Ветер плодородия. Владивосток - Николай Павлович Задорнов

огонь зажжется в этом скромном спортсмене в зрелые годы в далеком Китае, там, где дуют ветры плодородия. Он сойдет на берег только для свидания с самим Хуном.

Беря себя в руки. Джеймс решил не спешить в Гонконг. Договор с маньчжурами подписан, и путешествие на Янцзы напрашивалось само собой. Может быть, так и лучше. Смею ли я сражаться за женщину? Зачем мне Австралия?

А британские корабли подошли к столице тайпинов, бросили якоря на виду Нанкина. Элгин готов к переговорам. Мысленно он во власти дела.

Как пьянеет и безумствует европеец в колонии, становится одержимым: лишь благородная любовь сохраняет его, помогает исполнять веления эпохи. Ошеломляющие впечатления гасят жаркие воспоминания, новые открытия следуют одно за другим.

Умение все добросовестно изучать сохраняется у Джеймса. Он поймал себя на мысли: не отяжеляет ли его любовь, обретенная впервые в жизни?

Войдя в предварительные переговоры, на берег отправился Лоуренс Олифант со свитой и конвоем на двух баркасах. Он был принят в новом революционном городе, во дворце оригинальной архитектуры, стены которого облицованы зеркалами. С ним встретились лица высокого звания. Лоуренс Олифант вернулся на корабль посла с печальными известиями. Встреча посла Элгина с Хуном невозможна. Даже говорить о встрече с богом не соглашаются.

Элгин это предвидел. Он перечитал о тайпинах все, что мог. Он встречался с авторами известных книг об их восстании и об учении Хуна. Некоторые из них были морскими офицерами, знали китайский язык, он приглашал их с собой, и один из них служил у него на эскадре. Сэр Джеймс мог получать от них нужные сведения.

Исследователи и авторы книг о тайпинах придерживались обычно двух противоположных мнений. Одни восторгались, как простонародье Китая, объединившись во имя идеи, пытается создать что-то подобное социалистическому обществу, о котором так настойчиво декларируют современные философы в Европе. Тайпины создали прекрасную армию, организовали экономику, уничтожая эксплуататоров, оздоровляют быт народа. Они казнят мандаринов и помещиков. При этом щадят детей помещиков, ценя их как грамотных людей, забирая их к себе на службу и давая простор развитию их талантов… А не шельмуя их как врагов народа и лишенцев прав. Но особенные восторги европейцев вызывали не военные и хозяйственные успехи, не передел земель и не наделение земельными участками крестьянской бедноты, а замечательная решимость в стремлении к справедливости, пробуждавшаяся в народе, который до сих пор пребывал в полудреме, под вечным насилием: это была не вспышка отчаяния, не только бунт и расправа с мучителями. Во всем, что делали тайпины, чувствовалась их готовность к созиданию нового мира, как в их вождях, так и в миллионах людей, ставших свободными. Пока они еще не прояснили своих идеалов, они сбиты с толку общей своей неграмотностью, не зная современной науки и философии, но зная суету миссионеров, они создали свою веру по отрывочным понятиям о христианстве, объявили Хуна не суперчеловеком, а братом Христа, основоположником новой разновидности христианской религии, желая остаться и в этом независимыми и чувствуя, какие опасности принесет им новое подчинение идеям иностранцев.

Как бог, Хун отказывался принимать посла Англии, не считая его равным себе. Но могли быть и другие причины, в том числе и политические. Элгин и это предвидел. Олифанту даже не сказали, где сейчас находится Хун.

Хун важничал? Над ним нависали тучи, и могла произойти катастрофа.

Как бы то ни было. Элгину нельзя идти на берег. Он не побывает в городе. Англичане никогда не отказываются от установления отношений с сильными властителями, которые возглавляют искусный народ земледельцев, ремесленников и бесстрашных солдат Продолжение переговоров возложено на Олифанта.

Проведя день в городе, Лоуренс Олифант видел новые сооружения революционеров, коллективные жилища, закрытые базары и пустые магазины, огромные запасы продовольствия, которые распределяются бесплатно. При этом молодые тайпины, сопровождавшие англичан, говорили о честности потребителей, которую лишь в редких случаях приходится поддерживать казнями. Старинный императорский парк времен Мингов застроен жилищами новой конструкции для сообществ бедняков, а фарфоровая башня и беседки сломаны, как произведения враждебного искусства. При этом гораздо большую ненависть, чем к мингам, тайпины питали к царствующей династии Цинов, которую они намерены вырезать, как и всех маньчжур.

Олифант помянул, что переводчик, молодой Вунг, много помог сегодня. Смит и Вунг заметили здесь некоторых гонконгских знакомых. Но не подали виду. У Смита, как всегда, дальний прицел. Вунг понимает его с полуслова.

Наутро посольство Олифанта снова отправилось в город, на этот раз чтобы прожить там два дня и провести обстоятельные переговоры.

Олифант всюду был допущен и любезно принят. Ему назначена встреча с одним из служителей новой христианской религии, почитающей Хуна сыном бога и братом Христа, который прославился казнями врагов народа и получил кличку, которую можно перевести как Железный Рыцарь.

Олифант в беседе с ним получил довольно ясные ответы о воспитании нравственности и распространении грамотности.

— Рад познакомиться! — сказал Смит почтительно после официального приема и банкета одному из приближенных Железного Рыцаря.

Да, это был не кто иной, как Тин. Он самый. Небольшого роста, сутуловатый, с хищно вытянутыми губами и сморщенным носом. Один из служителей новой религии. Когда англичане заняли в прошлом году дельту Жемчужной, Тин создал на ее плодородных островах «Общество Британского Миролюбия и Патриотизма» и обложил население налогами якобы в пользу британской короны. Крестьяне догадывались, что англичане, освободившие огромные территории от власти мандаринов, от сборщиков налогов и вымогателей, не станут этим заниматься. На одной из далеких проток шайка мошенников заняла пустовавший помещичий дом. Там открыли контору «Британского Миролюбия и Патриотизма» для сбора налогов королеве Виктории. В подвале устроили тюрьму и застенок. Нашлись грамотные крестьяне, явились с жалобой к Элгину в Гонконг Смит повел розыск. В подвале конторы «Миролюбия и Патриотизма» Смит и его детективы нашли закованных в цепи крестьян. Тогда-то на допросе Тин за свое нахальство и получил от капитана удар ногой по скуле.

Его следовало бы выдать для казни в Кантон, англичане обычно у себя не казнили китайцев. Но военные действия уже начались под Кантоном.

Пока Вунг заговаривал зубы своим соотечественникам. Смит и Тин обменялись любезностями.

— Тин Чин Фан! — вдруг наклоняясь, процедил сквозь зубы Смит и опять, как прежде, увидел испуганную физиономию преступника.

Тин в память первого знакомства откинул голову на сторону, словно опять ожидал удара.

— Я восхищен! — сказал Смит. — Вы стали судьей, карающим преступников.

Смит перешел к делу. Он почтительно попросил Тина не забывать старых друзей. Еще поговорили… Смит изложил суть дела. Упомянул о подробностях.

Заметив гордость и негодование на физиономии собеседника, видимо, вспомнившего