Политические сочинения. Том II. Социальная статика - Герберт Спенсер

для осуществления закона равной свободы. Следовательно, ужасный кризис был произведен беззастенчивой притязательностью, с одной стороны, и преступной уступчивостью и раболепным подчинением – с другой. Путем революции народ может переделать свое правительство, но он не может переделать самого себя. Он, может быть, несколько изменится, переживая эпоху такого страстного возбуждения, но в существе члены этого народа останутся тем же, чем они были прежде. Старые процессы должны в них возобновиться. Как скоро прошла буря, снова появится и прежняя притязательность, и прежнее равнодушие; они будут продолжать идти по этому пути, пока постепенное обременение народа новыми тягостями не доведет его если и не до такого же скверного положения, как прежде, то до положения, которое немногим от него отличается.

Совершенно противоположное обнаруживается при политических улучшениях, произведенных мирным путем. Они принадлежат к более высокому фазису цивилизации. Прежде всего, страдания народа оказываются относительно более слабыми, они перестают быть невыносимыми, возмутительными. При тех же условиях это указывает на уменьшение размеров несправедливости; уменьшение объема несправедливости показывает, в свою очередь, что нравственное чувство приобрело бо́льшую энергию и бо́льшее значение. Таким образом, обстоятельства, предшествовавшие мирной агитации, уже в известной степени служат тому, чтобы обеспечить успех за свободными учреждениями, приобретенными этим путем. Из процесса, которым довершается эта революция, лишенная кровавых сцен, уже обнаруживается самым ясным образом, что в народе существуют свойства, необходимые для окончательного успеха. В чем заключается условие жизненности подобного движения? Какая скрытая сила производит его, дает ему рост и способствует его победе? Ясно, что тут действует то чувство, которое ведет к осуществлению закона равной свободы. Упорное требование политического равенства – это только признак возрастающей его деятельности. Преобразовательной силой теперь является уже не голод, не желание избавиться от мучений, не жажда мести, но хладнокровная, менее всего мечтательная решимость вынудить признание человеческих прав и человеческой свободы. Нужен живучий источник энергии, совершенно отличный от того, который возбуждает ярость восстания, чтобы довести до успешного конца эту битву мнений, с ее продолжительными проволочками, с ее доводящими до отчаяния затруднениями, где придется выдерживать и насмешки, и сбивающие с толку искажения. Вместо мимолетного припадка гнева тут деятелем должно явиться постоянное, все более и более усиливающееся чувство. Агитация – это способ его упражнения. Люди, у которых это чувство преобладает, развивают его в остальных. Они говорят для них речи, пишут для них свои статьи, собирают митинги, чтобы эти чувства могли в них проявиться. Они возбуждают их, обличая несправедливости; чтобы заставить их действовать, они обращаются к их совести. Они вызывают такие чувства наружу, обращаясь ко всему, что в людях есть справедливого, чистого и прямодушного. Чтобы возбудить в них отвращение, они изображают картины рабства и тирании; они убеждают их, что состояние полной свободы – есть единственное, которое можно любить и призывать с надеждой. Они стараются внушить им чувство святости человеческих прав. После того как люди в течение многих лет направлялись и стимулировались таким образом, чувства эти достигают достаточно сильного проявления, и является реформа. Не забудьте, что чувства эти исходят из той же самой комбинации способностей, которая, как мы видели, поддерживает свободные учреждения и делает их применимыми. Каждая из подобных агитаций есть род школы для пользования тем видом свободы, к которому она приводит. Сила, необходимая для приобретения этой свободы, соответствует размеру силы, необходимой для пользования ею. На основании закона форм общественной жизни эти формы выражают собой народные свойства. Появляясь на свет, они носят на себе печать этих свойств. Они могут существовать только до тех пор, пока свойства эти дают им жизненную силу. Общее неудовольствие прежними учреждениями показывает, что свойства народа требуют лучших. Если народ для достижения этих лучших учреждений устраивает ассоциации, содержит пропагандистов, во время каждой сессии законодательного собрания осаждает его петициями и до тех пор повторяет все это, пока накопленная сила общественного мнения сделается неудержимой, то можно считать вполне доказанным, что производящееся преобразование находится в истинной гармонии с потребностями времени. Новые учреждения не будут порождением исключительного настроения народного духа – они будут выражать обыкновенное его состояние, а потому, безо всякого сомнения, окажутся приспособленными к нему.

§ 12. Вот поощрение для робких реформаторов. Люди с правильным взглядом на вещи не нуждаются в таком подробном разборе для укрепления своих убеждений. Математик не прибегнет к циркулю, чтобы убедиться в верности доказанной им задачи. Человек со здравым чувством не нуждается в дальнейших свидетельствах после того, как он разъяснит себе указания нравственного закона. Для него достаточно понять справедливость дела. Он никогда не поверит, что если справедливая цель достигается справедливыми средствами, то из этого может выйти что-нибудь вредное или дурное. Вот единственное душевное настроение, достойное того, чтобы его называть религиозным. К несчастью, большинство не одарено такими благонадежными убеждениями, а потому предписания естественной справедливости необходимо подкреплять дополнительной аргументацией. Неверующий нравственный скептицизм утилитарного учения требует опровержения. Вышеизложенные соображения обращены к тем, которые заражены этим учением; пусть они убедятся, что им нечего опасаться обнаруживать демократические симпатии, которые в них существуют, что им следует употребить теперь же всю свою энергию на пользу народного дела; они должны знать, что если справедливые учреждения будут достигнуты справедливым путем, то они должны неизбежно процветать.

§ 13. Теперь ясно, что право, выводимое из закона равной свободы – право каждого гражданина на равную долю политических прав, – не перевешивается ни одним из тех требований благоразумия, которые против него предъявляются. Мы нашли, что до тех пор, пока эгоизм делает управление необходимым, он вместе с тем должен вносить растление во всякое управление, за исключением такого, в котором все люди имеют своих представителей. Было доказано, что мнение, будто бы предоставление всеобщего права на подачу голосов даст состав избирателей с более низким уровнем нравственности, совершенно неосновательно, потому что все классы общества безнравственны, и если принять в соображение численность и обстоятельства жизни каждого класса, то, по всей вероятности, окажется, что они безнравственны в одинаковой степени. По рассмотрении дела оказывается, что и возражения, ссылающиеся на народное невежество, – обоюдоострый меч, потому что по отношению к сведениям, необходимым для правильной подачи голоса, массы, входящие в состав избирателей, так же невежественны, как и те, которым не предоставлено этого права. Для подкрепления возражений приводилось указание, что были делаемы попытки ввести истинно демократические учреждения, но попытки эти оказались неудачными. Указание это основано на примерах, не подходящих к делу; а если бы и был приведен правильный пример, то и он бы ничего не доказывал. Наконец, и в этом случае оказывается точно так