Эй, дьяволица (ЛП) - Мигаллон Хулия Де Ла Фуэнте

Потому что копьё было развёрнуто передо мной, но, возможно, это сделал я.

Потому что она посмотрела на меня, и я поклялся, что увидел оборотную сторону своей монеты.

Но это было её лицо. Поэтому я знаю, что это был сон.

— Ничего, — качаю головой.

Его короткое ммм говорит о том, что он мне не верит, но не станет копаться.

Я с громким стуком закрываю ещё одну энциклопедию. Половина этих книг написана на латыни, а другая — на гэльском. Папа — настоящий фрик. Причём крайне раздражающий.

— Мне нужно выпить.

Барменша периодически бросает на меня взгляд, пока я пью, полулёжа на стойке единственного бара в этой деревне. И я смотрю на неё в ответ, даже не пытаясь скрыться.

Невысокая, фигуристая, с рыжими кудрями. Она улыбается, трогает свои волосы, и с каждым разом проходит всё ближе, случайно касаясь меня… хотя, конечно, не пытается этого избежать.

Когда она наклоняется, чтобы поставить пустые бокалы на стойку, я оказываюсь за её спиной и аккуратно отбрасываю волосы с её шеи, касаясь плеча. Естественно, случайно.

— Если бы ты убрала их в пучок, тебе не пришлось бы их так часто поправлять, — шепчу ей на ухо.

Она оборачивается, вовсе не смущённая, и её грудь прижимается к моей. Опять же, случайно.

— Может, мне это нравится.

— Трогать волосы? — Я снова убираю их с её шеи, на этот раз касаясь её кожи, и понижаю голос, чтобы наклониться ещё ближе. — Или когда это делают другие?

Она улыбается. В приглушённом освещении бара — с узкими деревянными столами, танцплощадкой, несколькими бильярдами и дротиками — немного посетителей. Что неудивительно с этой ужасной музыкой.

Я достаю телефон.

— Подключи меня к колонке, а то эта фигня всех разгонит.

Она насмешливо смотрит на меня, заходя за стойку, чтобы подменить коллегу, ушедшего покурить.

— И что же ты включишь?

— Только лучшую латинскую музыку, крошка, — отвечаю на чистейшем испанском, добавляя своё неотразимое пуэрториканское произношение.

Показываю ей татуировку с флагом Пуэрто-Рико на внутренней стороне бицепса, не забывая продемонстрировать мышцы.

Она смеётся, оценивающе оглядывает меня с ног до головы, задерживаясь на моей светлой коже и голубых глазах — наследии шотландской ветви.

Эту фразу я слышу так часто, что предугадываю её ещё до того, как она её произнесёт:

— Ты не похож на латиноамериканца.

Раньше за такие слова я пускал в ход кулаки, но теперь научился реагировать проще. Отпиваю из стакана и подмигиваю ей.

— До тех пор, пока ты не увидишь, как я двигаю бёдрами.

Она снова смеётся своим высоким, слегка игривым смехом, который будто говорит: «Ты самый весёлый парень на свете, добро пожаловать в мою постель».

Протягивает руку за телефоном, и я разблокирую его. Подключившись, она включает бачату. Идеально. Это всегда хороший выбор, чтобы начать разогревать обстановку.

Когда она возвращает телефон, на экране вижу номер, ожидающий, чтобы я добавил его в контакты.

— Меня зовут Мариам, и тебе стоит зарезервировать для меня танец, — говорит она, подмигнув. — Но позже. Сейчас мне нужно разложить последний заказ, пока мой начальник не начал лаять. — Она закатывает глаза и исчезает за дверью склада.

Я улыбаюсь, отпиваю ещё глоток и размышляю, стоит ли пойти за ней или подождать.

И вдруг слышу, как открывается дверь. Даже не оглянувшись, я уже знаю, кто это. По напряжению в животе. По запаху черной вишни.

Входит прокурорша. На каблуках, с убранными волосами и в стильном фетровом пальто. Под ним — облегающая юбка-карандаш и полупрозрачная блузка поверх чёрного кружевного бюстгальтера. О, чёрт.

Она приветствует какую-то группу, на которую я не обращаю внимания, потому что уже направляюсь к ней. Она не отводит взгляда — пусть даже и с таким выражением, будто хочет меня убить, — а значит, я имею право это сделать. Я хватаю её за локоть, но она резко вырывается, отталкивает меня рукой в грудь и уводит подальше от своих друзей, чтобы столкнуться со мной лицом к лицу, мрачно нахмурившись.

