Украденный фокус. Почему мы страдаем от дефицита внимания и как сосредоточиться на самом важном - Йоханн Хари

объем которых подскочил на 145 % за период между 1981 и 1997 годами, на гаджеты и походы по магазинам с родителями [214]. А исследование 2004 года показало, что американские дети еженедельно тратят на учебу на 7,5 часа больше, чем 20 лет назад [215].

Изабель назвала «большой ошибкой» вытеснение игры учебой: «Для начала я бы спросила: а в чем состоит цель? Чего вы хотите достичь?» Надо полагать, чтобы дети учились. «Я просто не понимаю, откуда эти люди черпают свои мудрые мысли, потому что все данные демонстрируют обратное: мозг становится гибче, пластичнее, изобретательнее, если есть возможность учиться посредством игры. Игра – базовая технология обучения. Игра учит человека самому процессу обучения. И зачем нужно забивать головы информацией в мире, где эта информация постоянно изменяется? Мы понятия не имеем, как будем жить лет через 20. Поэтому необходимо формировать умы, которые будут адаптивными, способными мыслить критически и правильно оценивать окружающую обстановку. Все это дает игра. Так что заменять игру чем-то другим – это настолько ошибочно, что даже не верится».

* * *

Это мнение заставило Линор приступить к изучению третьей составляющей сдвига. Авторитетный социальный психолог Джонатан Хайдт считает, что нарастание тревожности среди детей и юношества отчасти обусловлено игровой депривацией. Играя, ребенок учится противостоять неожиданностям. Если избавить детей от этих трудностей, то с возрастом они будут все чаще паниковать и опускать руки. Им будет казаться, что они недостаточно компетентны и неспособны добиваться результатов без руководящих указаний старших. Хайдт утверждает, что это одна из причин стремительного роста тревожности, а научные данные убедительно говорят о том, что тревожность плохо сказывается на внимательности человека.

* * *

Линор считает, что действует также и четвертый фактор. Чтобы разобраться в этом, нужно вникнуть в суть открытия, которое сделали психологи Эд Деси и Ричард Райан из Рочестерского университета в штате Нью-Йорк. Их исследования показали, что есть два типа человеческой мотивации [216]. Представьте себе любителя пробежек. Если он бегает по утрам, потому что ему нравится чувствовать ветер в волосах и каждую мышцу своего тела, то это внутренняя мотивация. Человек занимается чем-либо не ради каких-то выгод в будущем, а просто из-за ощущений. Теперь представьте, что человек выходит на пробежку из-за того, что суровый отец заставляет его вылезать из постели и бегать вместе с ним. Или для того, чтобы запостить в Instagram свои фото с голым торсом и получать комментарии типа «вау, какой ты сексуальный». Это будет внешняя мотивация. Человек занимается чем-либо не потому, что получает от этого удовольствие, а потому, что вынужден или рассчитывает на какие-то выгоды в будущем.

Эд и Ричард обнаружили, что человеку легче сфокусироваться на чем-то надолго при наличии внутренней мотивации. Чем сильнее внутренняя мотивация, тем проще концентрировать внимание.

Линор стала подозревать, что новый, радикально видоизменившийся формат детства лишает ребенка возможностей развивать внутреннюю мотивацию: «В большинстве своем люди учатся сосредотачиваться, занимаясь чем-то, что для них очень важно или очень интересно. Человек усваивает привычку фокусироваться, когда наблюдает и осмысливает нечто интересное для него… Если есть что-то важное, увлекательное или волнующее, человек непроизвольно учится сосредотачивать свое внимание». А в наши дни жизнь ребенка практически полностью подчинена указаниям взрослых. «Как осмысливать происходящее, если твой день с семи утра до девяти вечера заполнен чьими-то представлениями о том, что важно? Если у тебя нет свободного времени, чтобы разобраться, что тебя эмоционально возбуждает, ты вряд ли будешь искать какие-то смыслы. Тебе не дают времени на это», – негодовала Линор.

В детстве Линор могла погулять по своему району, без внешних помех разобраться, что ей интересно (чтение, письмо, наряды), и решить, когда она этим займется. Другие детишки обнаруживали, что им нравится играть в футбол, лазить по горам или ставить научные опыты. Это был по крайней мере один из способов научиться внимательности и сосредоточенности. Сегодняшним детям этот путь отрезан. Линор спросила меня: «Как развивать свое внимание, если его все время направляют другие? Как понять, что тебе интересно? Как определить свои внутренние мотивы, которые так важны для развития?»

* * *

Все эти мысли серьезно встревожили Линор. Она стала ездить по стране с лекциями, призывая родителей позволять их детям свободно играть без присутствия взрослых. Она организовала общественное движение для популяризации идеи свободной игры и свободы исследования детьми окружающего мира. Она говорила родителям: «Я хочу, чтобы каждый из вас мысленно вернулся в свое детство и вспомнил, чем безумно любил заниматься, но при этом уже не позволит делать это же собственному ребенку». Их глаза загорались воспоминаниями. «Они говорили мне: “Мы строили крепости. Мы играли в шпионов”. Было видно, насколько они любили то, что было давным-давно. Все в один голос признавались, что лазили по деревьям, катались на великах и выбирались в город за сладостями. А потом следовало, что в наши дни позволять детям то же самое слишком опасно».

Линор объясняла им, что риск похищения ребенка минимален, а насилия стало меньше, чем в дни их молодости. И не потому, что мы прячем своих детей, ведь известно, что количество случаев насилия и в отношении взрослых уменьшилось. Родители согласно кивали, но все же держали детей в четырех стенах. Казалось, что все бесполезно, и это все сильнее и сильнее угнетало Линор. Она стала думать, что «даже те, кто на нашей стороне, кто задумывается о происходящем… у них просто не получается». Она осознала, что «это не делается в одиночку, потому что в таком случае человек становится безумцем, который выпускает своего ребенка на улицу одного».

И Линор решилась: а если мы поступим иначе? Если мы прекратим попытки изменить мнение родителей, а вместо этого будем стараться изменить их поведение, но не на уровне отдельно взятых людей, а коллективно? С этими мыслями Линор приняла участие в важнейшем эксперименте.

* * *

Как-то раз в одной из начальных школ Лонг-Айленда решили провести мероприятие под названием «Всемирный день игры». Один день в году детям разрешают играть самостоятельно и придумывать себе развлечения по собственному усмотрению. Учителя заполнили четыре классные комнаты пустыми коробками, конструкторами Lego и всякими старыми игрушками и сказали ученикам: «Играйте! Сами выбирайте, чем заняться». Учительница Донна Вербек, проработавшая в этой школе больше 20 лет, ожидала увидеть всеобщую радость и веселье, но быстро поняла, что что-то идет не так. Некоторые дети не мешкая приступили к играм, но очень многие просто не поняли, чего от них хотят. Не шелохнувшись, они в полном недоумении смотрели на ящики, кубики и горстку