнувший с верхней полки Аркадий. Он сел рядом с женой, посмотрел на часы и виновато улыбнулся:

– Ничего себе – больше трех часов проспал! Небось, думаешь: «Что за муж мне достался – дрыхнет и дрыхнет!»

– Ничего такого я не думаю, – улыбнулась в ответ Маруся. – Сколько надо, столько и спи. Ты ведь так мало отдыхаешь.

– Что верно, то верно. Как в армию ушел, только в поездах и отсыпаюсь, – не стал возражать Аркадий.

Он обнял жену за плечи и спросил:

– Ну, как ты тут? Не замерзла?

– Нет, – ответила Маруся. – Только есть очень хочется.

– К Кургану подъезжаем. На станции разживемся кипяточком и поедим, – пообещал Аркадий.

Через несколько минут поезд, давно уже замедливший ход, громко заскрипел тормозами и остановился.

«Интересно, а в Сибири много еще банд осталось? –подумала Маруся, проводив взглядом отправившегося за кипятком мужа. – Может, пока мы туда доберемся, их все уже уничтожат? А то ведь с ума сойдешь, пока он за бандитами гоняется…»

Красноярск встретил Голиковых бодрящим февральским морозцем, ослепительно-голубым небом и пышными сугробами.

– Скажите, как пройти на Советскую? – спросил Аркадий у озирающегося по сторонам одетого в тулуп мужика, видно, выискивающего кого-то в потоке покинувших поезд пассажиров.

– На Советскую? – переспросил тот. – Это на Воскресенскую, что ли?

Аркадий пожал плечами.

– Ну да, откуда бы вам знать… Дайте сообразить, – продолжая озираться, сказал мужик и, немного подумав, «сообразил»:

– Точно! Воскресенская – это теперь Советская. Только она длинная. Вам дом-то какой нужен?

– Нам нужен штаб ЧОН Енисейской губернии, – ответил Аркадий.

Мужик сморщил лоб и снова задумался.

– Вы подскажите, как на Советскую выйти, а там уж мы сориентируемся, – поторопил его Аркадий.

– Вот я и думаю, как вам подсказать, – развел руками мужик. – Раньше я бы вам сказал: «Идите по Щеголевской». А теперь что?

– Что? – начал нервничать Аркадий.

– Что-что! – передразнил его мужик. – Теперь и не выговоришь, как она называется. Карла какая-то… Карла…

– Карла Маркса? – предположил Аркадий.

– Да нет, хуже, – отмахнулся мужик и вдруг, расплывшись в улыбке, распахнул для объятий руки, на которых тут же повисли двое радостно верещавших ребятишек.

Следом за детьми к мужику со словами: «Соскучились по дедушке!» – подошла улыбающаяся женщина в накинутой поверх шубы теплой шали.

– Давай еще у кого-нибудь спросим, – предложила Аркадию съежившаяся от холода Маруся, но тот не успел ответить.

– По Щеголевской идите, по Щеголевской! Вон там она начинается, – громко крикнул мужик и махнул рукой в нужном направлении. – По ней и выйдете прямо на Воскресенскую. Тьфу! На вашу эту, как ее…

– И правда не выговоришь, – засмеялась Маруся, показывая на приколоченную к почерневшему от времени забору табличку с новым названием нужной им улицы: «Карла Либкнехта».

– Да уж, – улыбнулся и Аркадий. – Ладно, идем на Советскую.

Не прошло и четверти часа, как Голиковы подошли к двухэтажному каменному зданию, в котором незадолго до их приезда в Красноярск разместился губернский штаб ЧОН. На той же Советской находился и дом – тоже двухэтажный, но поменьше и попроще штабного, – где им выделили квартиру.

Аркадий помог жене раздеться.

– Ну, наконец-то на месте, – прижавшись спиной к теплой, облицованной белым изразцом печке, сказала Маруся. – Я еле на ногах стою, да еще замерзла как цуцик.

Аркадий скинул шинель, бросил ее на стул и, подойдя к Марусе, уперся ладонями в гладкий кафель – так, что жена оказалась между его вытянутыми вперед руками. Глядя ей прямо в глаза, спросил:

– Мурочка, ты на меня не сердишься?

– За что? – удивилась Маруся.

– Ну, как «за что»? Наобещал тебе с три короба: в академию поступлю, в Москве будем жить… А сам привез тебя в эту глухомань.

– Никакая это не глухомань, – возразила Маруся. – Город мне очень даже понравился. Холодновато правда, но ведь скоро весна. А там, глядишь, и дела твои здесь закончатся.

– К весне, может, и не закончатся, но к лету уж точно, – пообещал Аркадий. – Тогда и в Москву поедем. Хочу, чтобы наш малыш в столице родился. А пока надо добить бандитов, которые тут еще в силе и местное население терроризируют. В основном, на юге губернии, где много инородцев. В штабе ЧОН меня ввели в курс дела…

– Значит, мы опять куда-то поедем? Здесь не останемся? – не дала ему договорить Маруся.

– Понимаешь, киска, тут дело такое… – замялся Аркадий. – Вместе нам ехать никак нельзя. Я один должен ехать.

– Как так? – вскинула брови Маруся. – А я, что же, одна тут останусь?

– Это ненадолго! Говорю же тебе – скоро все закончится.

– Что значит «скоро»? Сам же говоришь: к лету. Я до лета без тебя буду жить?

– Мурочка, родная моя, придется с этим смириться, иначе никак нельзя, – ласково сказал Аркадий.

– Ну, почему, почему я не могу поехать с тобой? В Башкирии мы ведь были вместе: ты своими делами занимался, а я тебя ждала. Все ведь было хорошо! Почему сейчас нельзя?

– Пойми, кисуля, здесь не Башкирия. Там с бандами было почти покончено – это раз. Местное население их уже не поддерживало – это два. Люди сами голодали, и кормить бандитов им было просто нечем. А главное – в Башкирии железнодорожная сеть хорошо развита. Из дома я уезжал на день, на два и быстро возвращался. А там, куда я теперь назначен, все по-другому.

– Что «по-другому»? Там опасно? – забеспокоилась Маруся.

– Ну, не опаснее, чем где-либо, – уклончиво ответил Аркадий. – Просто ситуация там, повторяю, совсем другая. Расстояния между населенными пунктами огромные, а железных дорог нет. Есть одна ветка в ту сторону: от Ачинска верст на восемьдесят тянется, а потом все – железная дорога не достроена, как хочешь, так и добирайся до места. А мне ведь дальше надо – в Ужур. Это еще почти столько же. Ну, и как, спрашивается, я тебя туда повезу? На лошади, что ли? Беременную-то?

Последний аргумент заставил Марусю задуматься.

– К тому же большинство хакасов – инородцев, которые там живут, – или в банде