Политические сочинения. Том II. Социальная статика - Герберт Спенсер

пор преобладает в торговом мире. Мы слышим, что известные законы восхваляются потому, что они направлены будто бы к усилению «обращения монеты», если мы будем анализировать периодически повторяющуюся тревогу по тому случаю, что будто бы «деньги вышли из страны», то увидим, что такое обстоятельство рассматривается как бедствие само по себе, а вовсе не как признак, указывающий, что в стране есть недостаток в известном, существенно необходимом товаре. Не существует ли здесь потребность в некотором развитии просвещения?

Многие почтенные люди делают наблюдение, что увеличивающееся потребление всюду сопровождает благосостояние; отсюда они выводят заключение, что потребление благодетельно само по себе, что оно не есть посредственный результат, а причина благосостояния. Присутствуя при пожаре или наблюдая безумную расточительность какого-нибудь мота, они утешают себя рассуждением, что все это «полезно для торговли». Если здравые политические сведения необходимы, чтобы сделать человека способным к праву голоса, то все это опасные избиратели.

В среднем классе весьма распространено мнение, что сосредоточение значительной части имущества, производимого обществом, в руках непроизводительных классов не заключает в себе существенного вреда для остальных. Так как имущество это в виде денег опять переходит к производительным классам, то это все равно, как будто бы оно вовсе и не было в руках непроизводительных. Мы видим, что даже известный политэконом доктор Чаммерс утверждает, что выгоды поземельных собственников не уменьшают средств общества, потому что доходы эти расходуются на прокормление и поддержку промышленников, в вознаграждение за их услуги; подобное заключение приводит к тому, что в окончательном результате все равно, будут ли А и прислуживающие ему Б, В и Г жить от произведений своего собственного труда или они будут пользоваться произведениями чужих рук[61].

Другое ложное понятие, одинаково распространенное среди бедных и богатых, состоит в убеждении, что спекуляции хлебных торговцев вредны для общества. Многие благомыслящие люди преисполнены такого негодования против этой торговли, которая, по их мнению, есть не что иное, как невыносимая жестокость, что почти невозможно убедить их в выгодах, которые доставляются народу полной свободой торговли в этом случае, точно так же как и во всех прочих. Их озлобление не дает им возможности понять факт, что если бы цены не поднимались немедленно после недостаточного урожая вследствие обширных закупок хлеба капиталистами, то народ непременно стал бы потреблять эти произведения в обыкновенных размерах, и дело кончилось бы тем, что запас был бы уничтожен задолго до следующего сбора. Они не понимают, что эта торговая операция по своим последствиям одинакова с уменьшением порций, выдаваемых экипажу корабля в таких случаях, когда запас недостаточен для его прокормления до конца путешествия. Это очень серьезная ошибка, если она разделяется избирателями, в особенности если многие из них вздумают предупредить закупки хлеба законными наказаниями!

Известно, какие грубые учения преобладают относительно власти законодательства поощрять различные отрасли промышленности – относительно покровительства земледелию и других «покровительств». Не одни только фермеры находятся в заблуждении, полагая, что посредством парламентских узаконений можно сделать их отрасль навсегда более цветущей, чем остальные отрасли промышленности; благовоспитанное городское население разделяет такие же иллюзии. Они совершенно забывают, что если известную отрасль торговли сделать искусственным образом более доходной, то к отрасли этой бросится столько конкурентов, что ее предполагаемые выгоды будут в скором времени сведены к общему уровню и что временно они будут даже ниже этого уровня. Итак, разве не справедливо, что и в лавке, и на ферме, и у мастера-ремесленника одинаково нуждаются в воспитателе?

Мы встречаемся с самыми дикими взглядами по отношению к вопросам об обращении монеты и капиталов. Мы смеемся над простотой прошлых времен, когда стесненное голодом население приписывало высокие цены на хлеб жадности хлебников и мельников; однако же можно найти немало аналогии между такими взглядами и теми, которые приписывают народные бедствия дурной монетной системе. Бедный человек, когда он чувствует недостаток пищи, потому что ему приходится платить за хлеб вдвое более, чем прежде, прямо приписывает зло торговцу хлебом. Точно так же многие торговцы приписывают свое стеснение в торговле трудности, с которой дается кредит банкиром или с которой получаются деньги под векселя; отсюда они заключают, что все происходит от недостатка орудия мены, т. е. монеты. Им точно так же, как и их голодному прототипу, неизвестно, что первоначальная причина зла заключается в недостаточности сделанного народом запаса питательного вещества и других предметов. Предполагать, что посредством выпуска банковых билетов можно помочь всеобщей нужде, – значит делать такую же ошибку, какую делает отыскивающий перпетуум мобиле: это значит надеяться создать силу из ничего.

Таким образом, оказывается, что доказательством посредством tu quoque[62] можно вполне нейтрализовать заключения, выведенные из предположения о безнравственности рабочих классов, и что тем же путем можно дать вполне убедительный ответ против возражения, что право голоса не может быть распространено на массу народа по причине его невежества. Если массе народа не будет предоставлено право голоса по причине недостатка его сведений, то по той же самой причине это право голоса должно быть отнято у существующих избирателей. Если относительная компетентность обоих классов народа при пользовании политическими правами должна определяться размерами их сведений – разумеется, политических сведений – то преимущество, которое в этом случае имеют современные избиратели, вовсе не достаточно, чтобы дать им исключительное право при выборах. Мы убедились, что значительная часть этих избирателей имеет ложное понятие о самих существенных общественных вопросах – о свойствах народного богатства, о том, что полезно для торговли, об отношениях между производительными и непроизводительными классами, о предметах, касающихся народного продовольствия, поощрения торговли, обращения товаров и т. д. Где же их значительное превосходство над теми, которые не имеют права избрания? Если несколько ремесленников приняли чрезмерную конкуренцию за причину зла, вместо того чтобы понять, что она – только признак этого зла, то это заблуждение разделялось значительным числом образованных людей. Если работники имеют неправильный взгляд на машины, то такой же взгляд имеют все фермеры и многие купцы. Если между рабочими массами распространено ложное мнение, что фабриканты могут по своему усмотрению возвышать и понижать заработную плату, то подобное же мнение весьма распространено между их богатыми соседями. Каким же образом можно ссылаться на невежество народа, отказывая ему в праве голоса?

§ 9. Доказательства в пользу демократии стараются опровергнуть, утверждая, что этот образ правления был уже испытан и оказался неудовлетворительным. Но можно ли назвать действительно демократическими те правления, на которые указывают в этом случае? Существовала ли когда-нибудь истинная демократия? Можно ли найти ее в настоящее время? Мир нередко видел учреждения, которые старались ей