Ветер плодородия. Владивосток - Николай Павлович Задорнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джонсон знал, что корабль Кеппеля действительно погиб, но капитан остался жив…
Епископ весьма опасался скандала, который мог разразиться из-за увлечения сэра Джеймса, в муках совести и терзаниях он мог потерять рассудок и решиться на крайность.
Джонсон спешил. Судьба помогла ему. В Гонконг приехал Сибирцев. Слава возвращала послу Элгину здравый смысл. У Джонсона окончательно свалился камень с души. Впрочем, он всегда надеялся, что деятель, победивший непобедимую империю, должен вспомнить с чистой совестью свой государственный долг и честь.
Немало удивился епископ, что гость готов свидетельствовать подлинность фальшивого документа.
— Да, я знаю, — с искренностью в чистых глазах задумчиво повторил Элгин. — пастор утонул вместе со всей командой при гибели нашего корабля… Во время боя под фусаном. Да, все погибли, за исключением нескольких человек.
Сестра Энн, обеспокоенная ее судьбой в необычайном браке, приехала в Гонконг принимать в ней участие. Энн в семье никогда не чувствовала дружественности, хотя внимание к ней было безукоризненное. На этот раз приезд молоденькой Лизы посвящен ей целиком.
В Европе все китайское входит в моду. В Гонконге открыты превосходные китайские магазины с изделиями старины.
— Вам нравится китайское искусство? — спросила Лиза у Алексея с надеждой на одобрение. — Оно великолепно! — В ее голосе слышалось: «Не правда ли, ведь иначе и быть не может?»
— С этим я согласен.
— Я хотела бы попытаться приобрести что-нибудь выдающееся…
Как быстро китайцы усвоили европейские вкусы, они перегоняют в торговле редкостями европейцев. Лиза сказала об этом, входя в магазин, где на полках и на стенах шелка, а прилавки обставлены вазами и безделушками старых китайских мастеров.
— Для вас! — выдвигая огромную вазу, любезно говорил китаец, обращаясь к молодой.
Лизе предложен дракон. Из ярких вышивок, но казалось, это не нитки, а иглы. У дракона горящие глаза. Они меняют выражение, когда попадают на солнечный свет. Дракон как живой. Он изменчив. На нем надето что-то вроде красных панталон. Китайский нигилизм? Что же после этого наш Евфимий Васильевич сомневается, обучатся ли они владению современным оружием и машинами!
…Элгин в подарок молодым намерен послать свой фотографический портрет. Гонконгский снимок оригинален тем, что его раскрасили. Совершенно гонконгский стиль. Оставалось только написать: «Г-ну Алексей Сибирцев и г-же Алексей Сибирцев на память от амбасада и генерал намбер ван. Примите как дым ароматных курений Сян Гана». Да, портрет раскрашен тремя братьями-шпионами на колониальный вкус, и это уникальное создание эпохи.
Джеймс с нетерпением ожидал конца обедни. Среди прихожан он заметил Энн, и ему показалось, что встреча с ней предвещает ему неожиданную радость.
Энн, подойдя после службы и глядя в глаза Джеймсу, сказала:
— Ко мне приехал муж. Вы не захотели выслушать меня, когда я вам сказала, что у меня есть тайна.
Как в подобных случаях говорится, ни один мускул не дрогнул на лице Джеймса.
Для прихожан, выходивших из церкви, разговор посла с дочерью отбывшего из колонии губернатора — лишь обычное проявление светской вежливости встретившихся после молитвы.
Сибирцевы уехали в Европу. Элгин, ожидая парохода, жил во дворце Боуринга, который покинул колонию.
Элгин желал посеять хорошие семена во взрыхленную им почву. В бывшем кабинете Боуринга он, как отец и наставник, беседовал с приглашенным из Шанхая капитан-инженером Гордоном. Приходилось и прежде замечать у авантюристов добрые, миловидные лица, хотя бы у того же Смита и Сибирцева. На вид Гордон застенчив и кроток, но в суждениях тверд, его скрытный, сильный характер угадывается. В Шанхае он исполняет свои обязанности по службе. Знаком с шанхайскими американцами, готовыми начать набор волонтеров. Элгин советует ему встретиться с Ли Хун Чжаном. Волонтеры более чем наполовину должны состоять из китайцев, которых придется обучать европейскому военному искусству. Оплату их и европейских наемников придется взять на себя пекинскому правительству. Переговоры об этом могут начаться после допуска в Пекин европейцев. Послы держав умывают руки. Все возьмут на себя частные лица, опытные военные, знакомые китайцам. Ли Хун Чжан, может быть, ничего не решит, но его участие и будет ценным.
Гордон застенчиво признался, что он знаком с Ли Хун Чжаном…
Глава 24
САМЫЙ ТЯЖЕЛЫЙ УДАР
Тяжелей всех переживал происшедшие события капитан Смит. Он совершенно не допускал мысли, что у Элгина был какой-то интерес к Энн. Посол во время тяньцзиньских событий выказывал неприязнь, похожую на ревность, несколько раз спрашивал о ней. Смит верил, что она свято хранит обеты учительницы, живет, не зная слабостей, очень жалел ее и мечтал о ней. Каков гусь из свиты Путятина!
Каксе животное, бестия, которую, по наивности Энн, теперь допустили за порог, в наше общество, и чем больше думаешь, как это произошло, тем ужасней, что он произведет из этого в будущем? Что он посмел возомнить, как и чем этого добился? Смит никогда допустить не смел ни на йоту, что Энн могла бы любить его. Русского? Англичанка? Дочь губернатора. Это невероятно. Эго небывалый мезальянс. Укор Смиту, знавшему все, что происходит в колонии, и упускавшему из виду то, что рядом.
Позор прежде всего нам, что нас опередил незнакомец с нечистыми намерениями. Адская хитрость Сибирцева. Он с Энн. Знай я прежде, я бы нашел занятие для сообщников Тина или для трех фотографов. Живым бы он у меня не вышел из плена! Уязвлены были и профессионалы, детективы Смита, задета честь и поругана любовь к Энн, которую он скрывал. Проклятая застенчивость! Это от непривычки быть смелым в добрых делах! И еще из-за честолюбия, он желал сначала прославиться и тогда действовать наверняка. А что получилось? Знать все и не знать, что у тебя под носом! Он знал все и про всех, но женщина, неопытная, святая и молодая, оказалась искусней его. Она подчинилась животной страсти. Она не виновата. Она жертва! Как жаль ее. Про любовь речи быть не может, чем ее соблазнил этот бывший пленный? Юные создания наивны, весьма чувствительны. Сибирцев опытен и не молод, ему 25 лет. Блеск имени Боурингов манил его. Заманчиво осквернить честь, престиж семьи родовых аристократов! Какая катастрофа! Чем закончилась блестящая карьера сэра Джона! Аристократ интеллекта: даже невозможно подумать, нельзя предположить, что стрела хитрого хищника может попасть
