Украденный фокус. Почему мы страдаем от дефицита внимания и как сосредоточиться на самом важном - Йоханн Хари

и начал вырабатывать сосредоточенность, как только понял, что может что-то мастерить и это получается у него прекрасно.

* * *

Еще одна интересная история произошла в другой средней школе, находящейся в более зажиточной части Лонг-Айленда, – здесь так же приняли участие в программе «Вернем детям детство». Учительница Джоди Мауричи осознала необходимость обращения к этой программе после того, как в течение всего одного года у 39 из 200 ее учеников было диагностировано тревожное расстройство. Эта цифра оказалась значительно больше, чем когда-либо прежде. А когда учительница сказала родителям, что они должны разрешать своим детям заниматься самостоятельно хоть чем-нибудь, это вызвало волну негатива. Джоди вспоминала: «Одна ученица рассказала мне, что хотела заняться стиркой, а мать категорически запретила: “Ни в коем случае. Стирать ты не будешь, ведь ты можешь испортить вещи”. Девочка была просто уничтожена этим. Уничтожена в полном смысле этого слова». Она поделилась с Джоди: «Они не доверяют мне даже попробовать что-то сделать самой». «Да, не доверяют, потому что доверие выстраивается на мелочах», – ответила учительница.

Разговаривая с учениками Джоди, я поражался тому, насколько запуганными они были перед началом программы. Рослый и крепкий четырнадцатилетний мальчик боялся выходить в город из-за ужаса, который испытывал перед похищениями. Он жил на тихой улице с парой магазинов через дорогу, но чувствовал тревожность, больше подходящую для зоны военных действий. Программа «Вернем детям детство» прививала ему привычку к самостоятельности поэтапно. Для начала мальчик стал стирать свои вещи сам. Затем, месяц спустя, родители разрешили ему делать пробежки по кварталу. А через несколько месяцев он и его друзья построили себе «крепость» в местном лесу, где стали проводить бóльшую часть свободного времени. «Мы сидим, болтаем или устраиваем небольшие соревнования. Взрослых с нами нет. Не скажешь: “Мамуль, а можешь принести нам это?” Там у нас все устроено иначе», – рассказал подросток. Во время этого разговора я вспомнил слова писателя Нила Дональда Уолша: «Жизнь начинается на выходе из твоей зоны комфорта».

Мы встречались с этим мальчиком совместно с Линор. Впоследствии она говорила мне: «Вспомни первобытное общество. Чтобы питаться, людям нужно было охотиться. Им приходилось играть в прятки с теми, кто хотел съесть их. Еще нужно было устроить себе пристанище. И люди занимались этим тысячи лет, а нынешнее поколение всего этого лишено. Дети не обустраивают себе пристанища, не играют в прятки самостоятельно… И как только этот мальчик получил шанс, он пошел в лес и нашел себе это пристанище».

* * *

И вот год спустя ЛБ и его мама пришли к океану и спустили на воду амфибию, которую построил мальчик. С минуту она качалась по морским волнам, а потом затонула. Они вернулись домой. Но ЛБ твердо заявил: «Я был расстроен, но решил, что она у меня обязательно поплывет. И просиликонил все щели». Мать и сын вернулись к океану. На этот раз амфибия поплыла, и они долго смотрели, как она удаляется в открытый океан. «Я был очень горд. Я был так рад, что она поплыла», – сказал мне ЛБ.

Потом они вернулись домой, и он стал сосредотачиваться на своем следующем большом деле.

* * *

Поначалу родители неохотно разрешали своим чадам принимать участие в эксперименте «Вернем детям детство». «Но когда ребенок появляется в дверях гордый, счастливый и довольный и с восторгом рассказывает, как увидел белку, встретил друга или нашел монетку на тротуаре, родители понимают, что он отнюдь не сплоховал, – убеждена Линор. – Дети так радуются, когда их родители перестраиваются. А родители такие: “Смотрите, смотрите, а наш-то!” Вот что их реально меняет, а не мои рассказы о том, как хорошо будет их детишкам… Единственное, что действительно изменяет настрой родителей, это уверенность в том, что дети могут чем-то заниматься без их присмотра и помощи… Людям нужно увидеть, чтобы поверить. Увидеть, как расцвел их ребенок. А потом они ломают головы, почему не доверяли своим детям раньше. Приходится менять картинку в головах у людей».

* * *

Я начал задаваться вопросом: не заточены ли дети в школах точно так же, как заточены в своих домах? Помогает ли современная школа развивать сосредоточенность или, напротив, мешает этому?

Я стал вспоминать, как сам учился в школе. Одиннадцатилетним мальчиком я сидел за деревянной партой в холодной классной комнате. Это был мой первый день в средней школе. Учитель положил перед каждым учеником листок бумаги. Я взглянул на него и увидел, что он расчерчен на кучу маленьких квадратиков. «Это ваше расписание. В нем говорится, где и во сколько вы обязаны быть каждый день», – объяснил учитель. Я присмотрелся. Расписание гласило, что в 9 утра в среду у меня будет столярное дело, в 10 – история, в 11 – география, ну и так далее. Вспыхнув от гнева, я огляделся вокруг. Минуточку, а что это вообще такое? Кто эти люди, чтобы указывать мне, чем заниматься в 9 утра по средам? Никаких преступлений за мной не числится, так почему ко мне относятся как к заключенному?

Я поднял руку и спросил учителя, почему я должен ходить именно на эти уроки, а не учиться тому, что мне интересно. «Потому что так надо», – сказал он. Ответ меня не удовлетворил, поэтому я спросил, что он имел в виду. «Потому что я так сказал», – нервно бросил учитель. Потом на каждом уроке я спрашивал, зачем нас этому учат. Ответы были довольно однообразны: «Потому что у тебя будет экзамен по этому предмету», «Потому что так надо», «Потому что я так сказал». Через неделю мне было велено «умолкнуть и учиться». Дома я мог читать сутками напролет то, что выбрал сам. В школе у меня получалось читать от силы минут пять. В то время понятие СДВГ еще не получило распространения в Великобритании, так что психостимуляторы мне не прописали. Боюсь, что в школе в наши дни со мной именно так и поступили бы.

Я всегда любил учиться, но терпеть не мог школу. До знакомства с Линор я считал, что это какой-то парадокс. Я не видел особого смысла в учебе, поскольку она состояла в основном из разрозненной зубрежки, а так как с тех пор минуло четверть века, школьное образование вообще утратило для меня всякое значение. В большинстве стран Запада политики радикально перестроили школьную систему, сделав тестирование учащихся основным приоритетом. Подготовка к сдаче тестов постепенно вытеснила практически все остальное: игры, музыку, переменки. Золотые времена преобладания прогрессивных школ так и не наступили, зато сдвиг в сторону обывательских представлений об