Я отвечаю своей лучшей улыбкой.

— Ты только что вошла, и тут играет моя музыка. Похоже, теперь ты меня преследуешь. — Она ни на секунду не меняет выражение лица, и я снова улыбаюсь, раскинув руки. — Потанцуй со мной.

В конце концов, мы уже стоим посреди пустой танцплощадки. Я двигаюсь под мелодию, пуская в ход несколько эффектных движений исключительно для её удовольствия.

Она скрещивает руки на груди и поднимает бровь, глядя на меня с недоверием, которая словно говорит: «Ты шутишь?»

— Ну что? Не хочешь показать, что твои бёдра деревянные, как палка швабры, потому что ты всегда такая зажатая?

Я вырываю у неё снисходительную улыбку.

— Я не такая, как ты.

— Неотразимо сексуальная? — пробую без остановки качать бёдрами. — Не стоит сравнивать себя с элитой, но ты тоже ничего.

— Нет. — Её тон остаётся таким же серьёзным, как в её кабинете. — Я не из тех, кого можно уговорить сделать что-то словами «Слабо, что ли?».

Я подхожу ближе и, двигаясь рядом с ней, шепчу:

— А как же заставить тебя исполнить то, что я хочу?

— «Пожалуйста» вместо команд было бы хорошим началом.

Я тихо смеюсь, этот звук вибрирует в моей груди. Затем наклоняюсь ближе, искоса поглядывая на неё. Она высокая, так что мне едва нужно нагибаться — моим мышцам это только в радость.

— Значит, ты хочешь видеть меня на коленях? — шепчу, чуть касаясь её уха губами. — Это легко устроить.

— Только если отрезать тебе ноги.

Я смеюсь.

— С тобой невозможно быть романтичным.

Её руки чуть расслабляются, и я пользуюсь моментом, чтобы взять её за ладони и развернуть спиной к себе. Прижимаюсь грудью к её спине и начинаю двигаться под ритм бачаты, которая уже заканчивается. Её тело всё ещё напряжено, но она не сопротивляется.

Начинается Fiel — ремикс Висина, Джей Кортеца и Анууэля AA. Полностью пуэрториканский состав, отмечу с гордостью. Удерживая её прижатой к себе, я опускаю руки вдоль её боков и кладу их на её бёдра, чтобы направить их движения.

Прижимая лицо к её плечу, я вдыхаю запах её волос. Аромат черной вишни обволакивает меня, сладкий, но с горчинкой, как его обладательница. Её щёчка касается моей, и я на мгновение закрываю глаза, потрясённый внезапным приливом желания.

Чёрт, надеюсь, она тоже заводится, потому что я уже на пределе. Оставаясь плотно прижатым грудью, я чуть отстраняюсь ниже, чтобы избежать неловкости, — не самое время тереться вставшим членом о её спину. Она может счесть это поводом для ампутации.

— Nadie lo hace como tú lo sabe’ hacer. Ese cuerpito no e’ mío, pero yo le soy fiel… — напеваю ей в шею с хрипотцой, едва касаясь её кожи тёплым дыханием.

Она постепенно расслабляется. Её движения начинают совпадать с моими, и я почти уверен, что вижу на её лице слабую улыбку.

— Ну же, признай хотя бы, что я забавный.

Когда она поворачивается ко мне, наши лица оказываются совсем близко. Я не могу оторвать взгляд от её губ.

— Забавная заноза в заднице.

Я тихо смеюсь.

— Ты дерзкая, да?

— А разве тебе это не нравится?

— Да. — Я снова разворачиваю её, прижимаю спиной к себе и двигаюсь в ритм. На этот раз слегка теснее, чтобы она почувствовала, насколько я завожусь. Её глаза широко раскрываются, она тихо ахает, а я обвиваю её крепче.

— Признаться, да.

Её тело напрягается. Она замерла. Впрочем, про меня мы оба знаем, что напряжено и моё. Чтобы разрядить обстановку, я отпускаю её и начинаю выделывать преувеличенные движения, паясничая под музыку.

— ¿Cómo se siente? ¿Cómo se siente? — напеваю, затем снова беру её за руки. — Мне ничего не нужно, только прикосновение. Ты ведь знаешь меня.

Гашу желание поцеловать её в губы лёгким поцелуем в шею. Закрываю глаза, и в конце поцелуя у меня невольно получается нежный укус.