Политические сочинения. Том II. Социальная статика - Герберт Спенсер

о целых состояниях, употребленных для установления какого-нибудь права; о землях, утраченных через несоблюдение какой-нибудь формальности. Затем следует целый список жертв: люди, которые доверились, были обмануты; седовласые старики, которые кое-что скопили тяжкими лишениями и все должны были употребить для умащения какого-нибудь ходатая по делам; несостоятельные должники, истощенные, со впалыми щеками, которые потеряли все потому только, что пытались получить то, что им следует; люди, дошедшие до того, что им пришлось жить от благотворительности своих друзей; другие, которым пришлось умереть смертью нищего; немало и таких, которых страдания довели до сумасшествия и которые в отчаянии совершали самоубийство. Все партии единогласно выражают свое неудовольствие, а несправедливости продолжаются, и ничто не полагает им границы!

§ 5. Впрочем, нет недостатка и в таких людях, которые защищают этот порядок вещей, которые положительно утверждают, что правительству следует таким несовершенным образом исполнять свое социальное отправление. С одной стороны, они утверждают, что отправление правосудия составляет существенно необходимое условие для жизни цивилизованного общества, а с другой – находят, что могут быть случаи, где суд, ко вреду людей, отправляется чрезмерно хорошо! Они говорят: «Если бы суд был дешев, то все захотели бы им пользоваться. Если бы можно было получать справедливое удовлетворение без всякого затруднения, то удовлетворение требовалось бы во всех случаях нарушения права. К властям обращались бы в десять раз чаще, чем теперь. При малейшем поводе люди начинали бы законное преследование; тяжбы расплодились бы до того, что лекарство было бы хуже болезни».

Вот аргумент в пользу современного порядка – этот довод заключает в себе или грубую нелепость, или совершенно неосновательное мнение. Если большое накопление тяжб вследствие безвозмездного суда считать основанием для сохранения современного порядка, то это значит – утверждать, что зло от восстановления справедливости во всех случаях значительнее, чем зло, которое причиняется нарушением прав. Одно из двух – или граждане будут, как теперь, в огромном большинстве случаев молча переносить ущерб в своих правах, или права эти должны разбираться безвозмездно. Защитники современного порядка предпочитают первое из этих положений. Если десять тысяч тяжб хуже, чем десять тысяч несправедливостей, то одна тяжба хуже, чем одна несправедливость. Отсюда следует общий принцип, что обращение к закону за защитой заключает в себе большее зло, чем нарушение права, на которое приносится жалоба. А отсюда уже прямо выходит, что лучше всего не иметь никакого суда! Чтобы избегнуть такой нелепости, утверждают, что при настоящем порядке вещей восстанавливаются все значительные несправедливости, что дороговизна производства мешает только незначительнейшим из них попадать в суд и что, следовательно, нельзя выводить приведенного здесь заключения. В таком случае остается одно из двух: нужно утверждать, что из девяти десятых населения, слишком бедного, чтобы обратиться к помощи суда, никому не причиняется значительного гражданского оскорбления; или нужно утверждать, что не бывает случаев, где с человеком поступают так несправедливо, что доводят его до крайней бедности и лишают его этим возможности отыскивать свои права по суду, хотя это значит отвергать очевидное, так как именно таким путем наносят самые тяжкие оскорбления. В то же время нужно отвергать, что абсолютно незначительные несправедливости, причиняемые массам, не имеют относительно важного значения, что также противно очевидности.

Но это еще не все. Нет никакой необходимой связи между доступностью суда и увеличением числа тяжб. Доступность может привести и к противоположному результату. Такое предсказание уничтожается общей ошибкой при подобных расчетах. Когда определяют последствия какого-нибудь нового учреждения, то обыкновенно предполагают, что все прочие обстоятельства останутся в том же виде; в этом-то предположении именно и заключается ошибка. Предполагается, что при введении дешевого суда нарушения прав будут так же часты, как теперь. Всякий беспристрастный наблюдатель должен убедиться, что большинство случаев нарушения гражданских прав совершается в настоящее время вследствие недействительности судебной защиты: «плохой суд плодит несправедливость» (For sparing justice feeds iniquity). Если мошенник знает, что его трудно уличить, то это соблазняет его мошенничать. Если бы суд не был так дорог и правосудие так шатко, то нечестные купцы никогда бы не решались на множество нарушений справедливости, которые допускаются ими теперь. Богатые не обижали бы бедных, если бы обиженные имели практические средства для защиты. Посмотрите, сколько безнаказанности наши судебные учреждения обещают человеку, который задумал обидеть своего ближнего. Если жертва, на которую он обратил свои взгляды, бедны, то, по всей вероятности, она не будет начинать тяжбы – вот первое поощрение. Если жертва имеет достаточно денег, но, подобно огромному множеству людей, очень боится суда, то она, по всей вероятности, перенесет судьбу без сопротивления – вот второе поощрение. Наконец, нашему пройдохе известно, что если жертва решится на иск, то судебные решения подвержены большим случайностям, и ловкий способ может часто дать виноватому возможность освободиться – в этом еще более поощрения. Сообразив таким образом все обстоятельства, он решается рискнуть. Он бы на это никогда не решился, если бы законное покровительство было сколько-нибудь действительно. Если бы суд был быстрый, безвозмездный и надежный, то исчезли бы все эти возможности и вероятности, которые соблазняют ныне на беззаконные дела. Почти прекратились бы умышленно совершаемые нарушения гражданских прав. К суду обращались бы только тогда, когда обе стороны искренно почитают свое дело правым, а число подобных случаев сравнительно незначительно. Если бы легко было добиться суда и правды, то число тяжб не только не увеличилось бы, но, по всей вероятности, оно бы уменьшилось.

§ 6. Степень, до которой отношения между людьми справедливы или несправедливы, зависит не от той или другой системы суда. Корни тут несравненно глубже. Народные свойства решают дело относительно форм суда точно так же, как и относительно образа правления. Сила какого-нибудь механического устройства зависит не от достоинств его рисунка, а от твердости материалов. Если механик не сообразил, выдержат ли отдельные части сделанного им механизма упирающую на них силу, то мы назовем его не знающим своего дела, хотя бы план составлен был им превосходно, расположение частей было прекрасное и равновесие сил совершенное. То же самое можно сказать и о том, кто создает учреждения. Если народ, с которым он имеет дело, не имеет требуемых свойств, то самая ловкая комбинация не приведет ни к чему. Нам никогда не следует забывать, что учреждения создаются из людей, что люди тут – столбы, болты, связи и прочие части, составляющие механизм; группируйте и связывайте их как вам угодно, но в окончательном результате успех и неуспех учреждения будет все-таки зависеть от их природы. Всегда есть известный предел наименьшего сопротивления; если люди недостаточно развиты, то они уступят на этом